Баллада о Лорелее (СИ) - Морозевич Юрий В.

— Хорошо, — серьезно сказал Джошуа и поднялся. — Ты, конечно, сумасшедшая, но я попробую.

— Нет, — сказал Флар и повернулся, чтобы уйти. — Я не стану этого делать.

Катерина до такой степени боялась отказа, что до сих пор упорно гнала прочь мысли о малейшей возможности неудачи. И вот теперь самые худшие ожидания, похоже, воплотились в действительность, а она так и не придумала, что же ей следует предпринять. Одно она знала наверняка: согласия Флара необходимо добиться во что бы то ни стало. Не может закончиться провалом миссия, потребовавшая для реализации стольких усилий многих, зачастую совсем незнакомых ей людей… и стольких жертв.

Не слишком успешно охранявшие ее покой безопасники Алекса… невезучая парочка со «Скай Хантера» и даже тот несчастный грузчик со склада… Все они пожертвовали многим, включая саму жизнь, ради того, чтобы она в конце концов оказалась здесь, перед лицом неумолимого жреца.

— Почему? — спросила она, не слишком надеясь хоть на какую-нибудь реакцию с его стороны. — Я хочу знать.

Она совершенно не удивилась бы, не получив никакого ответа. Флар запросто мог развернуться и уйти прочь. Более того, пару лет назад он именно так бы и сделал, однако теперь почему-то повел себя по-другому. То ли общение с Джошуа тому виной… то ли что-то еще…

Флар остановился и с высоты своего более чем двухметрового роста невозмутимо окинул взглядом напряженную Катерину. При этом молчал, словно ожидая чего-то еще от назойливой просительницы.

— Почему? — не выдержав, снова спросила она.

— Тот, за кого ты просишь, человек, а людям здесь не место. Зачем ты привела их сюда?

— Они мои друзья. Без их помощи я бы не справилась.

— Допустим, — Флар смотрел на нее, не мигая. — Но они все равно должны уйти.

— Хорошо. Они уйдут. Сразу же после излечения Алексея. Обещаю.

— Зал Спящих они обязаны покинуть немедленно.

— Хорошо, — повторила Катерина. — Они уйдут сразу же после нашего разговора. Так ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?

— Нет, — непреклонно повторил жрец. — Он человек.

— Ну и что?! — не выдержала Катерина. — Я тоже человек, однако много лет назад тебя это не остановило.

Флар наклонил голову и взглянул ей прямо в глаза.

— За тебя просили вожди, — наконец, сказал он. — Я пошел навстречу их пожеланиям. А за него не просит никто.

— За него прошу я! Та, за кого когда-то просили вожди! Или для тебя это ничего не значит?

Флар молчал, задумчиво разглядывая умолявшую его женщину.

Катерина внезапно почувствовал полное опустошение, словно душевные силы разом ее покинули, оставив за собой сплошную выжженную пустыню. Плечи ее поникли, голова склонилась на грудь. Она внезапно с полной отчетливостью поняла, что никакие мольбы не заставят упрямого жреца передумать, и все ее усилия обречены на провал.

— Алексей — все что у меня осталось от прежней жизни, — безнадежно сказала она. — Когда погибли мои родители, я была совсем маленькой беспомощной девчонкой… и тогда он заменил мне и мать, и отца. Я не могу снова потерять его, понимаешь?

Она подняла голову и с тоской взглянула в холодные немигающие глаза.

Что-то дрогнуло в лице Флара. Он отвел взгляд в сторону и негромко произнес:

— Даже если бы я и решил помочь, у меня просто нет для этого никаких средств, главные из которых — листья и плоды священного дерева Хаан.

— Они есть у меня, — со слезами в голосе, не веря в свершившееся чудо, произнесла Катерина.

«Надеюсь, я не ошиблась,» — мелькнула тревожная мысль, но она отогнала ее прочь.

Алтарное возвышение ярко освещали несколько факелов, установленных в специальные углубления по сторонам гигантской скульптуры. Свет слепил глаза, особенно после приглушенного зеленоватого сумрака Зала Спящих. Остальная часть пещеры по-прежнему тонула в непроницаемом мраке, казавшемся еще гуще по контрасту с ярко полыхавшим пламенем.

Освобожденное от одежды тело Алексея покоилось на покрывавшем алтарный камень растительном ковре, сплетенном из длинных травяных волокон вперемешку с упругим мхом, недостатка в котором явно не ощущалось. Флар в белоснежной хламиде до самых пят, расшитой по краю причудливым золотым узором, стоял у изголовья лежащего неподвижно десантника и редкими взмахами руки отдавал команды своим подчиненным. Двое жрецов низшего ранга, следуя его указаниям, проворно притащили и установили по краям алтаря четыре невысоких отливающих золотом металлических светильника, прикрепили с помощью специальных держателей к верхушке каждого из них по широкой каменной чаше, а еще одну, самую большую, установили на принесенный откуда-то из глубин убежища каменный столик. После чего налили в светильники какую-то жидкость, зажгли ее, а затем замерли, обратив взоры на руководившего их действиями верховного жреца.

Разительный диссонанс с первобытной атмосферой подземного святилища составляли металлические контейнеры, установленные справа от алтарного камня. Крышки их были откинуты, однако рассмотреть содержимое с такого расстояния не представлялось возможным. Впрочем, Катерина и Рон и без того представляли его во всех подробностях.

Землян на алтарное возвышение не пустили, разрешив наблюдать за церемонией только со стороны. Исключение по просьбе Катерины было сделано лишь для Алекса. Да и то, все, что ему позволили — подойти вплотную, но ни в коем случае не переступать обозначенной Фларом границы. Алекс не обижался, он прекрасно понимал, что Кэт и так сделала для него все возможное и невозможное. Уговорить сурового жреца — на самом деле та еще проблема, это он сознавал очень даже отчетливо.

— Как видишь, я сдержала слово, — сказала ему Катерина. — Думаю, твой шеф будет доволен. Ты воочию увидишь весь процесс превращения обычного человека в метаморфа, как я и обещала. Можешь даже вести запись, но только так, чтобы не спугнуть Флара. Постарайся сделать это незаметно, потому что жрец на редкость умен. Почти так же как упрям. Мне неизвестно, как он отнесется к видеосъемке, если поймет, что ты не обычный наблюдатель.

— Постараюсь, — ответил Алекс.

— А мы продублируем тебя отсюда, — заверил Каттнер, настраивая аппаратуру связи. — К тому же, было бы очень несправедливо, если бы Жаклин не смогла увидеть это вместе с нами.

Он повел рукой над широкой полированной пластиной приемника, и над ней мгновенно появилось и повисло в воздухе объемное изображение пилота «Перевертыша». Канал связи работал безупречно.

— Жаклин! — произнес Каттнер. — Включи видеофиксацию всего, что сейчас здесь произойдет.

— Принято. Включаю. Далековато, конечно, но, думаю, ваша камера справится. Главное — не загораживайте обзор.

— Насчет этого можешь не волноваться, — заверил ее Каттнер, после чего повернулся к Катерине. — Ну вот. Надеюсь, ничего существенного упущено не будет. При любом раскладе.

— Так, — сказал Алекс. — Я пошел. Кажется, сейчас начнется самое интересное.

Он торопливо выдвинулся вперед и замер в ожидании перед самым алтарем, не нарушая, впрочем, установленного Фларом запрета.

Джошуа проводил его внимательным взглядом, после чего посмотрел на лежащего неподвижно Алексея и сказал, ни к кому особенно не обращаясь:

— Больше всего это смахивает не на процедуру излечения, а на принесение жертвы.

Катерина промолчала, лишь крепче стиснула зубы. А Рон хмуро заметил:

— У меня те же ощущения. Особенно, если учесть, что алтарь изначально и есть место для жертвоприношения.

— Неважно, как это выглядит, — твердо сказал Каттнер. — Главное — результат.

Он повернулся к замершей в неподвижности Катерине.

— Все будет хорошо. Не волнуйся.

Она не ответила. Непонятно было, услышала ли она слова Каттнера вообще.

Флар полнял вверх обе руки и громко, нараспев, начал произносить какие-то слова. Оба жреца тут же сорвались с места и склонились над раскрытым настежь контейнером. С великой осторожностью они извлекли оттуда прозрачный сосуд, наполненный черной маслянистой жидкостью, более всего напоминавшей деготь или мазут. Словно великую драгоценность они поднесли его к краю большой каменной чаши и, резко опрокинув, вылили туда почти половину содержимого. После чего, плотно закупорив, аккуратно вернули на место.