Апокалипсис (СИ) - Котов Сергей

Стремительно темнело. Странно, но городские огни почему-то не зажигались. Даже створы тоннелей дублёра Курортного проспекта оставались темными. И движения никакого не было. Город был похож на застывший тёмный макет.

У меня мгновенно пересохло во рту, но мешкать было нельзя — водная поверхность стремительно приближалась. И я, тщательно в режиме рассчитав траекторию, прыгнул к дому, где остановились родители.

В доме было темно. На негнущихся ногах я поднялся на крыльцо. Стеклянные окна были закрыты изнутри фанерными щитами.

Пытаясь взять себя в руки и придумать план действий, хотя бы на ближайшее время, я немного замешкался. И в этот момент услышал тихий звук приближающихся шагов.

Дверной замок щелкнул. Дверь распахнулась. На пороге стояла мама с крохотным фонариком в правой руке. Увидев меня, она всхлипнула, и кинулась в мои объятия.

— Гриша, Гриша, родной… — бормотала она сквозь рыдания, — ты жив… ты вернулся.

— Конечно, мам, — отвечал я, — конечно, я вернулся.

— Телевизор включается раз в сутки, чтобы передать последнюю сводку новостей, — говорил отец, — о сотовой сети или Интернете давно даже не мечтаем, — он тяжко вздохнул.

Мы сидел в подвале, где усилиями отца было оборудовано что-то вроде уютной гостиной без окон.

— У нас есть отдельный канал связи, — продолжала мама, — но…

Они с отцом переглянулись.

— Что «но», мам? — спросил я встревоженно.

— Гриша, мы не думаем, что нужно сообщать о твоём возвращении. По крайней мере, немедленно.

— Почему? — растерялся я, — мне нужно как можно скорее переговорить с Катей!

— Гриша, потому что тебя возьмут в оборот, — резко сказал отец, — это совершенно очевидно. Возможно, нам стоит… отступить. На время. Пока всё уляжется. Понимаешь?

— Пап… — вздохнул я, — не узнаю тебя…

— Гриша, ты, похоже, не понял, что происходит.

— Это война, Гриша, — вмешалась мама, — настоящая. Позавчера тут всё небо было в зарницах, работала система ПРО, как говорят знающие люди.

— Атаковали резиденцию президента, — продолжил папа, — это очевидно. Гриша, возможно, где-то уже применяется ядерное оружие. Уверен, нам не всё говорят. Да и положение на Первом Западном фронте очень нестабильное, даже по официальным сводкам. А это всего несколько сотен километров!

Мама тяжело вздохнула и посмотрела в несуществующее окно; папа сделал имитацию, занавесив большой телевизор.

— Катя до того, как улететь в Москву, предлагала нам на Урал перебраться. Там защищенная зона какого-то Братства… но мы не могли уехать, не дождавшись тебя. Я знала, что ты сначала к нам заглянешь.

— Мама, — серьёзно сказал я, — в следующий раз надо обязательно принимать такие предложения. В конце концов, можно было просто записку оставить!

Родители снова переглянулись.

— Вам нужна охрана! — твердо сказал я, — пока я буду разбираться, что тут твориться! Того, о чём вы рассказываете — просто не могло случиться! Никак! Мы предусмотрели все возможности, у нас под контролем были ключевые моменты во всех национальных правительствах!

— Сынок. Не знаю, что вы там планировали — но без тебя явно что-то пошло не так.

— К тому же, нас охраняют, — добавила мама, — Катя сказала, что мы в «периметре безопасности» и особо тревожиться не о чем. Нас могут в любой момент эвакуировать в подземный комплекс, который выдержит прямое попадание водородной бомбы!

Я сжал губы и с силой выдохнул. Потом шлёпнул ладонями по коленям.

— Так. В общем, пока сидите тут. Если предложат эвакуацию — ни в коем случае не отказывайтесь! А я попробую найти Катю. Она не сказал случайно, где именно в Москве находится?

— Она что-то говорила про плаванье и радиоактивную помойку, — отец сказал плечами, — сказала, ты поймешь, где её искать.

— Ясно, — кивнул я, поднимаясь, — тогда не буду терять время!

— Постой, Гриша! — мама всплеснула руками, — но… тебе нельзя в Москву. В любой город нельзя! Это опасно! Тебя застрелить могут!

Я растеряно заморгал.

— Как шпиона, что ли?

— Он ведь не знает, — папа обратился к маме.

— Гриша… тут такое дело… пока тебя не было… эпидемию вроде бы брали под контроль. Потом появился омикрон штамм. Люди вроде от него даже легче болели, все расслабились, решили, что он вытеснит дельту… и тут — очередная мутация. Штамм пи. Смертность больше тридцати процентов…

Отец нервно вздохнул.

— Пока делали вакцину, ввели строжайшие меры по карантину, — продолжила мама, — а потом началась война…

— Поначалу-то чуть народный бунт не начался, после первых расстрелов на улице без суда и следствия за отсутствие кода, — отец вздохнул, — но после первых бомбёжек народ как-то собрался, что-ли… кстати, ПВО отлично сработало! Тогда массированный налёт захлебнулся. Но всё равно пара «томагавков» прорвались до расположений частей под Брянском…

У меня холодные мурашки бегали по всему телу. Но я упорно пытался заставить себя поверить, что всё поправимо. Надо только добраться до центров принятия решений.

Когда я вышел на крыльцо, я потрогал ближайшие кусты. Мысленно позвал: «Гайя? Ты здесь?» Но ответа не было. И это напугало меня, пожалуй, сильнее всего.

В развороченном бункере под кладбищем в столичном районе Орехово Кати, разумеется, не было. Как и штаба Братства, или чего-то в этом роде. Там была короткая записка, накарябанная каким-то острым предметом на кирпичной стене. Записка была на марсианском, поэтому едва ли её мог прочесть кто-то посторонний. Там было написано: «Знаю, ты вернёшься. Надеюсь, мы ещё будем живы. Постараемся протянуть как можно дольше. Лояльная часть Братства укрылась в известном тебе районе. Добирайся так же, как в первый раз — этот путь открыт. Остальные вынуждено заблокированы. Идти другим путём смертельно опасно. Ждём и надеемся. Арес с тобой!»

Почему-то только теперь я сообразил, что раньше никогда не видел почерк Кая. Да что там — настоящий рукописный марсианский шрифт я встречал только в той странной книге, которая помогла Гайе создать меня. Надо было, кстати, спросить про неё Эльми… впрочем, теперь это уже не имело никакого значения.

Я вышел из бункера. С тоской поглядел на могильные кресты, темнеющие под ущербным светом Луны. Однако небо над головой серебрилось тысячами звёзд; их вид почему-то вернул мне расположение духа. Как-то стыдно было предаваться унынию у них на виду.

Достав тюрвинг, я вошёл в режим и в несколько прыжков, немного поплутав по тёмным окрестностям, оказался на заднем дворе небольшой церквушки в одном из подмосковных сёл.

2

Битва за лунную базу продолжалась больше трёх часов. Раскол произошёл, как это часто бывает, неожиданно. Группа влияния внутри Братства договорилась с национальными правительствами некоторых влиятельных стран. Они снабдили мятежников необходимым оборудованием, произведенным по украденным технологиям на сторонних мощностях, которое, в теории, должно было помочь провести переворот быстро и бескровно. Но не получилось — из-за звериной интуиции Кая, который в последний момент почуял неладное и смог эвакуировать лояльную верхушку братства.

Основная борьба развернулась, конечно же, за обладание тюрвингами. И тут, увы, без потерь не обошлось.

— Дай догадаюсь, — сказал я, сидя на экстренном совете, который созвали по случаю моего возвращения, — среди пропавших точно был колокольчик?

— Почему ты так подумал? — удивилась Таис; Лев, конечно же, первым делом забрал её в бункер, едва оказавшись на Земле.

— Самое пакостное, что могло произойти, — ответил я, — к тому же, ядерная война до сих пор не началась. Значит, есть какой-то сдерживающий дополнительный фактор. А что может быть хуже ядерного оружия?

— Нет, Гриша, — Катя покачала головой, — колокольчик у нас. И, честно говоря, я считаю, что временной тюрвинг в нашей ситуации был бы более опасен.

— Ясно, — кивнул я, попробовав улыбнуться в ответ.