Мой сладкий грех (СИ) - Орлова Ника

Накидываю халат, выхожу на крышу, вдыхаю свежий воздух. На часах 4.20. Почему сон вернулся? В последнее время меня отпустило, думал уже насовсем. Непроизвольно возвращаюсь мыслями на пять месяцев назад. Этот бой считался одним из самых престижных за мою карьеру. Нидерландский боксер, многократный победитель, и его команда устроили целое шоу перед боем. На телевидении, на плакатах, во всех своих интервью он обещал меня уничтожить, выражаясь довольно резко, порой даже откровенно некрасиво, давил на психику. Я не приемлю подобное в спорте, и меня сложно вывести из себя, Богданович с детства учил и повторял, как мантру — «Преодолеть страх. Отсечь лишнее». На ринг я выходил совершенно спокойным и уверенным в себе. Поединок закончил прямым нокаутом в одиннадцатом раунде. Соперник рухнул и больше не поднялся.

Вот тут и начался мой кошмар. Медики пытались привести его в чувство прямо на ринге, он не реагировал. Беснующаяся толпа, напоминала средневековую площадь с гильотиной в центре во время казни. Все радовалась и ликовали, крики сливались в моей голове с комментариями в микрофон ведущего. Парня уносили на носилках, мне вручали пояс, а я находился словно в тумане. Не испытывал радости, отказался давать интервью, ушел из зала, дальше все разгребал мой промоутер.

Соперник впал в кому, к утру сообщили, что у него случился отек мозга и, скорее всего, шансов нет. Я крепкий морально, всегда трезво воспринимаю любые события. Но тут мой организм дал сбой. Жить с тем, что ты убил человека, еще и получил за это немыслимые деньги, этого не пожелал бы и врагу. Около трех недель я существовал, как на автопилоте. Каждые два часа мне докладывали о состоянии парня, мне притащили психолога, который ежедневно внушал, что так бывает, что это такой вид спорта, что бывают осечки. Я кивал, делал вид, что соглашаюсь, но легче не становилось, становилось только хуже.

Когда позвонили и сказали, что соперник вышел из комы, помчался в больницу, но меня не пустили. Заверили, что применяют лучшее лечение и все теперь будет хорошо. Еще через пару недель его перевели из реанимации, он практически восстановился. А когда я, все-таки, приехал к нему в клинику, меня прибило снова. Парень оглох на оба уха, ему придется всю оставшуюся жизнь носить слуховой аппарат. Я собрал вещи и уехал домой, понял, что больше с смогу, не хочу никого калечить.

Промоутер обрывал телефон, даже приезжал, укатывал вернуться. Чтобы отстал, я сказал, что подумаю, что мне нужно время. Дома тоже поначалу сходил с ума, гостиничный бизнес не приносил никакого удовольствия. Вставал утром и заставлял себя ехать на работу.

Как-то поехал к Богдановичу на тренировку, и он меня в тот вечер славно нагрузил. Стало легче в своей стихии, соскучился за боксом. Стал приезжать несколько раз в неделю, а потом и вовсе перешел на пятидневку. Все понемногу начало налаживаться, даже временами нравиться.

А потом появилась Ника. Теплый лучик, возвративший меня к жизни, подаривший смысл, пробудивший такие чувства, о которых я даже не предполагал, что они во мне могут возникнуть. Мой желанный запретный плод, искренняя, живая, безупречная. Временами с характером, временами покладистая, как мартовская кошка, готовая на любые эксперименты в постели, поддерживающая любые мои идеи в быту и в жизни. Не предполагал, что бывают такие, а тем более буквально у меня под носом.

При воспоминании о ней, улыбка сама собой появляется на моем лице, и так каждый раз. Не видел ее два дня, соскучился. Позавчера у нее была защита диплома, вечером семейный праздник по этому поводу, а вчера выпускной. Вечером она прислала несколько фотографий в выпускном платье, кучу сердечек и поцелуев. Никогда не думал, что буду тащиться от подобной ерунды, но каждый раз плавлюсь от ее необъятной любви.

Вчера посидели с пацанами в баре, приехал в яхт-клуб после двенадцати, упал на кровать в приятном предвкушении завтрашнего переезда. Ремонт в доме закончен, но Ника не успела с мелочами. В коробках в гараже еще стоит не распакованная посуда, всякая всячина, полотенца, книги, папки для кабинета и прочее. Сегодня собирались закрыть этот вопрос, я даже вызвался помочь. Ника категорически не хочет, чтобы в этом принимали участие мой повар и горничная. Снова улыбаюсь, представляя, что сегодня будем спать в нашей кровати.

Нашей… Я больше не говорю в моей. Эта девочка настолько слилась с моим домом, что я не рассматриваю их теперь отдельно. Там все наше.

Стук в дверь возвращает меня в утреннюю реальность. Кто в такое время? Поворачиваю защелку, открываю.

— Ника?

— Привет. Наши пошли встречать рассвет, а мне очень захотелось встретить его с тобой.

Бледно голубое платье с открытыми плечами и двойной юбкой — снизу короткая мини, поверх длинная прозрачная ткань в несколько слоев, туфли на высоком каблуке, подобранные наверх волосы в шикарной салонной прическе, яркий вечерний макияж — мне даже не верится, что на меня поутру свалилась самая моя желанная фантазия, упакованная в такую красивую обертку. Загребаю ее за талию прямо в комнату, проворачиваю другой рукой защелку и впиваюсь в сладкие родные губы.

— Не сердишься, что я тебя разбудила? — переводит дыхание в моих объятиях. — Мне просто безумно захотелось тебя увидеть.

— Не откладывай свои желания на потом, Солнышко. Особенно, когда они касаются меня. И ты меня не разбудила.

Беру ее за руку и веду в спальню. Она неспеша снимает туфли, вытаскивает шпильки из волос, пряди одна за другой падают на голые плечи. Смотрит при этом прямо мне в глаза. Зависаю на этой картине, и она понимает, что меня бомбит от каждого ее жеста. Стою посреди комнаты, зачарованный, не двигаюсь, упиваюсь ее красотой, чистотой и, вместе с тем, порочностью.

Ника подходит вплотную, тянет за пояс моего халата, медленно снимает его с моих плеч и скидывает на пол. Потом опускается на колени, обхватывает член рукой и проводит языком по головке.

— Даа, родная… — вырывается у меня.

Она захватывает член губами и скользит по нему сначала медленно, потом быстрее, жестче, изощреннее.

Кладу руку на ее голову, взлетаю, мы оба стонем, громко и надсадно. Это не первый наш минет, но сейчас это высший пилотаж. Ника стоит передо мной на коленях в этом, мать твою, облаке шикарного платья, такая чистая и непорочная на вид и выдает самый пошлый и развратный отсос, сжигая в пепел все мое нутро. Я, сильный здоровый мужик, бессилен перед чарами этой маленькой девчонки, это какое-то наваждение, необъяснимая зависимость, неосязаемая глубина чувств, в которую самому порой страшно заглянуть и понять, что там не видно дна.

Она подводит меня практически к краю, поднимаю ее с пола, тяну вниз за собачку молнии у нее на спине.

— Мне нужно в душ, — заглядывает мне в глаза.

— Не нужно, — отсекаю ее попытку ускользнуть.

Снимаю платье, ставлю на кровать на коленки и вхожу до упора. Она мокрая, горячая, погружаюсь в бушующее море похоти и любви. Взрываюсь от ее страстных криков, разлетаюсь на куски от ее вида сзади, погибаю и воскресаю, трахаю до умопомрачения, пока оба без сил не сваливаемся в оргазме от этого безумия.

— Люблю тебя, — шепчу на ушко, лежащей после душа на моем плече, малышке.

— И я тебя люблю. Давай спать, очень устала.

— Спи, — целую в лоб. Она прикрывает глаза, а я еще раз проживаю свои эмоции этого утра, начиная с ее прихода.

***

Просыпаемся поздно. Не спешу открывать глаза, ощутив шевеление Ники. Она легонько, чтобы не разбудить, целует меня в плечо и на цыпочках пробирается в душ.

— Меня с собой возьмешь? — спрашиваю вдогонку.

Она разворачивается и дарит теплую влюбленную улыбку.

— Я думала ты спишь.

— Тебя дома в розыск не объявят?

— Все, кто далеко живет, должны были ночевать у одногруппницы. У них большой дом возле моря, там собирались и рассвет встречать. Так что родители думают, я у Риты.

Посылает мне воздушный поцелуй и исчезает за дверью душевой.

Еще немного валяюсь в полудреме, потом встаю с кровати, раздвигаю шторы, на море начинается шторм. Прикидываю как построить планы на день, чтобы успеть закончить в доме, на работу нужно еще заехать… В этот момент дверь номера открывается с той стороны ключом, я напрягаюсь. Отец в три шага оказывается посреди гостиной.