НОЧНАЯ СМЕНА. КРЕПОСТЬ ЖИВЫХ. - Николай Берг

Женоубийцу суд присяжных приговорил к смертной казни единодушно, а медики получили информацию о рефлексогенной зоне в полости носа - как только ее раздражают струей воды - так отключается дыхание.

Вот и Ленька у нас так же - отключил себе дыхание, клоун чертов.

Проверяю пульс через каждые десять вдохов. Работает сердце, и даже порозовел утопленник, только вот сам дышать не хочет, засранец.

Ильяс о чемто переговаривается с капитаном корытца.

Ребята дышат и дышат, Ленька попрежнему между небом и землей.

- Доктор, сможешь его сам качать до Кронштадта?

- Смогу.

- Тогда так. Мы сейчас выгружаемся в Рамбове. Тебя с клиентом отвезут в Кронштадт. Мы договоримся, чтоб встретили. У тебя пара часов есть - заодно привет передай Николаичу и этому танкисту. Потом - сюда, к нам. Мы пока без тебя начинать не будем, так что не тяни.

- А что начинатьто?

- Охота на особо крупного хищника. Тут морф какойто ушлый колобродит, местные аборигены его отловить не могут. Вот нас и напрягли. Так что ухо востро.

- Мы с ним прокатимся - говорит Филя.

- С какой бы это стати? - удивляется Ильяс.

- С такой, что обсохнуть нам надо, а не бегать тут в разные стороны. Да и дело было в Кронштадте.

- Мне никто не сказал.

- Вот я говорю. К слову - мы в состав охотничьей команды не входим, так что не пузырись.

Ильяс как раз собирается пузыриться, это явно написано на его лице, но мы уже причаливаем - к совершенно пустому пирсу - напротив паромной пристани. На пустом пирсе - только будка, в ней ктото сидит, но к нам не выходит. Из трубы валит клочковатый серый дымок. Ребята один за другим выпрыгивают на пирс. Машу им рукой - и возвращаюсь к Леньке.

Мы прокорячились с курсантом практически час. Когда уже отчаялись, он, наконец, задышал - прямо в холле все той же больницы, когда к нам уже шли коллеги.

- Надрать бы тебе, Ленька, уши!

- Кхы, кхы! За что???

Взгляд у ожившего чист и невинен, как у младенца. А ну да, судя по тому, что пловчиха в ванне ничего не помнила - у нашего артиста тоже провал в памяти. Значит, ругать его без толку - как щенка, который уже не помнит, что натворил пару минут назад.

- А ты еще спроси, как положено в таких ситуациях - «где я»!

- Где я???

- В холле больницы.

- Что???

- То, свинтус грандиозус.

Коллеги ухмыляются и явно радуются тому, что обошлось без их вмешательства.

- Сколько он был без сознания? - спрашивает толстячок с усами.

- Примерно около часа. В воде пробыл 17 минут - отвечает за меня Филя.

- Повезло ему…

- Относительно повезло.

Недоумевающего Леньку утаскивают из холла, он правда пытается спрыгнуть с каталки, но это у него не входит по двум причинам - координация движений у него не вполне восстановилась, а вот у коллег с координацией все в порядке. Любуемся кобурой на заднице у толстячка.

Главврач таки заставила своих носить оружие - и ничего, судя по всему - привыкли. Забавно - сколько копий было переломано до Беды о праве ношения оружия, сколько споров было. Впрочем, мне всегда казалось, что всем оружие доверять нельзя - в армию в конце концов не всех же берут, но наличие оружия может помочь. Мне фиговый газовый пистоль помог и наглядно показал, что вооруженным людям - не хамят.

Шли мы по парку несколькими семьями с детенышами, вели степенные разговоры. В частности одна мамка рассказывала, как у них под окнами квартиры в фирме «Лето» вылезшие в подкоп из вольера сторожевые кавказские овчарки загрызли насмерть сантехника той же фирмы. Живописно так рассказывала, с подробностями.

Тут вдалеке такой добрый душевный лай. причем приближается явно… Я занял удобную позицию, приготовился к стрельбе - бежит как раз кавказец размером с теленка. Естественно, без удил и седла, и с явным интересом показать нашей кумпании, кто в лиси пан… Ну, я и бахнул по нему. Эффект был потрясный - впервые видел, как передняя половина пса уже бежит назад, а задняя все еще вперед.

Несколько позже прибежали хозяева - и маслом по сердцу - вместо привычного: «…на себя намордник одень, собака поумнее тебя, козел, я те щас покажу!» - вели себя нежно и трепетно, косясь на спрятываемый пистоль. Еще и приятель мой подбавил огоньку, заявив, чтоб они не волновались, собака раз убежала, то не сразу сдохнет, может они ее и вылечат…

Водолазы, помоему, тоже с облегчением переводят дух, глядя вслед незадачливому Леньке. Сейчас они явно собираются кудато двинуть из больницы и вид у них деловой, особенно у Фильки.

- У нас два часа - потом отплываем. Ты здесь остаешься? - спрашивает Филипп.

- Ага.

- Тогда ладно, мы за тобой заедем. А то поехали с нами? - Филя подмигивает заговорщицки.

- И что будет?

- В порядок себя приведем. И тебя заодно. Винца выпьем, позавтракаем.

- Не, спасибо, конечно, но мне тут пару пациентов еще проведать надо.

- Смотри сам, только ваш этот молодой - ранний не оченьто захочет слушать, что Старшой посоветует. Только обидится.

- Я понял.

- Тогда ладно - два часа!

Странно, только сейчас заметил - у самого младшего водолаза - свежая перевязка - на все предплечье. Уверен стопроцентно - когда отплывали из лагеря - у него все в порядке было.

- Эй, ихтиандры - откуда перевязкато?

- Порезался о какуюто дрянь, когда дно ощупывали. Хлама там всякого… А что?

- А кто перевязывал?

- Надюшка. Да в чем делото?

- Может скобки наложить, или швы?

- Не, фигня. Просто царапина глубокая. Я ж говорю - там, как и везде всякого на дне хлама - и стекла и железяки. Филимонидес даже жмура нашел - пришлось в сторону оттаскивать, чтоб не мешал.

- Что, утопленник? Серьезно?

- Слушай, йятр, жмуров сейчас везде полно. Чего напрягсято?

- Ну, страшно же - там не видно ни хрена.

- Э, мертвые не кусаются! То есть - наши, подводные мертвые не кусаются. Это ваши - наземные - совсем от рук отбились.

- А как поняли, что это не Ленька?

- Бре, это просто - подняли, посмотрели - наш в касках был, а эта - без половины головы. Упокоенная наверно.

- Фигасе!

- Ладно, харе болтать. Времени и так мало. Все - мы за тобой заедем!

Парни выкатываются на улицу, хлопают двери. В холл врывается холодный воздух. С минуту смотрю им вслед - даже и меланхолические вроде ребята. Так и не подумаешь, на что способны. Ну, онито в этом деле героями выступили, не отнимешь. Тут нам повезло, что они рядом оказались. Мне кажется, я бы сдох от страха, вытащив из воды раскромсанную покойницу, а они спокойно заценили: «Не, не то» - и всех дел.

Поднявшись наверх, застаю неожиданную картину - медики и пациенты сидят в зале, а наш вчерашний знакомец - майор явно читает лекцию. Сидя, что характерно. На столе лежат различные пистолеты и автоматы, майор тоном лектора выговаривает прописные истины, которые, однако, явно внове большей части народа в зале.

- Еще раз про меры безопасности. Я уже много про это рассказывал, но сейчас коечто акцентирую. Да, незаряженное оружие не стреляет никогда. Это такое оружие, которое ты только что лично (сознательно, а не формально!) проверил на незаряженность, и с тех пор не выпускал из рук.

Все остальное потенциально заряжено. Враг незаметно сунул патрон, пока ты секунд на 10 отвернулся. Враг залез в твой личный опечатанный сейф и дослал патрон. И никаких смехуечков.

Теперь, почему нельзя направлять на людей даже гарантированно незаряженное оружие. Потому, что это скотство. Ты знаешь, а онто не знает. Он не проверял лично и не уверен. Если нужны постановочные действия, оружие проверяется на незаряженность совместно, и с этого момента не исчезает из поля зрения коголибо из участников ни на миг. Это понятно?

Судя по кивкам в зале - понятно.

Меня ктото дергает за рукав, осторожно, но настойчиво.

Оказывается та самая молодая медсестричка.

- Вас просил подойти ваш командир, пойдемте, провожу.

Николаич, как образцовопоказательный больной образцовопоказательно лежит под капельницей и читает книжонку в мягкой обложке. Увидев меня, откладывает ее на тумбочку. Странно он выглядит - один в палате. Правда, палата очень маленькая.

Здороваемся.

- О, видите - респект оказали - всех ходячих погнали на лекцию к майору, а мне разрешили полежать. Как там лекция?

- Ну. Вроде дельно читается. Толковые вещи говорит этот танкист.

- Рассказывайте, что нового, как тут оказались…

Но рассказать толком не успеваю ничего, за дверью раздается приближающийся шум, и среди гвалта я отчетливо слышу выкрикнутое характерным голосом «Вы жалки!»

Нет, я точно убью этого чертового курсанта, сколько ж можното в самом деле клоунадой заниматься. Ничему дурак набитый не научился!

Виктор проснулся ни свет ни заря. Полежал. Обдумал еще операцию. Автомастерская, которую он решил сегодня посетить, лежала на второстепенной дороге, да еще и не на самой дороге - а на ответвлении от нее. Вроде бы там были остатки деревни - во всяком случае еще дома тричетыре вроде б были. И сараи.