Час расплаты - Тэми Хоуг

— А отец Венди? Он в городе?

Анна поставила две итальянские фарфоровые кружки с чаем на кофейный столик и уселась на краешек дивана.

— Не все так просто, — вздохнув, сказала она. — Родители Венди развелись несколько лет назад. Девочка до сих пор не простила своего отца. Она не хочет с ним общаться. Стив щедро оплачивает ее уроки верховой езды, теннис, одежду…

Анна взяла в руки одну из кружек и пригубила чай.

— Со временем она, конечно, разберется в себе. У ее отца есть свои недостатки, но дочь он любит. Она его тоже любит… Просто Венди обидно…

— Нелегко быть ребенком в наши дни, — заметила Лорен.

— Уверена, что Лия очень переживает, потеряв сначала сестру, а потом отца.

— Да. Это ужасно.

— Сколько Лии было лет, когда пропала ее сестра?

— Двенадцать. А Лесли только-только исполнилось шестнадцать. Они не очень хорошо ладили в последнее время. Лия боготворила старшую сестру, а Лесли достигла того возраста, когда девочкам хочется проявлять самостоятельность, — разглядывая темное пятно на штанине джинсов, рассказывала Лорен. — Младшая сестренка ей только мешала. Лесли часто ссорилась со своим отцом. Лии это не нравилось. Она любит, когда все разложено по полочкам, упорядочено, когда все живут по правилам.

— А потом внезапно в жизни девочки не осталось ничего упорядоченного…

— …и злая мать заставила переехать ее в другой город.

— Начать все заново — неплохая идея, — мягко произнесла Анна. — Мне кажется, у Лии возник некий план. Она хочет чувствовать себя в безопасности. Девочка работает на ранчо. Она подружилась с Венди. Я с радостью стану частью ее плана. Не надо, чтобы Лия чувствовала себя здесь одинокой.

— Конечно, — согласилась Лорен.

Ей вдруг захотелось встать и уйти. Она знала, что будет дальше. Дальше последуют вопросы: «Как вы? Что вы чувствуете? Как вы справляетесь со своими эмоциями?» Обычный идиотизм, которым тебя потчуют психологи. Она разнервничается, потеряет самообладание и наговорит Анне Леоне всякой гадости.

— Если хотите, можете тоже приехать, — непринужденно предложила Анна. — Вечер, проведенный с ватагой детей, возможно, и не значится в начале списка ваших первоочередных дел, но оставаться дома одной…

— Нет. Все нормально, — поспешно ответила Лорен и замолчала, наблюдая, как пар поднимается над кружкой с чаем.

— А я до сих пор побаиваюсь оставаться одна.

Услышав признание психолога, Лорен подняла голову.

Анна пожала плечами.

— Прошло уже пять лет, а я до сих пор не могу спокойно подойти к дверям собственного дома, если не знаю, кто может оказаться за ними. Когда Винсу надо уехать из города, помощник шерифа приезжает на патрульной машине и дежурит напротив нашего дома. Иногда ко мне заходит кто-то из ребят, кто не на дежурстве.

— Что с вами случилось?

— Когда-то меня из дома похитил серийный убийца, — невозмутимо, словно речь шла о ком-то постороннем, сказала Анна. — Ему не терпелось внести меня в список своих жертв, но десятилетний сын отвлек отца в решающий момент, и мне удалось ударить убийцу монтажной лопаткой по голове.

Лорен открыла от удивления рот.

— Боже мой!

— Понимаете? Я не пошла против истины, когда сказала, что знаю, как чувствуют себя жертвы преступления. Я испытала это на себе. Воспоминания об этом возвращаются ко мне каждый день… каждую ночь…

— Извините, — дрожащим голосом произнесла Лорен. — Я не знала. Мне так неловко…

Нахмурившись, Анна взмахнула рукой.

— Не надо. Я не о том…

— Нет, — возразила Лорен. — Меня всегда раздражает, когда люди начинают выказывать мне сочувствие или извиняться. Почему они считают, что должны извиняться? Я вот сейчас извинилась перед вами и вдруг поняла, что эти люди просто не находили лучших слов, потому что чувствовали себя глупо, находясь рядом со мной.

— А что еще они могут сказать? — Анна пожала плечами.

— Не знаю. Почему бы не сказать: «Надеюсь, этот ублюдок будет гореть в аду за то, что он сделал»?

Анна невольно рассмеялась.

— Мне это нравится! Так должна говорить настоящая подруга!

Внезапно Лорен осознала, что тоже хихикает.

— Я та еще леди! Наверное, я произвела на вас неизгладимое впечатление?

— Да, — ответила Анна. Ее темные глаза светились искренностью и добротой. — Думаю, мы смогли бы сотрудничать, составляя учебник по этике для жертв насильственных преступлений и их близких.

— Ага, — пошутила Лорен. — Начнем с фразы: «Никогда не приносите пострадавшей тунцовую запеканку».

— Неплохое начало!

— Господи!

«Как приятно снова улыбаться», — подумала Лорен, нагнувшись вперед и беря в руку кружку с мятным чаем.

Она чувствовала… облегчение. Казалось, клапан давления открылся и оттуда вырвался скопившийся пар.

— Что о нас подумают люди, если услышат, что мы вот так шутим? — спросила Лорен.

— Вряд ли они поймут, — ответила Анна. — Они просто не в состоянии понять нас. Да и мы не вправе ожидать от них понимания.

— Они не знают о секретном рукопожатии, — согласилась с ней Лорен, вспоминая об их разговоре прошлой ночью.

Вы вступили в клуб, членами которого никто стать не хочет…

— Мы сами справимся с этим, — сказала Анна. — Какое нам дело до того, что думают посторонние?

— А мужчина, который напал на вас, сейчас в тюрьме?

— Он признал свою вину и теперь сидит в заключении.

— Но ведь он — серийный убийца?

— Доказательств, как выяснилось, было недостаточно, чтобы осудить его за эти убийства.

Лорен зажмурилась. Мысль о таком совпадении вызвала у женщины легкое головокружение. Серийный убийца из-за недостатка доказательств не понес заслуженного наказания. Роланд Балленкоа вышел сухим из воды из-за того, что не удалось доказать его вину в похищении ее дочери.

Есть ли правосудие на свете?

В ее разгоряченном мозгу вдруг возник образ Балленкоа, безумного убийцы, который сидит себе где-то в городе и спокойно ест свой завтрак, запивая его кофе. Люди могут смотреть на этого человека и ничего плохого не видеть в нем. Они и представить не могут, кто перед ними на самом деле. И все потому, что у полицейских не хватило доказательств.

Лорен не сомневалась, что он виновен, но у нее тоже не было доказательств.

Сердце женщины забилось быстрее. Тревога миллионами иголок вонзилась ей в кожу. Руки и лоб стали влажными от пота.

— Я должна идти, — внезапно заявила Лорен.

Она поставила кружку на столик, поднялась с кресла и, стараясь не смотреть на Анну, сказала:

— Я заберу Лию утром.

— Не стоит, — возразила Анна. — Меня не затруднит завезти ее на ранчо. У Венди завтра утром урок верховой езды. Мне все равно нужно везти ее туда.

— Ну… хорошо, — запинаясь, произнесла Лорен. — Спасибо.

Она чувствовала на себе пристальный взгляд Анны Леоне, но не хотела встречаться с ней взглядом.

— Спасибо, что пригласили Лию. Уверена, ей понравится.

— Мне самой приятно, — сказала Анна.

Если она и считала поведение Лорен несколько странным, то виду не подала. Психолог не попыталась остановить гостью, направившуюся к двери.

Когда Лорен распахнула дверь в конце коридора и вышла на улицу, солнечный свет на мгновение ослепил ее. Она нащупала солнцезащитные очки у себя на голове. Одна из дужек запуталась в волосах. Нетерпеливо стараясь высвободить очки, Лорен заметила, что у нее трясутся руки.

— Блин! Блин! — полушепотом выругалась она.

Наконец ей удалось вытащить дужку, но женщина, не рассчитав собственных сил, так дернула их, что они упали на мелкий укатанный гравий автостоянки стеклами вниз. Без царапин явно не обошлось.

Рассердившись, Лорен поддела ногой солнцезащитные очки, и те полетели в направлении ее машины. Потом, нагнувшись, женщина схватила очки и запустила ими в автомобильное стекло. Отскочив от стекла, они вновь упали на гравий. Там она их и бросила, совсем не заботясь о том, что очки были от «Гуччи» и стоили больше сотни долларов.

Сев в машину, Лорен завела двигатель, дала задний ход и что есть силы нажала на газ. Из-под шин во все стороны полетел гравий.

Опустив голову и стараясь не смотреть на здание, Лорен выехала с автостоянки. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы знать: Анна Леоне стоит сейчас у боковой двери и наблюдает за тем, как она глупо ведет себя.

Ей надо бежать, бежать не от Анны, бежать не из кабинета Анны Леоне, хотя и там есть стены, которые могут сомкнуться, оставив ей не больше свободного пространства, чем в шкафу… Нет, ей надо бежать от самой себя, от сумятицы собственных чувств.

Нет, без пистолета не обойтись…

14

Владетельное Ничтожество, как называла его Мейвис Витейкер, был широкоплечим, сутулым семидесятилетним стариком, одетым в мешковатые зеленые шорты, которые в прошлой жизни, судя по всему, были брюками, а сейчас чуть прикрывали его узловатые колени. Черные носки доходили до середины лодыжек. Чтобы они не сползали, он прикрепил их к ногам специальными подвязками. Обут Карл Эддард был в коричневые оксфордские туфли, натертые до блеска.