Вся чернильная рать... - Альберт Беляев

К слову сказать, в докладе «Опыт Хельсинки: доступность советской литературы в США», подготовленном по заданию американских спецслужб М. Фридбергом к Мадридскому совещанию в 1980 году, эта тема получила неожиданное и, можно сказать даже, дерзкое развитие. Пожалуй, чересчур дерзкое. Ибо советолог вздумал доказать недоказуемое. А именно: М. Фридберг попытался объяснить, почему американские издатели не торопятся выполнять Хельсинкское соглашение об обмене идеями и не публикуют книг советских писателей.

В «докладе» М. Фридберга утверждается, что произведения советской художественной литературы не издаются в США исключительно по причинам эстетическим. «Нет ни одного советского писателя, чьи произведения были бы запрещены в Соединенных Штатах»[139], — патетически восклицает советолог. Американские издатели, продолжает М. Фридберг, публикуют то, что им нравится, то, что им хочется публиковать, а чего не хочется — то и не публикуют. А вот, мол, в СССР издатели выпускают в свет лишь те произведения иностранной художественной литературы, которые прошли придирчивый правительственный (!) контроль.

Итак, наличие «придирчивого правительственного контроля» позволило выпустить в СССР, как об этом свидетельствуют строгие цифры статистики, свыше семи тысяч названий произведений американских авторов. А «полная свобода» американских издателей едва-едва обеспечила выпуск всего лишь около пятисот названий советских авторов за все годы существования советской литературы…

Любому непредвзятому человеку ясна суть политической демагогии М. Фридберга, тщетно старающегося прикрыть фиговым листком словесной эквилибристики постыдную ситуацию с изданием советской художественной литературы в США.

Патетическое заявление о том, что «нет ни одного советского писателя, чьи произведения были бы запрещены в Соединенных Штатах», есть пустая фраза, не более того. Цифры говорят, что на каждое изданное в СССР произведение американского писателя в США «подвергаются запрету» тринадцать советских.

И совсем уж нелепым выглядит утверждение М. Фридберга о том, что основная масса произведений советской литературы не издается в Соединенных Штатах якобы потому, что американские читатели находят «санкционированные» якобы сверху художественные произведения советских писателей «назидательными, ханжескими и, как это ни парадоксально, в общем, старомодными»[140].

Любопытно, каким же это сверхсекретным способом рядовые американские читатели априорно определяют художественную ценность «основной массы произведений советской литературы»? Ведь среди «американских читателей» лишь считанные единицы владеют русским языком, а «основная масса произведений советской литературы», как это признает и сам Фридберг, в США не переводится и не издается!

Пожалуй, напрасно М. Фридберг уподобляет американских читателей той знаменитой гоголевской Хивре (или Хавронье Никифоровне, как вежливо именовал ее дружок сердца попович Афанасий Иванович), которая, распаляясь, вопила на честного парубка в белой свитке: «Я не видела твоей матери, но знаю, что дрянь! И отец дрянь! И тетка дрянь!»[141]

М. Фридберг в этом своем так называемом «Докладе» назидательно поясняет: «Обычно они (американцы. — А. Б.) знакомятся с советской литературой, обращаясь к одной из многих антологий русской прозы различных периодов. Эти антологии всегда можно найти на полках американских книжных магазинов». Советолог уточняет, что между 1975 и 1979 годами американские книжные магазины продавали «по меньшей мере двадцать антологий русского рассказа».

О качестве подобных «антологий» мы выше приводили уничтожающее свидетельство советолога Присциллы Мейер. Советский писатель Юрий Нагибин, побывавший не так давно в США, имел возможность убедиться воочию, какого рода «антологии» предлагают американские издатели своим читателям. Юрий Нагибин пишет: «То, что мне показывали на кафедрах под видом «курса советской литературы», вызывало порой глубокое недоумение. Однажды, не выдержав, я прямо сказал: «По-моему, это курс не советской, а антисоветской литературы». Старый профессор-славист посмотрел на меня с видом крайнего изумления, огорчения и растерянности: «А что бы вы посоветовали?» Я стал называть авторов, он старательно записывал, но свет узнавания не вспыхивал в его темных опечаленных глазах. Он не был злоумышленником, лишь жертвой крайней и труднообъяснимой неосведомленности»[142].

И естественно, столь тенденциозные «антологии», похоже, не вызывают интереса у читателей Америки, которые понимают, что им подсовывают гнилой товарец. А назойливое утверждение М. Фридберга о том, что «в силу ряда естественных причин основная масса советской литературы мало привлекает внимание американских читателей» и потому, мол, незачем ее переводить и издавать в Америке, — все это есть не что иное, как выражение классовой, четко определенной политической точки зрения правящих кругов США, разжигающих истерию антикоммунизма в своей стране. В этом заключается причина тотального замалчивания современной советской литературы в Америке. Эстетика тут поминается для отвода глаз.

Чтобы судить о советской литературе, американский читатель должен ее знать из первых, как говорится, рук, а не в предвзятом пересказе советологов.

Как известно, Хельсинкские соглашения предполагают среди других договоренностей, направленных на закрепление добрососедских отношений между странами и народами, также и постоянный обмен культурными ценностями.

Наиболее показательным в этом плане является перевод и издания зарубежной литературы в каждой стране, подписавшей соглашение. И когда мы сравниваем цифры переводов, то видим, кто на самом деле обеспечивает своим народам возможность приобщения к мировой литературе, а кто только пустословит об этом и занимается выдумываниями демагогических доводов в оправдание своего нежелания дать народам возможность читать литературу социалистических стран, и прежде всего советскую литературу.

В СССР задумано издание «Библиотеки литературы США». Уже вышли в свет первые книги 45-томного издания 60 американских авторов. Вся история американской литературы от ее зарождения и до наших дней предстанет перед советским читателем в произведениях, ставших заметными вехами ее развития. В составе уникальной 200-томной Библиотеки всемирной литературы, изданной в СССР, 12 томов были отданы американским писателям. А что может противопоставить этим добрым начинаниям М. Фридберг? Ровным счетом ничего. Разве лишь маловразумительное брюзжание относительно «эстетических» ценностей, которых он лично по причине политической слепоты своей не может, дескать, усмотреть в литературе советской. Но брюзжание не может заменить аргументов.

«В целом народы социалистических стран значительно лучше осведомлены о жизни на Западе, чем трудящиеся массы капиталистических стран о социалистической действительности. В чем причина этого явления? Самая глубокая состоит в том, что правящий класс в буржуазных странах явно не заинтересован в том, чтобы трудящиеся этих стран из первоисточников узнали правду о странах социализма, их общественном и культурном развитии, о политических и нравственных устоях граждан социалистического общества»[143], — отмечалось на Конференции коммунистических и рабочих партий Европы летом 1976 года в Берлине. Именно в этом заключена вся правда о причинах, заставляющих буржуазных издателей сознательно игнорировать великую литературу современности — литературу советскую, а советологов типа Мориса Фридберга изощряться в словоблудии, в попытках оправдывать то, что оправдать невозможно.

Не может не удивить чванливое высокомерие советолога, с которым он берется обличать в своей книге советских читателей в отсталости их художественных вкусов. По мнению М. Фридберга, в этом смысле «сегодня многие люди на Западе нашли бы советские семьи и школы все еще живущими в далекую викторианскую эпоху». Да почему же столь строго-то? А потому, что, дескать, и «…в 1970-х годах советских юношей и девушек продолжали воспитывать в духе любви к труду, послушания властям, патриотизма и верности общему делу»[144].

Выходит, не угодили мистеру Фридбергу: не так воспитывают молодежь в СССР… Впрочем, не следует удивляться — для человека, ослепленного ненавистью к коммунизму, совершенно неприемлемо само понятие воспитания сознательного отношения к труду как высшего мерила общественной и личной морали. Неприемлемо и воспитание любви к своему социалистическому Отечеству, высокого патриотизма, который сплачивает общество на единой платформе Советской власти и верности делу КПСС, идеалам коммунизма. Советологам хотелось бы все это расшатать, разбить на мелкие осколки, разъединить, лишить коллективистского начала основы нашей жизни. Не получается. Отсюда и злобное змеиное шипение…