День расплаты - Ребекка Тинсли

Ребекка Тинсли

День расплаты

Моим дедушке и бабушке Кэтлин и Эрику Брайян

Пролог

Июнь, Монлорей, Нью-Джерси, США

Дик Зандер ждал, когда его босс — президент корпорации — закончит телефонный разговор в соседней комнате. Чтобы скоротать время, он выстукивал пальцами по краю стола мелодию песенки «Настроение цвета индиго». Затем развернул обитое кожей кресло к экрану телевизора, встроенного в шкаф красного дерева, стоявший в углу кабинета. Экран светился и шипел, словно голодная змея, требующая, чтобы в пасть ей засунули видеокассету.

Шторы в кабинете были задернуты, не пропуская ослепительный летний солнечный свет, преобразивший золотыми б лжами обычно пасмурный Нью-Джерси. Но даже это благословение небес не могло оживить однообразие бетонных сооружений, которые расползлись по территории «Глобал Текнолоджис». Во все стороны протянулись ряды одинаковых современных заводских строений, возле каждой безликой коробки размещалась служебная автостоянка. Автомобили, будто какая-то керамическая мозаика, сверкая, обжигались на солнце, пока их владельцы трудились в приземистых корпусах с кондиционированным воздухом.

Погода идеальная, чтобы походить под парусами, но сохранится ли она до полудня пятницы, когда Зандер сможет присоединиться к своей семье на Лонг-Айленде? А пока он был связан по рукам и ногам, исполняя обязанности финансового директора «Глобал Текнолоджис», зарабатывая деньги на ту недолгую райскую жизнь, что выпадала ему в конце каждой недели.

Дик Зандер был высокий, поджарый, с длинными руками и ногами, чуть моложе пятидесяти. С узкого лица круглый год не сходил загар. Лоб без морщин, ясные синие глаза. Двигался Зандер быстро и уверенно, как, впрочем, и соображал.

Он сидел без пиджака, в рубашке из египетского хлопка, сшитой, однако, тем же лондонским портным, который шил все его темные полосатые костюмы.

Макс Кларк вошел, не дав себе труда постучаться или хотя бы поздороваться. Круглый, как шар, в костюме, измятом до такой степени, что казался сильно поношенным, Кларк ловко, словно на роликах, проскользнул по ковру, поставил видеокассету, которую принес с собой, а потом развалился на кожаном диване. Когда он откидывался на спинку дивана, из груди у него вырвался сиплый звук, будто из баллона выпустили газ. Грудь Кларка ходила ходуном, и Зандер заметил на его бледной лысине бисерины пота. Наконец Кларк задвигал своими тяжелыми челюстями:

— Вот самая последняя запись, полученная от команды, работающей над «Дермитроном». Заснято сутки спустя после опыления. Я сам еще не видел, но, судя по докладу, ребята вполне довольны. — Он прервался, чтобы откашляться, потом нетерпеливо махнул рукой в сторону экрана. — Удобрение, между прочим, просто мечта! Эти чертовы растения так и прут!

Зандер взял пульт дистанционного управления, нажал на кнопку, и после щелчка экран ожил. Вскоре президент и финансовый директор «Глобал Текнолоджис» наблюдали, как группа мужчин, тяжело волоча ноги, входит в большую теплицу. Объектив камеры располагался в углу, но находившиеся в теплице люди об этом не знали. Они в замешательстве разглядывали листву растений. У некоторых в глазах застыл ужас. Иные просто замерли в оцепенении. Одежда их свисала лохмотьями. Они явно не замечали, что в этом замкнутом пространстве вокруг них толкутся другие люди.

— Почему не набрали черномазых? Я полагал, что этой стороной дела мы занимаемся в Мексике. — В голосе Макса Кларка звучало раздраженное недоумение.

— В них больше нет необходимости, — ответил Зандер. — Наши друзья разрешили нам работать с группой лиц, которых они используют при испытаниях различных препаратов. Это душевнобольные и слабоумные из государственных приютов. Родственников у них нет. Или же такие, которые в душе только радуются, когда им звонят и сообщают, что с их дядюшкой или младшим братцем произошел несчастный случай.

— Это обходится нам значительно дешевле, а? — проговорил Кларк, не отрывая взгляда от экрана. — Я слышал, что Пентагон и ЦРУ занимались подобными делами в шестидесятых, но никогда не мог в это поверить. — Он захихикал.

Люди, бродившие перед камерой, начали тереть лица руками, словно стараясь защитить глаза. Зандер посмотрел на часы: прошло две минуты с того момента, как людей запустили в теплицу. Казалось, что они кричат, но, поскольку звук на пленку не записывался, можно было только видеть разинутые рты.

Через три минуты многие корчились на полу между рядами растений, пытаясь сорвать с себя одежду. Кожа их воспалялась, становилась багровой, затем почти черной. Конечности судорожно дергались, лица искажала гримаса агонии. Через четыре минуты большинство уже валялось на цементном полу, едва вздрагивая. Потом они затихли.

Зандер сделал пометку в блокноте. Лицо его оставалось бесстрастным. Он выглядел как делец, оценивающий качество нового товара. Он включил перемотку на пульте и взглянул на своего босса. Кларк потирал пухлые ладони.

— Потрясающе, ничего не скажешь!

Зандер кивнул в знак согласия. Их заказчики останутся довольны испытаниями «Дермитрона». А «Глобал Текнолоджис» подпишет кучу контрактов на производство вещества с каким-нибудь невинным названием вроде «удобрения». Только заказчики будут знать, что за этим скрывается.

Кларк ухмыльнулся и сдвинулся с места, чтобы оторвать от дивана свою тушу. Потом, отдуваясь, с побагровевшим лицом, немного поколебавшись, произнес с легким злорадством:

— Ну, давай посмотрим еще раз!

Глава первая

2 июля, Сити, Лондон

Джеймс Мэлпас закрыл за собой тяжелую сосновую дверь зала заседаний банка «Броди Макклин». Он повернулся и зашагал по коридору, покрытому мягким ковром, а в ушах у него продолжали звенеть слова председателя правления.

— Нам незачем заниматься маркетингом, — заявил ему сэр Энтони Брук с плохо скрываемым презрением. — У нас всегда была репутация банка, известного своим финансовым благоразумием.

Члены правления «Броди Макклин» мрачно уставились в лежащие перед ними блокноты в кожаных переплетах, оставив Джеймса выпутываться одного. В частных беседах они уверяли его, что целиком и полностью с ним согласны: банку действительно надо расширять сферу услуг, учитывая возрастающую конкуренцию. Однако, когда нужно, эти бесхарактерные приспособленцы ни за что не осмелятся подать голос. Единственный, кто проявил хоть какие-то эмоции во время нагоняя, был Чарльз Рейвенскрофт, наиболее вероятный кандидат на должность председателя правления. Он даже не пытался скрыть свою радость.

Джеймс ушел, когда после заседания они, соблюдая дурацкую традицию, пили кофе с печеньем. У него были срочные дела в департаменте банка, занимающегося финансированием промышленных корпораций. Мэлпас знал, что в его отсутствие они говорят о нем. «Ладно, — думал он, направляясь по коридору к лифту, — пусть себе говорят». В конце лета сэр Энтони уходит в отставку, а нового председателя будут выбирать все члены правления. Чарльз Рейвенскрофт вел себя так, словно победа уже лежала у него в кармане, но Мэлпас полагал, что такая самонадеянность соперника дает преимущество ему, Джеймсу. Мэлпас знал, что именно он был темной лошадкой, но его слишком шумные выступления на заседаниях правления приводили к тому, что он шел все-таки вторым после Чарльза, наступая ему на пятки и придерживая за хвост.

Утренняя схватка с председателем ни для кого не была неожиданностью. При каждом удобном случае Джеймс поднимал вопрос по поводу решения правления о слиянии с американским банком. Чарльз Рейвенскрофт как директор департамента международных операций «Броди Макклин» возглавлял переговоры между старейшим лондонским учреждением и банком «Эмпайр Нэшнл», первоклассным, прочно обосновавшимся на Манхэттене, вполне подходящим для подобной сделки.

Джеймс признавал необходимость поиска заокеанского партнера, но у него вызывал беспокойство выбор кандидата для брачного союза, сделанный Чарльзом. Поэтому он собирался бить тревогу, и как можно чаще — пока не поздно.

Конечно, нью-йоркский банк пользовался большим уважением — у тех, кто не заглядывал в его баланс последние десять лет. Внешне «Эмпайр Нэшнл» был таким же солидным, как и его предполагаемый лондонский партнер: один из столпов финансового сообщества, бастион здравомыслия. Неважно, что оба банка заработали хорошую репутацию в то время, когда прогореть в банковском деле мог лишь дурак или ленивый. Неважно, что поколения директоров не задумываясь поддерживали разные сомнительные предприятия — от проектов строительства железных дорог в Боливии в начале века до выпуска автомобилей «делорин».

За прошедшие две недели Джеймс неоднократно пытался обратить внимание правления на шаткость показателей баланса американского банка, но его настойчивость не оценили. Достаточно прислушаться к разговорам на Уолл-стрит, заявил он им тогда, или почитать американскую деловую прессу, и сразу станет ясно, насколько серьезные проблемы возникли у «Эмпайр Нэшнл». На самом деле Джеймс имел в виду вот что: старые дураки и самонадеянные консерваторы, которые слишком долго цеплялись за власть, теперь крепко влипли, а сам банк напоминает перезревшую невесту, поджидающую доверчивого и к тому же невзыскательного жениха. И тут возникает «Броди Макклин».