Пустыня смерти - Олеся Шалюкова

Они успели добраться до реки, когда их настигла божья кара.

Женщина осталась на правом берегу, мужчина на левом. А между ними бушевала река. Вода накатила на берега и растащила влюблённых в разные стороны. А потом, чтобы ничто на Раяре не могло их соединить, воды реки исчезли.

На месте русла возникли горные пики, по одну сторону от них появились пустыни, по другую — болота.

В этом месте я никак не могла понять. Пустыня — это же так легко! Я не знала, что такое болота, но вряд ли это что-то хуже бескрайнего песка.

Дед смеялся, говорил, что я совершенно ничего не понимаю.

Я и не спорила.

С пониманием такого у меня всегда были проблемы.

Но, на мой взгляд, справиться с пустыней они могли. Но не стали.

Может побег вернул им разум, может, что ещё случилось, но дело закончилось тем, что она стала королевой песчаных муравьёв, а он Царём змей.

На прощание он пообещал, что если ей нужна будет помощь, он пришлёт ей своих змей. И сейчас именно этот зов я возвращала к жизни. Зов, перед которым не могла устоять ни одна змея.

Сильные шаманы могли, используя этот зов, призвать двух-трёх змей.

А я его никогда не пробовала, да и в своих силах совершенно не была уверена.

Получится? Не получится?

Шаг. И я снова поднялась с песка, стараясь не задумываться о том, какое бы могла произвести впечатление на стороннего случайного наблюдателя.

Тонкая изломанная фигурка, окружённая завесой песка. Длинные ленты этого песка складывались в узлы. Кружа вокруг меня, он образовывал то плотный слежавшийся ореол тьмы, то едва заметное сияние.

А я то скользила на небольшой высоте от песка, то почти падала на него.

Шаг, шаг. Шаг.

И резко крутанувшись, оказалась нос к носу с Искрой. Устоять на ногах я не смогла.

Нервно ойкнула и рухнула на зад, изумлённо глядя на возвышающуюся надо мной змею.

— Искра?

Тихое шипение было мне ответом. Над гибким теплом моей искристой подружки переплелись две серебристых змеи. У меня уже были три змеи, и это было только началом. Песок вибрировал, ко мне полз кто-то ещё.

Под утро приползла восьмая, последняя змея, когда я была уже почти готова к выходу и дальнейшему. Осталось только понять, готово ли это «дальнейшее» ко мне.

Я ненавидела военные действия. Несмотря на обучение у деда, сделавшее из меня ходячую смерть для пустынников, столкновений я старалась избегать любой ценой.

На то были свои причины. Дед почти цикл вдалбливал мне в голову, что в любом почти столкновении я несоизмеримо сильнее своих противников. Потому что они люди, а я — нет. На вопрос кто же я — он всегда отмалчивался, но я хорошо помнила слова своей первой змеи — «сменишь шкуру». В любом случае, слабых обижать нельзя, даже если они нарываются, и даже если очень хочется.

Кто-то может назвать это несправедливым подходом к делу. Я сама об этом не раз говорила. Но с дедом спорить было мне самой дороже, да и вечно выходило мне боком. Как-то так получилось, что он вечно был прав, во всех ситуациях.

И это меня злило, раздражало до зубовного скрежета! Я не могла смириться с его словами, хотя и искренне старалась понять, почему он говорит именно так, а не по-другому. Что заставляет его пытаться получить от меня именно такой результат, а не какой-то ещё. Чем чревато, если я его ослушаюсь в той или иной ситуации?

В результате свои боевые навыки я оттачивала в песках. Там, где меня никто не мог увидеть, и только змеи немыми зрителями и охранниками сопровождали меня от начала и до конца, во всех моих работах и буднях.

Ничего больше.

Но даже в этом случае, то, что я все время оставалась в рамках спокойствия, не значило, что я безопасная.

Я практически не умела драться на публику или тянуть время, я хорошо умела убивать. И до сих пор искренне стеснялась пользоваться этим своим талантом.

Но теперь ему пришла пора выйти на первый план.

Одного или двух лезвий в этом случае будет мало.

Пожалуй, я начну с четырёх. Два малых лезвия на рёбрах ладоней, ими хорошо резать глотки. Ещё два лезвия мечей, чтобы убивать тех, кто осмотрительно будет держаться подальше.

Я не была чудовищем, каким выставляли проводников в молве пустынников.

Хотя, и в них была сермяжная доля правды. Проводники действительно не брезговали заказными убийствами. Скорее, это была одна из основных рек дохода в наших кошелях.

Но я не убивала людей по заказу. Брезговала.

Звучит ужасно, я понимаю, но человеческая смертью не в бою, а отданная за плату деньгами, это мерзко. Это оставляло на моей душе налёт липкой хмари, мешавшей мне дышать, сводившей с ума.

И я не хотела повторять свой первый опыт.

Да. Он был.

Дед не упрекал меня в желании узнать, что это такое, скорее подтолкнул к такому решению.

Тип, за убийство которого мне заплатили, был безумно отвратным. Жирные складки шеи и живота, заплывшие жиром поросячьи глазки. Тогда я не знала, кого именно мне заказали. Не знала я о том, что дед сделал мне такой специфический подарок на пустынное совершеннолетие — девять циклов. Двадцать семь годин.

Кашуин-до, хозяин одного города, любил экзотических девочек-смертниц, любил, как понятно, до смерти. А ещё не любил платить за то, что хотел получить бесплатно.

Он приезжал к нам в аул.

Этот толстый сальный боров выбрал меня, когда я была ещё ребёнком.

Он оплатил налёт на наш аул. И именно меня он ждал в ту ночь, когда я валялась в горе трупов.

Благодаря деду я разобралась с той частью гнусного прошлого, которое со временем начала ненавидеть. Я не знала, кому именно Кашуин-до заплатил за налёт, пока ещё не нашла, кто именно ответственен за гибель всего аула. Кто именно был в ту ночь под гербом Песчаных волков. Но однажды я их найду. Обязательно!

Итак, теперь, если пустынники не пойдут мне навстречу, мне придётся приговорить к смерти аул, полный живых людей. Эй, боги пустыни, змеиные боги, на кого вы смотрите, кого вы видите, даруйте тем хоть немного разума.

Я иду убивать. Это грязная работа, и я с удовольствием без неё обойдусь. Дайте знак шаману, что ли, пусть эти разбойники выполнят мои требования. Пусть мне повезёт!

Не повезло…

И, наверное, отчасти в этом виновата была я сама. Потому что сразу не расставила все точки над i. Сразу не показала, на чьей стороне сила. И это была роковая ошибка.

Змеи следовали за мной на некотором отдалении, да ещё и по норам старой змеи этого аула. В том смысле, что их не было ни видно, ни слышно. Со стороны казалось, что я одна-одинешенька пришла в аул Голландцев.

Совершенно безумное мероприятие.

И о чём я только думала? Наверное, об Али и Ене.

Мне было безумно страшно. Но свой страх показать я никому не могла.

За те несколько минут, которые мне нужны были, чтобы дойти до входа в аул, я должна была изгнать страх из своей души, загнать его в такой уголок, откуда он не сможет поднять свою уродливую голову.

Это было совсем непросто. Но у меня не было даже попыток на это, я должна была взять и сделать, у меня просто не было другого выхода.

Хотя, для начала, я все же честно попыталась договориться и найти компромисс. Я наивно надеялась, что мне это удастся сделать. Что мне хоть кто-то пойдёт навстречу…

…Одинокий путник не вызвал ничьего подозрения или излишнего внимания. Я без всяких препон дошла до ворот и остановилась перед ними, разглядывая укрепления и блиндажи из песчаника.

Да, пожалуй, армия могла бы здесь и завязнуть.

Я не обольщалась. Меня не попытались убить на подходе только потому, что я была одна. И по своду правил и опыту, накопленному Голландцами, не могла быть опасна. Не лестное для самолюбия мнение, зато подход, дающий мне отличную возможность подойти ближе, перейти ворота и двинуться в центр аула.

Двое незадачливых часовых даже не успели понять, что их убило.

Мне было некогда останавливаться. Поэтому случайные свидетели пока оставались живыми. Я совсем не хотела приобретать славу самого жёсткого проводника. Мне просто нужны были мои дети.

Я успела пройти больше половины пути, когда меня узнали и забеспокоились.

Стражники и Голландцы метались вокруг перепуганными баранами. Не зная, что со мной делать и кого заставить решать этот вопрос.

Попробовать убить? Но что если у меня есть пропуск, и я здесь, потому что мне дано разрешение на это? Как-то же я прошла ворота и часовых!

Те двое, что были отправлены проверять караульных, не вернулись. Мне это было не выгодно.

А вот из шатра в центр аула уже показались двое. Судя по всему, меня почтили своим появлением глава Летучих Голландцев и его шаман.

Что ж, ещё один повод для того, чтобы меня убили, я только что заработала. Личность этих двоих берегут как зеница ока, а поэтому живых свидетелей никогда не остаётся.

— Змеиное дитя, — голос у шамана был сухим и царапающим, как песок по хрустальному куполу. — У тебя видимо очень хорошие заступники перед богами, раз свиток смерти тебя не убил.