Невозвращенцы - Михаил Черных

Добрые вести как на крыльях разлетелись по легионам восставших и вызвали всеобщее ликование, поэтому первое поражение грянуло как гром среди ясного неба. Принявший командование над всеми восточными силами Леонардо ди Медичи, которого в Риме почти официально называли Любимчик Цезаря, на голову разгромил Восточный легион.

Об этом человеке Руфус выслушал много историй, баек и «правдивых» рассказов. Большинство, в том числе и специалист по ромейской политике Пилус, высказывался о нем как о хитром и опытном дипломате, поправляясь при этом, что о военных успехах, как полководца, он ничего не знает. Теперь же оказалось, что Любимчик силен не только за столом переговоров. Произошло это так.

В конце весны, сразу же после своего назначения, новый легат заменил два элитных легиона: Первый и Второй Булгарские, стоявшие до этого на границе, на недавно набранные. Далее, быстрым и тайным, поэтому очень тяжелым маршем он провел свои легионы сквозь всю Восточную Империю. Бойцами, привыкшими сражаться в гористой местности, легко, прямо с марша, были сбиты немногочисленные заслоны на перевалах и войска вступили в захваченную рабами Пецию. Габит, ожидая встретить слабо обученных легионеров, принял этот вызов и встретился с войсками ромеев. Почти 15 тысяч опытных легионеров, два полных легиона с полноценными вспомогательными частями (которые могли быть по численности равны самому легиону) — консульская армия, сожрала и не заметила 10 тысяч плохо обученных рабов, разомлевших от долгой спокойной зимы.

Сам Габит был взят живым и после долгих пыток прилюдно, на виду у попавших в плен рабов, распят. После этого среди пленных рабов были казнены все мужчины возрастом старше 12 лет, среди женщин и детей проведена децимация. Трупы были развешаны вдоль главных дорог, надолго пропитав Пецию запахом мертвечины. Ромеи, испуганные небывалым до сего времени разгулом восставших рабов, увидели, что эту новоявленную гидру можно победить и заметно приободрились.

И так ставшая непростой ситуация усугубилась еще и тем, что в Восточном легионе, так получилось, оказались сосредоточены основные мощности восставших по производству осадных орудий, а также множество готовой продукции. Развести по войскам их так и не успели. Онагры, катапульты, тараны, щиты — все это попало в руки легионеров. А награбленное за все это время восставшими добро, в раз сделало даже рядовых бойцов Булгарских легионов весьма и весьма обеспеченными людьми.

Между тем давление со стороны ромеев продолжало нарастать и по «дипломатической линии». Похоже, звезда восстания близилась к своему закату. Знаковым моментом стало то, что свободно до этого момента ездящие по всей контролируемой восставшими территории ганзейские купцы внезапно исчезли. Их не грабили. Наоборот — они бесстрашно заезжали в лагеря бунтарей и скупали у них добычу: рабов и рабынь, в которых превратились выжившие граждане Империи, рухлядь, редкое и дорогое оружие, посуду, драгоценности и прочее. Взамен они поставляли восставшим вино, легкое оружие и доспехи, продовольствие и лошадей. Теперь же, после того как Цезарь договорился с Советом Купцов и этот канал был перекрыт, восставшие стали испытывать некоторые трудности.

В связи со всем произошедшим Руфус срочно созвал всех легатов на совет. Озвучены были две диаметрально противоположных точки зрения.

Первое предложение коротко высказал сам Руфус.

— Мы сделали все, что смогли. Нам надо уходить из Империи.

— Куда?

— К россам!

— Зачем? -

— Что мы там забыли, у этих дикарей? — возмутился Фритигерн.

— К еретикам? — удивился Пилус.

— Тихо! Я еще не закончил. Для начала, к россам. После можно будет разбежаться по своим странам. Германы и франки могут спокойно уйти на запад, степняки — на восток, и т. д. Самое главное, мы больше ничего не сможем делать.

— Но еще пограбить… — заикнулся было Ярий.

— Вы забыли, что мы поднимали восстание не для того, чтобы пограбить. Мы поднимали восстание для освобождения из неволи! Ради свободы и справедливости!

Совет, особенно члены Братства: Алларик и Пилус, задумался. Второе предложение высказал Фритигерн.

— Руфус говорит, что мы поднимали восстание ради свободы и я с ним… Полностью согласен. Он говорит — уходить по домам, где нас ждут наши жены и дети, где земля наших предков, и это я тоже полностью поддерживаю!

«Похоже, всю зиму ты занимался не только тренировкой легионов. Нанял ритора?» — подумал Руфус. Тем временем Фритигерн продолжал заливаться соловьем.

— Но подумайте, кем мы будем у себя дома? Нищими, безродными приблудами? Опять идти в рабство? Нет! Этого не будет! Не зря мы страдали, не зря мы терпели и не зря мы лили кровь свою! Я предлагаю перед тем, как уйти, собрать с ромеев должную цену за причиненные муки! Собрать все наши легионы в единую армию и идти на юг. Там, всего в паре десятков дней пути лежит сердце Империи! Рим!

Совет ошеломленно затих.

— Великий и Вечный город Рим! Это мечта любого военачальника. Это золотые россыпи в каждом доме! Это изысканнейшие вина, роскошная пища и самые нежные женщины — жены и дочери сенаторов. — Слова Фритигерна и видения неимоверной добычи гипнотизировали легатов. — Захватив и разграбив Рим, мы станем настолько богаты, что даже последний раб в нашем войске сможет на свою долю купить себе баронство, а мы с вами — герцогство.

— Это конечно хорошо, вот реализовать эти планы… Подумайте сами, вспомните, ради чего мы сегодня собрались! Гибит разбит и казнен! Легион потерян и множество наших братьев умервлещены! Развешаны как пугала на деревьях вдоль дорог! На западном фланге стоят побежденные, но не разбитые до конца ромеи Франджипани и скоро к ним подойдет помощь. С востока нам угрожает Леонардо ди Медичи и его легионы. Судя по тому, как легко он разбил наш легион… И не надо морщиться, Ярий. Я не думаю, что напади он на твой легион, результат бы принципиально отличался. Так вот, судя по всему, у него в армии настоящие звери. С юга, прикрывая путь на вожделенный Рим, стоит три легиона Ренцо ди Чери. И в его армии тоже далеко не новички. Если мы соберем все свои силы и ударим на Рим, то в спина нам ударят эти легионы…

— Но если мы будем уходить, то в тыл нам ударят легионы Ренцо ди Чери! — резонно возразил Фритигерн. — А на пути на восток лежит целая и невредимая восточная часть Империи, граница с охраняющими ее перевалы легионами, Булгария… Да и еще не ясно, как нас встретят россы!

— Да! Но у нас хотя бы не будет много врагов впереди! Сразу! Мы сможем бить их по очереди по дороге подбирать добычу. И еще. Положим, мы разобьем 3 легиона, для нас вместе это не проблема и дойдем до Рима. Как его брать? Ведь его стены высоки и крепки, а все наши осадные орудия захвачены!

— Можно построить новые. Прямо на месте!

— Ладно. Захватим Рим. Ограбим. А дальше что? Легионы его никуда не денутся. Нас прижмут к морю и истребят!

— За долю взятого в Риме золота ганзейцы отвезут нас куда угодно!

— На тот свет они нас отвезут, а не куда угодно! — начал выходить из себя Руфус. — Пока еще мы можем спокойно уйти! Хрен с ними, с росскими княжествами. Путь на север, в германские баронства через уже захваченные Аллариком Атикулы или через твою Нижнюю Германию открыт!

— Так, — Фритигерн не стал поддерживать разрастающуюся свару. — Давайте уже решать, иначе нас перебьют по одному! Голосуем. Кто за то, чтобы уходить к росам?

Вот тут то Руфус и проклял свое решение стать обычным легатом. Теперь все решения будут проводиться в жизнь простым голосованием, а не его приказом. «Жаль я не убил его тогда в лесу!» — посетовал про себя Руфус.

За предложение Руфуса проголосовали: он сам, Алларик, который доверял своему другу и полностью был с ним согласен, и Порошка, которому импонировало привести дмой такое количество бойцов и добычи. Трое.

— Так. Кто за то, чтобы идти на Рим? — продолжил председательствовать Фритигерн.

Теперь уже руки подняли Ярий, которому взор застлало видение гор золота, Скамкель, по той же причине, и, естественно, Фритигерн. Тоже трое.

Все повернулись и посмотрели на Пилуса. Пилус воздержался. Ему не хотелось брать Рим, он все же был ромеем, но и идея идти к росам ему не нравилось по той же, кстати, причине.

Ничья.

— Что будем делать? — спросил Руфус у Фритигерна.

— Когда люди на распутье, то следует спросить у тех, кто выше их. У Богов!

— Предлагаешь Божий Суд? Поединок?

— Можно, — ухмыльнулся Фритигерн. То, что ему не тягаться с приор-гладиатором понимали все. — Но есть путь еще проще и быстрее. Вот. — Германец достал из кошеля на поясе новенький и блестящий золотой аурей, на аверсе которого был изображен ныне здравствующий Цезарь, а на реверсе — Рим. — Коли выпадет мордой — то идем к россам. А коли выпадет Рим…