Тонкий мир - Софья Ролдугина

– Мне кажется, ему больно, – попыталась я облечь в слова неясное беспокойство.

– Если знать методы Акери – Дэйр сейчас проклинает тот день, когда родился, – со злым раздражением ответил князь, и я невольно поежилась. Он определенно испытывал к старейшине не самые светлые чувства, и после того, как мне стали известны детали тренировки, я не спешила его осуждать.

– Но есть вероятность, что дар вернется?

Ксиль ответил с явной неохотой:

– Есть. И довольно большая. Спи, Найта. Уже третий час ночи. Завтра подумаем об этом…

– А если Дэйр вернется сейчас? – перебила я его и села на кровати, сбрасывая одеяло. Ксиль недовольно смотрел на меня снизу вверх. Даже в красноватом свете алхимического пламени его глаза отливали синевой… или это я так привыкла видеть в них небо, что даже темнота не была мне помехой?

– Если вернется, ты об этом первой узнаешь, – пообещал князь, угрожающе сощуриваясь. Сильные, обманчиво тонкие пальцы вкрадчиво скользнули на мои плечи и мягко потянули вниз. – Ну же, ложись уже сама. А то ведь я тебя просто-напросто усыплю, и протестов слушать не стану…

В другое время я бы не стала возражать, но отчего-то меня обуяло упрямство.

– Можешь спать, если хочешь, – нахмурилась я, окончательно выбираясь из одеял и простыней. Гладкий ворс ковра охладил босые ступни. – А я лучше оденусь, заварю себе чаю и почитаю что-нибудь. Знаешь, есть такие ночи, когда лучше не спать.

Я ожидала, что завяжется спор, но Ксиль вдруг усмехнулся, подпирая голову рукой:

– Это точно… Говорят, что у людей в некоторых культурах принято проводить ночь в молитвах, если жизнь близких под угрозой. Сомневаюсь, что ты станешь взывать к Вечным, но если душа противится сну – почему бы и не скоротать время за чтением?

– А я думала, ты станешь меня отговаривать, – улыбнулась я и наклонилась, нашаривая тапки у кровати.

Ксиль откинулся на подушку и натянул одеяло так, что снаружи теперь торчала только взъерошенная макушка.

– Чего тебя уговаривать… Не маленькая уже, сама можешь решить, чего хочешь. А я, уж прости, посплю. Устал – сил нет…

И действительно – заснул. Еще на середине фразы, кажется. Я хмыкнула и полезла к камину, шуровать с чайником.

Выбрать между «Алхимией сегодня», найденной у Дэйра в сумке, и «Токсикологией», которую привезла я сама, надеясь проштудировать на досуге, было нелегко. Если честно – ни одна наука сейчас не казалась привлекательной, и вряд ли какие-нибудь знания осели бы у меня в голове.

Томик «Токсикологии» был полегче. Это решило дело в его пользу.

Начало я уже читала, еще дома. Тогда фразы из пролога показались мне банальными, но эта ночь и тревога за Дэйра наполнили их новым смыслом.

«Любой яд может стать и лекарством… Важно намерение».

Акери, безусловно, был ядом. Явственным, чьи свойства известны даже непосвященному… У меня он ассоциировался с беленой. Даже непродолжительный контакт с ней отравлял. Те, кто собирал листья белены, обычно надевали перчатки и очки, чтобы яд не попал на кожу и на слизистую оболочку. Отравившихся мучило нервное возбуждение и сильные головные боли…

Но лекарство из тех же листьев белены являлось сильнейшим болеутоляющим.

«…Важно намерение…»

Что за намерения у нашего старейшины?

Путь Дариэля как целителя начался именно от порога Акери. Тогда, в мучениях тела и души, в Силле что-то сломалось… и рука судьбы сложила из осколков новую затейливую мозаику. Намеренно или нет, но Акери подарил Дариэлю новую жизнь.

И теперь – какая ирония! – только белоснежный, холодный и равнодушный старейшина мог вернуть ему утерянный дар.

Может, Акери просто хотел заслужить расположение Ксиля… кто знает! Что творилось в головах у шакаи-ар, понимали только сами шакаи-ар. Но, оглядываясь назад, на весь свой скудный опыт, я с удивлением обнаруживала, что редкий поступок эгоистичных, ненормально жестоких кланников можно было назвать абсолютным злом. Часто ими двигали странные мотивы… Но никогда шакаи-ар не причиняли боль ради боли, просто из желания разрушать.

«Любой токсиколог должен быть готов к тому, что рано или поздно в его руках окажется чужая жизнь…»

А любой шакаи-ар с рождения знал, что будет убивать. Просто потому, что такова природа кланника. Кровавое безумие, регены и голод…

Шакаи-ар убивали легко и никогда не сожалели о содеянном. Ксиль, свернувший Найнэ шею прямо в бальном зале, даже бровью не повел. Он не сомневался… но я знала, что Ксиль – последний, о ком можно сказать: «Чужая жизнь для него – ничто».

…Шакаи-ар никогда не убивали, если был другой способ решить проблему. Ну, если считать случаи, когда они делали это ради получения удовольствия. Все-таки потомков Древних не стоит судить по меркам Младших…

«Убить может не только незнание, но даже и сомнение… А бездействие для любого знающего – и вовсе преступно».

Вчера, наблюдая за ссорой Ксиля и Дэйра, я спросила Акери, почему он хочет помочь.

Он ответил: «Потому что я могу».

И это было слишком похоже на то, что сказал бы Дэйр, будь он на его месте.

– Он здесь.

Что-то со стуком приземлилось на пол, и я с запозданием осознала, что это книга. Кажется, меня все-таки сморил сон.

– Дэйр?

– Да.

Ксиль, не тратя времени даром, уже встал с кровати и пересек комнату. За окном было темно. Мельтешил тревожно снег, слепо толкаясь в стекло. Пламя в очаге почти угасло, истощив запасы алхимического состава в угле. Часы на стене показывали половину шестого. Секундная стрелка дергано двигалась от деления к делению, словно застревая на каждом шаге.

– Жди здесь, – коротко бросил Ксиль и вышел в промерзшую гостиную.

На несколько мгновений я замерла, а потом заполошно бросилась сначала к остывшему чайнику, потом к аптечке. Чуть не разлила на себя воду и вывалила половину пузырьков на ковер, запнулась о складку и опять беспомощно застыла, не в силах двинуться с места.

Приглушенная ругань Ксиля и слабый стон, в котором сложно было узнать голос Дариэля, подействовали отрезвляюще. Я быстро покидала пузырьки обратно в аптечку и встала на ноги как раз в тот момент, когда дверь в комнату медленно приоткрылась.

Дэйр почти повис на Ксиле. Сам целитель бы точно стоять не смог. Руки у него были замотаны до локтя мягкой тканью, на которой проступали влажные пятна.

– Нэй… – попытался улыбнуться Силле, встретившись со мной взглядом, и, закатив глаза, потерял сознание.

Впервые на моей памяти.

Я нервно сглотнула.

– Откинь одеяло и поправь подушки, уложим нашего страдальца, – сухо приказал князь, едва успевший подхватить Дэйра. – Герой, тоже мне… Сказал, что запретил Акери подниматься наверх, чтобы мы его на радостях не поколотили. Эта жертвенная сволочь когда-нибудь вообще о себе думает?! – он сорвался на рычание и, только встретившись со мной глазами, немного успокоился. – Силле почти в порядке. У него болевой шок, но, кажется, обошлось без фатальных последствий для психики.