Золотая планета - Сергей Кусков

— Продолжай.

Я довольно оскалился. Кажется, появилась возможность немножко отыграться за былое, переведя стрелки на другого человека. Упустить такую возможность я не мог.

— Как-то раз некий бездарный сын уважаемого отца решил, что он всемогущий. В определенном пределе, конечно, но в этом пределе считал, что ему можно все. Поучительная история вышла! И отец не спешил развеивать этот миф, не объяснял сыну, что тот неправ.

Глаза дона Кампоса сузились в две щелочки, которые пронзали меня насквозь, будто рентгеновские лучи. Но иной реакции не последовало. В этот момент я понял, что ему просто нравится моя наглость. Он любит смелых, безрассудно смелых, поэтому данный финт сходит и сойдет мне с рук. Если, конечно, не перегну палку, мера должна быть во всем.

— И когда на горизонте появился некто, — продолжил я, — не признавший его авторитета, он расстроился и решил похоронить обидчика. Закопать и смешать с дерьмом. — И похоронил. Не сам, конечно, у самого кишка тонка, но для чего людям нужны отцы?

С подачи папочки, благодаря его влиянию, обидчика исключили и унизили, сделав это даже вопреки тому вопиющему факту, что дело получило широкую огласку в сетях. Настолько папа был уверен в своих силах, видать… — я показно усмехнулся.

Дон Виктор не реагировал, все его внимание было сосредоточено на том, как тлеет кончик сигары. Я же чувствовал, что иду по самому лезвию: один шаг влево, одно проявление неуважения — и я труп. Меня не спасет ничего, даже личное заступничество ее величества. Власти таких людей не стоит недооценивать.

Но была и другая сторона медали — я нападал. Да, рисковал, но нападал, а не защищался. А такие люди уважают только силу: стоит мне уйти в оборону, и он сольет меня в канализацию с любыми аргументами. Пока же у меня имелись шансы выйти сухим из воды, имелись, несмотря ни на что. Вот только не сорваться бы и не соскользнуть в пропасть!

— И вот она. Еще молодая, и сорока нет, но уже достаточно опытная и имеющая вес в определенных кругах. Да, она могла уйти, избежать конфликта, но зачем? Ведь можно покуражиться, поставить кого-то на место и наблюдать со стороны за его злостью и беспомощностью. А видеть беспомощность противника это так здорово, так… Дон Виктор, ну кому я об этом рассказываю?

Он иронично скривил губы. По ним пробежало нечто наподобие улыбки.

— Понимаю.

— И она делает это, — продолжил я. — Унижает сынка до такой степени, что узнай об этом его друзья, с авторитетом в их глазах можно будет смело попрощаться. Но это еще не самое страшное. Самое — это то, что всемогущий доселе папочка оказывается бессилен против нее. Он не может грохнуть эту сучку открыто — ее знает вся планета, и не может скрыто, не афишируясь — за ней стоит такая организация, которая отыщет его после этого где угодно, даже за орбитой Эриды.

Я сделал небольшую паузу, для эффекта.

— Она ангел, сеньор Кампос. Вассал королевы. Завершила свой контракт и живет для себя, в свое удовольствие. И если вы уберете ее «случайно», подстроив какую-нибудь пакость, ну я не знаю, в машину бомбу там подсунув, и эксперты корпуса узнают об этом… Начнется вендетта. И тогда вас не спасет ни собственная армия, ни высокие заборы, ни пластика со сменой документов. Ваши люди разбегутся сразу же, узнав, кому вы перешли дорогу. Они найдут вас, сеньор Кампос. И вы это прекрасно знаете.

Воцарилось молчание. Дон Виктор никак не отреагировал на слова о том, что Катарина — королевский телохранитель, по его лицу не пробежала ни одна морщинка, из чего я сделал вывод, что он знал об этом. Видно, не такой это большой секрет, как пыталась показать мне Катюша.

— Время кидать камни — время собирать камни, — для чего-то процитировал я старика Экклезиаста. Как завершающий штрих своего раунда.

Сеньор Кампос затушил остаток сигары в стоящей посреди небольшого журнального столика пепельнице и вымученно улыбнулся.

— Да, ты прав. И у нее получилось. Она выиграла, я признаю это. Пошли.

Он встал и очень быстрым шагом направился в сторону дома, не оглядываясь. Я вздохнул и пошел следом, чуть не срываясь на бег. Все, теперь его ход.

Мы вошли в кабинет. Рабочий кабинет мафиози? Я с интересом огляделся.

Большие окна, выходящие, естественно, в сад. Большой «директорский» стол с горой каких-то бумаг, папок и большим стационарным визором. Стены и потолок уютного бело-голубого цвета, располагающего к работе и сосредоточению. Обстановка достаточно спартанская, ничего лишнего, никакой роскоши. Вдоль стен мягкие кожаные кресла и диван. На выполненном в минималистском стиле шкафу металлический кубок с надписью «Стрелковый клуб „Чингиз-хан“, 2418». А вот коллекция огнестрельного оружия, которую я мысленно почему-то ожидал здесь увидеть, на стенах не висела.

— Присаживайся.

Я сел. Напротив, за дальний конец стола.

— Почему ты рассказал, что она — ангел? — спросил дон Кампос, буравя меня глазами. — Это ведь секретная информация.

— Я не расписывался за нее, — хмыкнул я, вспоминая перекошенное от злости лицо Катюши. — А еще она… Мы немного повздорили на прощание. И это «повздорили» включало в себя обильное рукоприкладство. С ее стороны, естественно. А мне такое обращение не нравится.

Дон Виктор расхохотался.

— И таким образом, раскрывая ее секреты, ты ей мстишь?

Я пожал плечами.

— Отчасти.

— А говоря о ссоре мне, не боишься, что я прикажу убить тебя? Ведь теперь ты лишился ее защиты!

Я отрицательно покачал головой.

— Она умная тетка. И наверняка проверит, и не раз, как выполняется ваша договоренность. Ведь если вы проигнорируете ее… просьбу, получится, что вы ни во что не ставите как минимум императорскую гвардию. И как максимум — корпус телохранителей. А это потеря авторитета, такое не прощают. — Я усмехнулся. — Нет, вы не тронете меня, сеньор Кампос. Хотя я считаю, что дело не во мне, я — повод, чтобы насолить ей. Всего лишь. Вам плевать на меня лично, даже несмотря на наши непростые отношения с вашим сыном. Не так ли?

Он молча вздохнул и потянулся к портсигару за очередным никотиновым допингом. Я же безуспешно пытался прочесть в его движениях хоть что-нибудь.

Да, я сказал о том, что Катарина — ангел, и не жалею об этом. Это она устроила ту заварушку, и теперь только ее авторитет удерживает дона Виктора от расправы надо мной. Я — свидетель унижения его сына, одно это — смертный приговор. Потому чем выше я ее сейчас вознесу, тем больше у меня шансов выжить. Даже если эта стерва мною не заинтересуется, я просто обязан блефовать.