Обожженные языки (сборник) - Мэтт Иган

– Как это случилось?

Он не знает, что в первый раз все прошло хорошо. Без происшествий. Победила Джен с севера. Свой предмет – складную зубную щетку, все еще пахнущую креветками, – она засунула обратно в упаковку, заклеила дырку скотчем и отправила на полку с уцененными товарами, снабдив стикером с надписью: «Скидка 80 %». К концу дня щетка исчезла. Отправилась в общежитие в кармане какого-нибудь неухоженного студента, пытающегося свести концы с концами. Но этот растерянный и убитый горем мужчина ничего этого не знает.

Из кабинета выходит врач и спрашивает:

– Дать вам еще немного времени?

– Да. – Он начинает поглаживать кольцо на левой руке Моррис, которую по-прежнему держит в своей. – Давай поговорим с врачом. Ты все ему расскажешь, и он посоветует, что делать. Хорошо, Кэролайн?

Глаза у него влажные. Не потому, что он расстроен. Просто он перестает моргать, если говорит о чем-нибудь серьезном, – это сознательное решение. Когда любишь кого-то, кажется, что знаешь все его грязные секреты.

Он продолжает поглаживать кольцо.

А нерассказанная история образует между нами непреодолимую пропасть.

У Моррис, нашей Ганди местного пошиба, уходит целых две недели на то, чтобы убедить девчонок сыграть еще раз. Еще только раз. Развлечься немного и преподать покупателям урок, о котором они никогда не узнают. Участвуют только Джен, Анита и Моррис. Каждая вносит по двадцать фунтов. Джен выбирает «Чупа-чупс». Анита – копченую колбаску. Ей проще всего, поэтому она будет получать не десять, а восемь очков в час.

Моррис, наш вечный бунтарь, ставит на уже проверенный предмет-победитель.

Стоя в женском туалете с мини-сате из курицы в руке, она размышляет, на что потратит шестьдесят фунтов. Можно подарить маме на свадьбу какое-нибудь украшение.

Отложить часть на поездку в климатический лагерь.

Угостить девчонок обедом.

Пригласить отца на ужин или еще куда-нибудь, если, конечно, он согласится.

А Колин пусть идет лесом.

Они расходятся по кабинкам, и светловолосая Зои, которая остается ждать снаружи, говорит:

– Давайте скорее.

Наш эко-воин времени даром не теряет: спускает форменные брюки и белые трусы и, не глядя вниз, принимается запихивать четырехдюймовое сате внутрь.

Дело это непростое. Нужно время, чтобы выделилось достаточно естественной смазки.

Одна из ее ранних надписей на стене туалета гласит: «Борись с властью».

– Поверить не могу, что меня опять на это подбили, – говорит за стенкой Джен.

С другой стороны раздается голос Аниты:

– Эй, Моррис, а ты убедилась, что курица твоя экологически чистая и не содержит химикатов?

– Ее выпускали побегать на воле? – хихикая, вторит Джен.

– Больше не выпустят, – отвечает наш доморощенный революционер.

Этот университетский хиппи, этот свободомыслящий представитель среднего класса вечно проповедует: «А вы знаете, что на птицефабриках курам отрезают клюв раскаленными щипцами, чтобы они не заклевали себя до смерти, сидя в крошечной клетке?»

Через несколько минут двери кабинок открываются, и три скучающих женских тела в форме выходят наружу.

– Я и часа не выдержу, – говорит Анита, поправляя брюки в промежности.

И не выдерживает.

Полчаса спустя она проходит, слегка прихрамывая, мимо Моррис, которая сидит на пятнадцатой кассе.

– Я – в туалет, – сообщает Анита тоном, который ясно говорит: «Больше никогда в жизни не соглашусь играть в эту дурацкую игру».

Джен на восьмой кассе дышит тяжело, но пока держится.

Наша кассирша-нонконформист, наш юный Карл Маркс чувствует себя неважно. Она никак не может устроиться, как ни ерзает на попе. Деревянная палочка выставилась наружу примерно на дюйм и щекочет ей бедро.

Когда внутри у тебя сате из курицы, это, как минимум, отвлекает.

Уже больше часа покупатели постоянно говорят ей:

– Вы отбили не тот товар.

– Вы забыли применить скидку «три по цене двух».

– Что-то у вас лицо раскраснелось.

Женщина с блестящими волосами, которая обращает внимание на порозовевшие щеки и сощуренные глаза Моррис, покупает свежий орегано из Израиля, с Западного берега, земли стен, войск и бульдозеров.

Через один час десять минут после начала игры супервайзер Майк спрашивает, не хочет ли Моррис поменяться перерывами с Зои.

– С удовольствием, – говорит наш вечный бунтарь.

Теперь от обеда ее отделяет всего пять минут.

Голос по внутреннему радио вызывает: «Уборщица в отдел сухих завтраков. Уборщица в отдел сухих завтраков».

Следующий покупатель, мужчина с выпяченным животом, оплачивает целую кучу шоколадных наборов – пачек с мини-батончиками «Марс», мини-батончиками «Сникерс», мини-палочками «Твикс». Шоколад этот сделан из какао-бобов с Берега Слоновой Кости, которые охраняют повстанцы и собирают дети – «шоколадные рабы».

Голос по внутреннему радио говорит: «Побалуйте своих детей – воспользуйтесь специальной скидкой на сладости “три по цене двух”».

Пока мужчина укладывает шоколад в сумку, Зои подходит к кассе, чтобы сменить Моррис, и спрашивает, как у нее дела.

– Жарко, липко и чешется, – отвечает наш университетский хиппи, наш свободомыслящий представитель среднего класса.

Вдоль полок с сухими завтраками Моррис ковыляет к служебному входу. Наш эко-воин, наш доморощенный революционер, не отрываясь, смотрит на низ своего живота. Покрытый линолеумом пол плывет у нее перед глазами. Пол такой блестящий, что кажется, будто он мокрый. Блестящий, мокрый и скользкий. Об этом сообщает желтая пластмассовая табличка, но Моррис ее не видит.

Ее туфли со скрипом скользят по линолеуму, и она приземляется на пятую точку. Покупатели оборачиваются на шум, позабыв про свои будущие завтраки.

Все эти семенящие мимо люди с выпяченными животами и блестящими волосами даже не подозревают, что стали свидетелями посажения на кол.

Бедная девушка, шлепнувшаяся на пол на глазах у стольких людей, пытается подняться. Она дышит очень, очень, очень глубоко, как будто у нее схватки. Силится выпрямить ноги, выпрямить спину, но на глаза ей наворачиваются слезы.

Пожилая семейная пара спрашивает, не ушиблась ли она.

Бедная девушка уходит хромающей походкой, не говоря ни слова – не издавая ни звука, кроме очень, очень, очень глубоких вдохов.

Наш юный Маркс, наш Ганди местного пошиба хочет одного – как можно скорее добраться до ближайшего туалета. Мужского, женского или для инвалидов – неважно. Лишь бы там была закрывающаяся кабинка и вода в кране.

Какой-то покупатель окликает ее, но Моррис притворяется глухой и ковыляет дальше – все быстрее и быстрее.

Нескончаемый путь до женского служебного туалета напоминает пытку. Сухие завтраки, клеи, мясные изделия, «Кухни народов мира», супервайзер Кит, спрашивающий: «Что случилось?» – все как в тумане. В себя она приходит, только когда видит, что один из туалетов пуст. Моррис заходит, хромая, в кабинку, запирает за собой дверь. Спускает сначала форменные брюки, потом испачканные трусы.

Белые трусы испачканы красным – того же оттенка, что крест святого Георгия на английском флаге. Крест святого Георгия, произведенный в Турции. Крест святого Георгия на магазинных знаменах, произведенных в Португалии. Крест святого Георгия, стекающий у нее по бедру и произведенный восемнадцатью дюймами выше коленок и несколькими дюймами ниже пупка.

Наш свободомыслящий представитель среднего класса, наше ходячее сате на палочке нащупывает у себя между ног только самый конец деревянного колышка, меньше полдюйма длиной. Ее передергивает.

Одна из ее ранних надписей на стене туалета гласит: «Ебать я хотела систему!»

Нет, совсем не это она имела в виду…

Есть только один способ вытащить сате. Моррис запускает левую руку внутрь и резко дергает. Вниз она не смотрит – только издает слабый стон, когда пальцы становятся липкими.

Следующие десять секунд она ощущает только свою левую руку и страшную боль между ног.

Потом наружу с влажным хлюпаньем выскакивает что-то мокрое и теплое. Моррис молит Бога, чтобы это было только куриное мясо и деревянная палочка. Сате тут же отправляется в унитаз. Левая рука выглядит так, словно Моррис раздавила ею целую корзинку клубники по специальной цене.

Наша кассирша-нонконформист.

Наш вечный бунтарь.

Наша несчастная дуреха не отрываясь смотрит на свою левую руку. Потом поле ее зрения резко сужается, тело становится холодным и невесомым, и она падает на бетонный пол.

Когда девчонки нашли ее, то чуть не высадили дверь кабинки. Но Моррис вовремя пришла в себя.

В комнате отдыха супервайзер Карен сказала:

– Ничего страшного, дорогая. У нас, у девушек, такое бывает.