Король ничего не решает (СИ) - Марс Остин

— Всё сказали?

— Нет, ещё два слова скажу.

— Вперёд.

— Уберите руки.

Он не пошевелился. Вера закрыла глаза и отвернулась.

Раздался какой-то шорох, министр прижал пальцем наушник, тихо сказал:

— Понял, выходим, — положил руку обратно Вере на колено. Убрал. Потом вторую руку убрал тоже, сел ровно, тихо сказал:

— Вы говорили, что когда кому-то плохо, то прикосновения помогают почувствовать себя лучше.

— Это не тот случай.

— Почему?

— Потому что когда вам говорят "уберите руки", это значит, что человеку не нравится, когда вы к нему прикасаетесь. Это новость для вас?

— Женщины часто говорят чего-то не делать, когда на самом деле хотят, чтобы это продолжалось.

— Но изнасилование почему-то является уголовным преступлением.

— Не является.

— Что?! — она повернулась к нему с круглыми глазами, он смотрел в сторону.

— Это урон чести семьи, мужчины семьи могут вызвать за это на дуэль.

— А если в семье нет мужчин?

Он молча пожал плечами, на лице была усталость, и непонимание, как они оказались вообще в этом разговоре. Вера продолжала смотреть на него, то ли ожидая объяснения, то ли всё ещё не выбравшись из оцепенения, министр смотрел на часы. Поднял глаза на Веру и тихо сказал:

— Женщины должны сами заботиться о своей безопасности, ходить с охраной…

— Я поняла, — медленно кивнула Вера, — я поговорю с Дарреном об охране. От вас. Господи боже… — она наклонилась и схватилась за голову, портя причёску, но ей было наплевать, внутри разгоралась истерика, хотелось кричать, хохотать до удушья, она быстро качалась вперёд-назад и шептала: — Господи, дикари, неандертальцы, как… Почему я здесь оказалась, боже, что я тебе сделала? Можно я очнусь в больнице после аварии, боженька, почему…

— Вера… — министр положил ладонь ей на плечо, она рыкнула:

— Уберите!

Он убрал, тихо сказал:

— Вера, сегодня был тяжёлый день, а вчера был ещё тяжелее, я понимаю, что вы устали, но я попрошу вас собраться и поработать ещё немного, это правда важно, это может спасти множество жизней. Если вы не готовы сейчас идти, я всё отменю и дам вам время на отдых.

— Я не устала.

— А что с вами?

— Я просто хочу уйти.

— Куда?

— Из этого мира.

— Хотите на третью квартиру?

— Нет, туда я точно не хочу.

— В комнаты во дворце?

— Может быть, попозже.

— Вы сегодня уже очень много телепортировались, ваш выход из телепортации затягивается всё дольше, мы начинали с трёх секунд, сейчас дошло до минуты, Док категорически не рекомендовал даже один лишний раз, а если вы пойдёте отдыхать во дворец, а потом в Чёрного Кота работать с Артуром, и потом обратно спать, это будет три телепортации, это слишком много даже само по себе, а с учётом вашего состояния, случиться может вообще что угодно.

Она молчала и смотрела на свои колени, министр молчал и смотрел на часы. Тихо спросил:

— Почему вы хотите уйти?

— Мне здесь не нравится.

— Что именно вам здесь не нравится?

— Как сказал бы господин Даррен, "не нравится" — это не причина для грусти, это отсутствие причины для радости.

— Я вижу, вы нашли общий язык, — прозвучало с такой дикой ревностью, что Вере даже смешно стало — его это волнует, сейчас, надо же. Она кивнула с сарказмом:

— Ага, язык рыночных отношений.

— Он вам что-то обещал?

— Спросите у него.

— Вы не хотите со мной разговаривать?

— Я хочу уйти.

— Я понял. Но уйду, пожалуй, я. Отдыхайте, с Артуром поговорит кто-нибудь другой.

Он встал и молча ушёл, Вера слушала его шаги, они остановились у двери, ей не хотелось видеть, как он кланяется, но судя по звукам, он и не стал. Защёлкнулась дверь, в замке провернулся ключ, стало тихо и спокойно, как в одиночной камере на пожизненном заключении. Вера посидела ещё немного и пошла в ванную.

7.39.20 Разговор с Артуром о планах

Она стояла под горячим душем, потом под тёплым, потом под холодным — бак опустел. Стало легче, она начала подозревать, что её состояние спровоцировал амулет, который опять как-то неправильно переделали, и уговорила себя забить на всё, а при встрече с министром делать вид, что этого разговора не было, она была уверена, что он поступит именно так.

Когда она вышла из ванной, то увидела спящего на кровати Барта, в чёрном ниндзя комбинезоне и в ботинках, к которым прилипла земля и солома, он так обалденно сладко дрых, посапывая немного сопливой ноздрёй, что ей захотелось присоединиться. Но, к сожалению, она не могла похвастаться такой же чистой совестью, поэтому решила его бессердечно разбудить.

Для начала она потыкала его пальцем в щёку, с удивлением обнаружив на ней намёк на щетину, потом слегка потрясла за плечо — дохлый номер, если здоровый растущий организм хочет спать, он будет спать. Сев рядом, Вера немного помедитировала на это воплощение непоколебимого здорового сна, и наконец-то ощутила в себе блаженную пофигистичную готовность работать с Артуром или кем угодно другим, кроме министра Шена. Мысль о министре вызывала глухую боль в груди, и она убедила себя просто не думать о нём, вообще.

Села к зеркалу, из любопытства открыла верхний ящик — он был пуст, остальные тоже. На трельяже лежали расчёски и заколки, Вера собрала мокрые волосы в подобие причёски, ещё раз попыталась разбудить Барта, не преуспела, и толкнула входную дверь, она открылась.

За дверью стояли охранники в экипировке Даррена, Вера посмотрела на них молча и пошла в сторону кабинета Дока, охранники молча пошли за ней, один обогнал на повороте и исчез.

Дверь каморки Дока была открыта, Вера заглянула внутрь, увидела пританцовывающую задницу в белом халате, где-то по ту сторону задницы Док отжимал половую тряпку в ведро и надраивал пол под операционным столом, что-то насвистывая про хвост-чешую, и про то, как он ничего не поймал. Вера постучала в открытую дверь, на всякий случай позвала:

— Док, привет.

— Вера! Привет, — из-за задницы выглянула красная от усердия физиономия врача, улыбнулась: — Как самочувствие, а то Шен чего-то возмущался, сказал, плохо лечу тебя. Гад, скажи?

— Нормально самочувствие, — улыбнулась Вера, — хорошо лечите. Артура полечили уже?

— Да, живой, чё ему будет.

— Не захотел разговаривать с "другим человеком"?

— Не-а, гад такой. Тебе Шен рассказал? А говорил не говорить, тоже гад, хрен поймёшь, кому можно, кому не можно… Эх, кости мои старые! — Док пополз под угловую кушетку, Вера полюбовалась его круглым задом, подождала возвращения лица и уточнила:

— Артур в Чёрном Коте?

— А куда он денется? Там, голубчик, ужинает. Час уже, как король, мне б так ужинать. Э-эх! Хвост-чешуя… — Док пополз под письменный стол, Вера сказала погромче:

— Я тогда тоже туда пойду поужинаю.

— Иди, конечно, дело нужное. Мне, может, принесёшь чего. Ты с охраной же? — из-под стола выглянула красная мокрая ладонь, изобразила жмаканье воздуха и спряталась обратно, Док сказал: — С охраной, вижу, нормальная охрана, можешь идти, не бояться. Давай иди, а то без тебя всё сожрут, как обычно, гады. Хвост-чешуя…

— Ушла, — Вера помахала рукой Доковой заднице и пошла в сторону выхода.

Один охранник её опять обогнал и исчез, остальные молча шли сзади и по бокам, иногда ей казалось, что их пять, иногда, что больше, иногда оставался вообще один, остальные отставали. На крутой лестнице перед самым выходом в Кота она осталась одна, но решила идти дальше, когда открыла дверь, специальные мальчики стояли с той стороны в неброском гражданском, сына Даррена среди них не было, остальных она не узнала. Её особым чутьём они не воспринимались никак, как будто их не было.

«Тоже в амулетах против Веры. И пофиг.»

Она прошла мимо первого зала, через кухню с иллюзией повара, вдоль стойки второго зала, сквозь иллюзию стены, по лестнице вверх, и наконец вышла в третий зал, где за ближайшим столом сидел над горой пустых тарелок Артур.