Записки солдата - Омар Брэдли

Я горел желанием поскорее очистить Рур, а все другие дивизии, которые можно было освободить от выполнения этой задачи, я бросал вперед, к Эльбе и Мульде. С выходом на рубеж этих рек я намеревался занять его силами двух армий, а третью армию повернуть на юго-восток и направить вниз по Дунаю в Австрию, на соединение с частями Красной Армии, которые уже подходили к Вене. Соединившись с Красной Армией в Австрии, мы отрезали противнику пути отхода в Австрийские Альпы, объявленные Национальным Редутом Германии, Но стоило Эйзенхауэру принять предложение Черчилля и выделить одну американскую армию в распоряжение Монти для наступления на северо-восток к берегам Балтики - и нам пришлось бы отказаться от наступления на Дунае. Если бы противнику удалось отойти в Редут, доказывали мы, он смог бы затянуть войну на длительное время.

За несколько месяцев до этого разведка ошеломила нас фантастическим планом немецкого командования отвести войска в Австрийские Альпы, где, как сообщалось, были сосредоточены вооружение, запасы и даже построены авиационные заводы и где был создан последний бастион немецкой обороны. Там противник, по всей вероятности, попытался бы отсидеться и сохранить нацистский миф до тех пор, пока союзникам не надоела бы оккупация Германии или пока они не перессорились бы между собой.

Нам говорили, что войска для обороны Редута в первую очередь будут состоять из эсэсовских частей. Беглая проверка группировки противника на нашем и на русском фронтах показывала подозрительное сосредоточение дивизий СС именно на южных флангах этих фронтов.

Только после конца войны мы узнали, что этот хваленый Редут существовал лишь в воображении нескольких нацистских фанатиков. Слух о нем разросся до таких невероятных размеров, что теперь я просто удивляюсь нашей тогдашней наивности. В то время легендарный Редут казался нам вполне реальной и весьма серьезной угрозой, которой мы не могли пренебрегать. Он тяготел над нашими тактическими замыслами в последние недели войны.

Навязчивая мысль о Редуте привела к тому, что я довольно пессимистически определял вероятный срок окончания войны в Европе. Еще 24 апреля, за два дня до того, как мы соединились с русскими, я заявил группе конгрессменов, приглашенной Эйзенхауэром осмотреть немецкие лагери смерти, что "война может продлиться еще месяц, а то и целый год". Увидев на лицах некоторых моих собеседников выражение тревоги, я поделился с ними своими опасениями относительно Редута.

Миф о Редуте был окончательно развеян генерал-лейтенантом Куртом Дитмаром. Этот немецкий радиокомментатор, которого звали "голос вермахта", переплыл через Эльбу в небольшой лодке и сдался в плен солдатам 9-й армии. На допросе Дитмар упорно твердил, что он узнал о Редуте только в январе 1945 г. из швейцарских газет. Он издевался над нашими разведывательными донесениями о тщательной подготовке к сопротивлению в Австрийских Альпах, но соглашался, что немецкая армия может закрепиться там, если она захочет продолжать борьбу.

Но как бы ни были ошибочны наши выводы насчет Редута, все же надо сказать, что, отказываясь принять предложение Черчилля о наступлении на Балтику и Берлин, мы руководствовались совсем иными соображениями. Не будь зоны оккупации уже определены, я еще мог бы согласиться с тем, что это наступление с точки зрения политики стоит свеч. Но я не видел оправдания нашим потерям в боях за город, который мы все равно должны будем передать русским. Даже рост нашего престижа не мог компенсировать новые тяжелые жертвы.

12 апреля 1-я армия вступила в Лейпциг. 9-я армия Симпсона, имея в авангарде 2-ю бронетанковую дивизию, прошла севернее массива Гарц, где укрылись пять дивизий противника. В 8 часов вечера на 309-й день боевых действий в Европе танки 2-й бронетанковой дивизии вышли на берег Эльбы. Еще до этого я приказал Симпсону немедленно по выходе на западный берег этой реки захватить небольшой плацдарм на восточном берегу. При этом я вовсе не думал начать подготовку к наступлению на Берлин, как это не замедлили предположить некоторые наблюдатели. Я хотел одного - отвлечь немецкие войска с русского фронта восточнее Бер - лина. Однако мы, вероятно, смогли бы организовать наступление на Берлин, если бы согласились закрыть глаза на неизбежные потери. В то время Жуков все еще не переправился через Одер, и Берлин лежал на полпути между нами и русскими. Однако подступы к Берлину с востока были несравненно удобнее для продвижения войск, чем подступы с запада, так как к западу от Берлина простиралась заболоченная местность{56}.

Первое предмостное укрепление, захваченное Симпсоном на восточном берегу Эльбы непосредственно южнее Магдебурга, было ликвидировано совместными усилиями трех немецких дивизий, переброшенных для этой цели из Берлина. Впервые за 30 месяцев боев 2-я бронетанковая дивизия вынуждена была отступить. Однако второе предмостное укрепление, созданное несколько южнее первого, удалось удержать. Симпсон расширил и углубил этот плацдарм и удерживал его до конца войны (схема 53).

В тот день, когда войска 9-й армии вошли в предместья Магдебурга, я посетил Симпсона на его командном пункте. Зазвонил телефон. Большой Симп взял трубку, выслушал донесение и прикрыл микрофон рукой.

- Похоже, что мы можем захватить мост в Магдебурге. Что нам делать, если мы его возьмем, Брэд?

- Проклятие, - ответил я. - Нам не нужно больше плацдармов на Эльбе. Если вы захватите мост, вы должны перебросить по нему на ту сторону не менее батальона, не так ли? Будем надеяться, что гансы взорвут его раньше, чем вы захотите от него отделаться.

Уже созданный плацдарм южнее Магдебурга был вполне достаточен для отвлечения сил противника. Новое предмостное укрепление стоило бы нам лишь дополнительных хлопот и излишних потерь.

Через тридцать минут, когда я уже надел каску, собираясь уезжать, снова зазвонил телефон. Худощавое лицо Симпсона расплылось в широкой улыбке.

- Нет причин волноваться, Брэд, - засмеялся он, повесив трубку, - гансы только что взорвали мост.

В последние, завершающие недели войны Эйзенхауэр совершал более частые рейсы между верховным штабом экспедиционных сил союзников и разбомбленным городом Висбаденом, в котором разместилась наша оперативная группа штаба. 12 апреля его "В-25" легко опустился на изрытый воронками аэродром в окрестностях Висбадена. Я присоединился к Айку, и мы вылетели на легком самолете сначала на командный пункт Паттона, затем на командный пункт Ходжеса; у нас на это ушла вся ночь.

Наш самолет взял курс на север вдоль автострады, и мы приземлились в Герсфельде, где Паттон разместил командный пункт 3-й армии в немецком военном городке. Обе бетонированные полосы широкой автострады были переполнены машинами, двигавшимися к фронту, в то время как посередине ее, по траве, нескончаемая вереница беженцев тащилась в тыл. Паттон ждал нас у взлетно-посадочной полосы, устроенной у дороги.