"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

Они дождались чтения Торы. Когда свиток пронесли по залу и развернули на биме, Фридлендер, он вел молитву, поднял голову и кивнул Бет.

Она взяла спящую дочь на руки и грустно подумала: «Не назовем ее сегодня». Бет поднялась и сказала своим красивым, низким голосом оратора:

- Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной, Воздающий должникам блага, за то, что благом воздал мне.

- Амен! Тот, Кто воздал тебе благом, Он будет воздавать тебе всяким благом, - услышала Бет знакомый голос и застыла.

Он стоял посреди прохода, в костюме с чужого плеча, без галстука, на плечи был накинут талит. Джошуа широко, счастливо улыбался.

- Папа наш здесь, - ласково сказала Бет маленькой, - посмотри, какой он красивый. Мы больше с ним никогда, никогда не расстанемся, обещаю.

Она всхлипнула и шепнула акушерке:

- Сегодня маленькую назовем, как положено. Мужа моего из тюрьмы выпустили, - Бет глубоко вздохнула, - благословен Господь, творящий добро.

Джошуа вызвали к Торе третьим. Он тоже сказал благословление об избавлении от беды. После того, как рав Горовиц прочитал свой отрывок, Фридлендер откашлялся:

- Тот, кто благословил наших прародителей, Авраама, Исаака и Яакова, пусть он благословит Элишеву-Сару, дочь Авраама, и ее дочь, что родилась в благое время, и пусть ее имя наречется в Израиле…, -он посмотрел на Джошуа. Бет заметила, что муж вытирает глаза.

- Батшева, - громко сказал рав Горовиц.

- Батшева, дочь Иехошуа, - продолжил Фридлендер, - и муж Элишевы-Сары, отец Батшевы, пожертвует на благотворительность от их имени. Пусть родители Батшевы вырастят ее для Торы, хупы и добрых дел, и скажем, амен!

- Амен! - отозвались мужчины. «Поздравляем, рав Горовиц!»

Бет покачала Батшеву:

- Теперь у девочки нашей имя есть. Когда служба закончится, мы с вами вниз спустимся, на кидуш…, -Бет повела рукой, - печь мне негде было, но я еще их здесь побалую, - она погладила Батшеву по голове. Акушерка, осторожно, спросила: «Останетесь вы здесь, миссис Горовиц?»

Бет помолчала:

- Вы тоже, миссис Робинсон, с мужем вашим сюда приехали, потому что неграм здешним помощь требуется. И мы с равом Горовицем отправимся туда, где мы нужны евреям, больше всего. Дочитали, - заметила Бет, - сейчас рав Горовиц говорить будет. О главе Торы, что на этой неделе учат.

- Он в тюрьме был, - ахнула миссис Робинсон, - не готовился, как он…,

- Он у меня очень способный, - нежно сказала Бет, глядя на мужа, что остался на биме, - мой рав Горовиц. Во всем, миссис Робинсон, - лукаво добавила женщина и, устроила Батшеву удобнее: «Давай папу послушаем».

Вечером, после исхода Субботы, они с Джошуа сидели в саду Робинсонов, под крупными, яркими звездами. Рав Горовиц вынес на ступени крыльца колыбельку. Батшева спокойно спала, пахло морем и магнолиями.

- Фридлендер мне письмо отдал, - Джошуа затянулся папиросой, - оно вчера в синагогу пришло, на мое имя. Я мистеру Строссу сообщил этот адрес, - он помолчал и улыбнулся, - как знал.

Бет сидела под фонарем с зажженными в нем свечами, и быстро писала в своем блокноте. Моррис обещал ей встречи с арестованными членами Клана. Он, смешливо заметил:

- Судя по всему, мы скоро отправимся на запад, миссис Горовиц. Будем искать банду Джессе Джеймса. Не хотите с нами? - поинтересовался начальник полиции:

- Ваш муж в синагоге занят, а вам, для книги…, - он указал на тетрадь в ее руках.

- Я кормлю, мистер Моррис, - весело отозвалась Бет, - а то бы непременно поехала. Но, если вы поймаете Джессе Джеймса, - она подняла бровь, - я должна быть первым из журналистов, кто об этом узнает.

- Непременно, - пообещал начальник, - непременно, миссис Горовиц.

Бет набросала план будущей книги. Она собиралась в понедельник отправить кабель в New York Post, с первым очерком о послевоенном Юге.

Она отложила блокнот, испытующе посмотрев на мужа: «Читай».

- Дорогой рав Горовиц, - начал он, - от имени общины Сан-Франциско имею честь предложить вам пост раввина. Здание синагоги у нас новое, каменное. Город растет. Я думаю, что через несколько лет, когда будет закончена железная дорога, к нам хлынет поток евреев с востока. Дорогой рав Горовиц, вы написали о миссис Горовиц…., - Джошуа прервался и взглянул на прикрытые платком волосы жены: «Я не стал ничего скрывать, Бет».

- И правильно, - одобрительно отозвалась она.

- Вы написали о миссис Горовиц, и я вам могу сказать, что мы все читаем ее книги и статьи. Мы будем гордиться, что у нашего раввина такая замечательная жена. Пожалуйста, сообщите мне о своем решении. Искренне ваш, Леви Стросс.

Они помолчали и Бет улыбнулась:

- Пиши ему ответ, рав Горовиц. А лучше, - Батшева заворочалась, и Бет взяла ее на руки, - лучше кабель пошли, прямо в понедельник. Благодарю за предложение. Приедем к Хануке, рав Горовиц.

- Правильно, - Джошуа задумался, - праздники в начале октября заканчиваются.

Рав Горовиц махнул в сторону синагоги: «Они, за это время, себе нового раввина найдут. Ты книгу напишешь, Батшева окрепнет, и мы отправимся на поезде в Омаху, штата Небраска».

- А оттуда, - зачарованно сказала Бет, кормя девочку, - на фургоне, рав Горовиц, через пустыню и Скалистые Горы.

Джошуа потушил папиросу и потянулся:

- Скажем еще одно благословение за избавление от беды, когда в Сан-Франциско приедем. Это положено, если пустыню пересекаем.

Он поднялся и наклонился над женой, не касаясь ее. Бет сидела на ступеньках: «Я так тебя люблю, -шепнул Джошуа, - так вас люблю, милые мои».

- И я книгу напишу, новую, - весело заметила Бет, - скоро железную дорогу откроют. Мы, может быть, последние, кто в фургоне на запад отправится.

- Путешествие в сердце Америки, - добавила она. Джошуа велел: «Иди, работай. Батшева сытая. Я ей пеленки поменяю, и спать уложу».

- Я тебя люблю, - Бет поднялась и передала ему дочь, - люблю, рав Горовиц, и горжусь тобой.

Джошуа ловко помыл девочку в тазу, замочил грязные пеленки и переодел дочь. Он сел на крыльцо. Батшева ворочалась в его руках, а потом затихла, глядя на отца серо-синими, большими глазами.

- Слушай, - ласково сказал рав Горовиц, - слушай, доченька.

Вдалеке шумел океан, и он вспомнил белый песок острова.

- Сильнее смерти, - Джошуа закрыл глаза, - сильнее всего.

Он прижал к себе девочку и запел:

- Durme, durme, mi alma donzella,

Durme, durme, sin ansia y dolor.

Джошуа вздохнул и твердо повторил: «Без горя и несчастий, доченька. Обещаю».

Пролог. Лондон, лето 1867

Теплый ветер с Темзы шевелил разложенные по столу бумаги, официальный бланк с эмблемой «К и К», заполненный аккуратным почерком: «Согласно выданному мистеру Альфреду Нобелю патенту, компания «К и К» получает привилегии единственного в Соединенном Королевстве производителя новой взрывчатой смеси под названием «динамит».

Питер сидел, закинув ногу за ногу, отпивая кофе из фаянсовой чашки, затягиваясь египетской папиросой: «Заплатили мы немало, но, папа, динамит, это золотое дно. Как идет продажа эмпориумов? - он кивнул на картонную папку, лежавшую на коленях у отца.

В конторе стояла тишина, Сити в субботу вымирало. Питер, и Мартин оба были в легких, летних костюмах. Отец почесал одной рукой седые, тщательно постриженные волосы:

- Все расчеты по доходу от сбыта недвижимости, я подготовил. Можешь отправлять телеграммы парижскому партнеру Бромли и в Америку. Зданием на Риджент-стрит я сам займусь, когда мальчиков из Ньюкасла привезу, - Мартин ловко, привычно чиркнул спичкой и смешливо добавил:

- Ты этого не помнишь. Когда мы в Стоктон приехали, на первый рейс поезда, я деду твоему прототип этих спичек показывал, - Мартин повертел в руках коробку.

- Отчего это я не помню, - обиженно сказал Питер, роясь на столе, - все я помню, папа. Они длиной в фут были. Говоря о телеграфе, наземный проект, русско-американский, закрыли, как не оправдавший себя. Очень хорошо, что мы в него не стали ввязываться.