Секретная битва - Андрей Семенов

Геринг не удивился такой просьбе. Канарис и Шелленберг не раз уже обращались к нему с подобными вопросами., и адмирал получил в свое распоряжение два трофейных Ил-4 с экипажами.

Закрасить опознавательные знаки шаровой краской было нетрудно. Судьба фон Гетца, таким образом, была решена. Он должен был погибнуть, после смерти стать героем и воодушевлять немецкую молодежь на подвиги во славу фюрера и рейха.

Ну и… концы в воду.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Война — это по преимуществу список ошибок, но история вряд ли знает ошибку, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди, когда они отбросили все возможности на Балканах и лениво выжидали надвигавшегося на Россию страшного нападения или были неспособны понять, что их ждет. До тех пор мы их считали расчетливыми эгоистами. В этот период они оказались к тому же простаками. Сила, масса, мужество и выносливость матушки России еще должны были быть брошены на весы. Но если брать за критерий стратегию, политику, дальновидность и компетентность, то Сталин и его комиссары показали себя в тот момент Второй мировой войны полностью растяпами.

VIII

Утреннее сообщение 14 июня

В течение ночи на 14 июня на Харьковском и Севастопольском участках фронта продолжались бои. На других участках фронта существенных изменений не произошло.

Вечернее сообщение 14 июня

В течение 14 июня на Харьковском направлении наши войска вели бои с танками и пехотой противника. На Севастопольском участке фронта продолжаются ожесточенные бои, в ходе которых наши войска отражали атаки противника.

На других участках фронта происходили бои местного значения.

За истекшую неделю с 7 по 13 июня включительно в воздушных боях, на аэродромах противника и огнем зенитной артиллерии уничтожено 377 немецких самолетов. Наши потери за это же время — 135 самолетов. Наш корабль в Баренцевом море потопил два транспорта противника общим водоизмещением в 15 000 тонн.

За 13 июня частями нашей авиации на различных участках фронта уничтожено или повреждено до 90 немецких танков, 280 автомашин с войсками и грузами, 2 автоцистерны с горючим, подавлен огонь 30 орудий и минометов, взорвано 3 склада с боеприпасами и склад с горючим, сожжен железнодорожный эшелон, рассеяно и частью уничтожено до четырех рот пехоты противника.

14 июня 1942 года.

Особняк американского посольства в Швеции, Стокгольм

Прошло ровно две недели с того дня, как Штейн сбежал от расправы генерала Головина и запросил «политического убежища» в американском посольстве, и девять дней после того, как его в последний раз допрашивал этот остолоп Джон Смит, или как там его. Был, конечно, риск. Американцы могли его выдать Советскому Союзу, чтобы продемонстрировать верность союзническим обязательствам и сделать приятное лично товарищу Сталину.

Что значит какой-то подполковник в большой политической игре, когда сотни таких же подполковников ежедневно гибнут на многотысячном пространстве от южного берега Белого моря до северного берега Черного? Невелика потеря для страны, но назидание всем колеблющимся. Смотрите, трусы, бежать вам некуда. Советская власть вас из-под земли достанет. И в приказе по Красной Армии объявили бы, что подполковник Генерального штаба РККА Штейн за трусость и дезертирство приговорен судом военного трибунала к высшей мере социальной защиты.

Боевой дух армии необходимо укреплять. Боевой дух армии, терпящей поражение за поражением, четырежды необходимо укреплять! А что может лучше укрепить дух живых, но трусливых, чем публичная казнь подобных же бедолаг?! Еще в Древнем Риме придумали децимацию, когда после поражения выстраивали легион и по жребию казнили каждого десятого. Никто из римских полководцев не смотрел, бежал ли приговоренный с поля боя или дрался до последней возможности. Зато под страхом грядущей неминуемой и несправедливой казни легионеры в следующей битве совершали чудеса героизма, разбивая в пух и перья могучих германцев или храбрых галлов.

В действующей армии всегда полезно расстрелять сотню-другую бойцов и командиров. Желательно — перед строем.

Был такой риск сыграть роль очередной искупительной жертвы во имя победы. Но Штейн и Рукомойников, разрабатывая еще в Москве этот вариант ухода, сделали ставку на то, что САСШ не имеют сколько-нибудь серьезной разведывательной службы ни в Европе, ни в остальных частях света. Штейн, безусловно, мог заинтересовать американскую сторону как крупный специалист по Скандинавии.

А Скандинавия — это не только шведская руда. Скандинавия — это еще и финские редкоземельные металлы. Это еще и норвежские северные аэродромы, с которых взлетали торпедоносцы и самолеты-разведчики немцев, выискивая караваны PQ, идущие из Англии в Мурманск, и наводя на них подводные лодки.

Скандинавия, кроме того, еще и огромный научный потенциал, возросший после того, как нацисты, придя к власти, повели откровенно антисемитскую внутреннюю политику. Многие немецкие ученые иудейского вероисповедания после 1933 года стали покидать Германию и, не желая перебираться в Западное полушарие, оседали в скандинавских странах, особенно в Дании и Норвегии.

Штейн, работавший перед войной в Швеции целых четыре года и занимавшийся Северной Европой последние лет восемь, безусловно, представлял большую ценность в плане владения информацией по скандинавским странам. Сотни географических наименований, тысячи имен, динамика развития экономики Норвегии, Швеции, Финляндии, Дании — все это умещалось в его голове, как в амбарной книге, и все эти многочисленные интересные и полезные сведения готовы были в любую минуту к услугам грамотного резидента-профессионала.

Взять хотя бы оперативную комбинацию с Колей… Отыскать в огромной Красной Армии никому не известного, но перспективного мордвиненка — старшего лейтенанта, разработать план его использования и программу подготовки, доложить все это Головину, увлечь и заинтересовать генерала перспективой, натаскать этого мордвиненка за каких-то восемь месяцев на выполнение задания, залегендировать его под Тиму Неминена и получить готовый результат — сведения о поставках шведской руды в Германию, следовательно, и прогноз действий вермахта. Чтобы выполнить такое, нужно самому быть незаурядным человеком. Не зря, ох не зря опасался генерал Головин живого Штейна. Высококвалифицированный агент детдомовской закваски подполковник Штейн один стоил трех дивизий.

Все то время, пока Штейн без дела сидел в американском посольстве, он нимало не беспокоился о собственной участи. Если его не выдали советской стороне в первые три дня, значит, он попал в оперативную разработку как объект, представляющий интерес для американских спецслужб. Поэтому он продолжал следить за публикациями в европейской прессе, стараясь оставаться в курсе событий, слушал передачи шведского и английского радио, ел все, что подадут, гулял во внутреннем дворике и спал, стараясь выспаться впрок. Словом, он предоставил своим американским коллегам самостоятельно решать проблему под названием «подполковник Генерального штаба РККА Олег Николаевич Штейн».

И он был прав!

Потому что через две недели его пребывания под гостеприимной крышей американского посольства к нему в комнату вошел клерк и сообщил, что его ожидают в кабинете посла. Штейн надел пиджак, поправил галстук и легкой походкой последовал за клерком, прекрасно себе представляя смысл и важность предстоящей беседы.

Он был готов к ней и ждал ее.

За столом посла сидел хорошо одетый мужчина с зачесанными назад густыми седеющими волосами, в очках и с усами а-ля Молотов. В его взгляде и осанке, во всем его обличье не было ничего властного, однако посол, мявшийся тут же, суетливой подобострастной скороговоркой отпросился у него по своим неотложным дипломатическим делам, едва только Штейн зашел в кабинет.

— Вы поговорите тут без меня. Не стану вам мешать, — смущенно улыбнулся посол уже из дверей и поклонился, закрывая их за собой.

Штейн осмотрел джентльмена за столом, но решительно ничего выдающегося в нем не обнаружил.

Американец достал уже набитую табаком трубку и, поджигая ее одной рукой, другой указал на мягкое кресло напротив стола.

— Прошу вас, садитесь, мистер Штейн.

— Благодарю вас, мистер…

— Даллес, — отрекомендовался джентльмен. — Называйте меня Ален. Так мы с вами быстрее найдем общий язык.

— That's well, Ален. Ваши предки были французами?

Даллес улыбнулся. Этот русский подполковник провел под американским флагом всего две недели, но уже усвоил американскую непосредственность.