Кречет. Книга 1-4 - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скоро эта элегантная карета поравнялась с ним. Лошади галопом пронесли карету к решеткам парка. Это, должно быть, возвращалась, как и обещала, Анна де Бальби. Мысль о ее разочаровании, когда она заметит его побег, вызвала у него усмешку.
Через несколько минут он достиг этих огней.
Это была перекладная почтовая станция у деревни Буасси-Сен-Леже. Он нашел там лошадь, один из кучеров показал ему дорогу. Жиль вскочил в седло и во весь опор поскакал по направлению к Версалю.
Когда он туда приехал, начинался летний день.
Восходящее солнце зажигало золото решеток и флюгеров дворца. Скоро солнце устремит свои лучи в заснувшие сады, где уже выходили на работу садовники, расчищавшие аллеи, трубы фонтанов.
Улицы были тихими и пустынными. Жиль чувствовал себя умиротворенным и спокойным, несмотря на все переживания последних часов.
Скачка ранним утром по свежему ветерку всколыхнула его кровь, приглушила все разочарования, причиненные пощечиной Жюдит. Теперь он улыбался, поскольку, поразмыслив, он увидел в этом лишь крайнюю и безнадежную меру самозащиты, девическую реакцию на собственную слабость. Она отомстила ему, потому что не смогла ответить на его последний поцелуй. В следующую же ночь он вновь отправится в Гробуа с Винклеридом и слугами. А уж вчетвером они смогут похитить эту непокорную и привезти ее в Версаль.
«Завтра же, — размышлял про себя шевалье, — я попрошу аудиенции у королевы, чтобы она взяла Жюдит под свое покровительство, и через неделю мы поженимся.»
Эти приятные мысли сопровождали его до самого конца пути, но когда он въехал на улицу Ноай, то отметил, что его появление вызвало почти революцию. Мадемуазель Маржон в своем неподражаемом головном уборе как раз закрывала дверь, намереваясь отправиться к ранней обедне, именно в тот момент, когда он спрыгивал с лошади в саду. Она выронила от неожиданности ключ и молитвенник и испустила мучительный возглас:
— Боже мой! Вот он!
На крик показался Понго. Он кубарем слетел с дерева, на которое взгромоздился с карабином в руках. Возник из зарослей маслины Николаус, слуга Винклерида, с пистолетом в каждой руке.
Одновременно раскрылось окно комнаты Жиля и оттуда высунулся взлохмаченный Ульрих-Август со шпагой в одной руке и с пистолетом в другой.
— Ну что же! — воскликнул он. — Это еще не самое плохое! Я уже начинал верить, что он мертв.
Откуда ты?
— Из ада и рая одновременно. Но клянусь тебе, что рая было больше!
Через некоторое время все собрались у Жиля за ароматным кофе, который так хорошо умел готовить Николаус, а мадемуазель Маржон, впервые в жизни забыв свои церковные обязанности, сообщила Жилю, что случилось во время его отсутствия. Все было объяснено в нескольких словах: темной ночью несколько мужчин в масках проникли в сад, заперли ее в комнате, угрожая сжечь дом, если она пошевелит хотя бы пальцем.
— Вы можете сказать, кто эти люди?
— Никакого представления. Я могу сказать, что у их предводителя блестели глаза через отверстия в маске и у него был вид дворянина! Это был человек высокого роста, с металлом в голосе, и у него был южный акцент. У меня было слишком мало времени, чтобы все рассмотреть.
— Должно быть, вы были сильно напуганы. Я так огорчен.
Но она рассмеялась и лукаво посмотрела на него из-под кружевного чепца.
— Не стоит огорчаться. Мне было страшно лишь какое-то мгновение. Видите ли, я не переношу запаха пороха и запаха табака. Я подчинилась им и пошла к себе по внутренней лестнице, а по пути предупредила Понго. Должна сказать, что у него была довольно интересная реакция.
— Что же это была за реакция?
— Он разделся. Очень быстро. У меня перед глазами появился настоящий предводитель индейцев, ну разве что без перьев.
— Одежда — это неудобно, чтобы тихо прятаться в листве. Понго легко вышел через окно на кухне, спустился в кустарник и вышел из сада, никем не замеченный.
— Он никогда не должен бы одеваться, как все, — заметил Ульрих-Август со смехом. — Костюм Адама подходит ему лучше всего. Когда он в таком виде явился передо мной, я единственно о чем пожалел, что не было красок либо пера.
— Он пришел к тебе, чтобы тебя предупредить.
— Ну конечно же. Я только что возвратился.
Я взял свою шпагу, Николаус — кухонный нож и пистолет.
— А затем, — снова заговорила мадемуазель Маржон, не желающая уступать первой роли, — господин барон и его слуга пошли к постоялому двору, где ужинали его сослуживцы-швейцарцы.
— И с вами был голый Понго? Вы, должно быть, имели большой успех.
— Я одолжил ему штаны, — добродетельно уточнил Винклерид. — Возвратились с подкреплением, и в минуту сад был очищен. Нападавшие в панике бежали, унося с собой свой позор и двух раненых, которые едва передвигали ноги.
Ульрих-Август сердечно поблагодарил своих товарищей, мадемуазель Маржон предложила им щедрые дозы настойки из айвы, а Турнемин по-прежнему не возвращался. Тогда они начали держать военный совет. Постановили поставить охрану до возвращения Жиля. Но ночь прошла, а его все не было.
Поначалу друзья были не особенно встревожены. То, что удалось прогнать засаду, вселяло в них уверенность. Но день проходил, а никаких известий не было. Получалось, что Турнемин после выхода из трактира исчез. А к вечеру одна мадемуазель Маржон отправилась спать, трое же остальных решили продолжать охрану дома. Но на этот раз никто и ничто не потревожило спокойствия.
Взволнованный проявлением такой дружбы, которая, оказывается, была бдительной даже у старой девы, хотя они были знакомы всего лишь в течение нескольких недель. Жиль попытался уверить своих друзей, что здесь причина — всего лишь женщина. А нападающими руководил конечно же ревнивый муж. Но это ему явно не удалось.
— Черт возьми! — проворчала мадемуазель Маржон. — Двадцать человек, и всего лишь из-за пары рогов! Ваш ревнивец, должно быть, по крайней мере герцог и пэр, и в этом примите мои самые искренние поздравления.
Она пошла к себе, а по пути заметила, что для большей безопасности купит самую крупную собаку, какую лишь можно найти.
И только когда дверь закрылась, Жиль рассказал Винклериду всю правду о своих приключениях.
— Совершенно очевидно, что этой ночью граф Прованский решил меня уничтожить или похитить.
— Я склоняюсь скорее к первому. А что бы он с тобой делал? Надо остерегаться. Он теперь более разозлен.
— Я думаю, что у него нет времени. Если все будет хорошо, то
