Русское видео - Владимир Безымянный

— Чего тут говорить… Хозяин велел подбросить пацану соломки — пусть розыск шерстит наркоманов, надо же куда-то концы ховать. Эта публика в кумаре может на себя взять, что попросят. Только я вынул руку из покойникова кармана, на свет фонаря попал, тут меня ваш дружок и повел. Ну, я, когда дуло у виска почувствовал, не стал ломаться. Откуда я мог знать, что у него пугач? Действовал-то он как настоящий профессионал.

— Не понравился, значит, пугач? Ну, не тушуйся. Знаю Филю, не дал бы он себя живьем щупать даже такому красавчику. Говори дальше!

— Я испугался, думал поначалу — милиция. Все, приехали! Он у меня пистолет взял, обойму выбросил. Зачем — я так и не понял. Выехали на мотоцикле из села, он сказал — поговорим. Там нельзя было оставаться: могли на выстрелы прибежать. Ну, по дороге я его и сделал: ладонью в горло… и тоже соломки сыпанул в карман.

— Ну, ты пес! — седой не скрывал отвращения, — Филя обойму выбросил, значит, хотел тебе же и вернуть ствол, только пустой. Он ведь тебя действительно на разговор вез — пацан-то не понимал, что происходит. А хотел бы ухлопать — далеко бы не ходил, это уж поверь мне.

— Так откуда я знал? Оружие на таком расстоянии — тьфу! Восемь лет я рукопашным боем занимался, эти штучки с патронами ни о чем не говорят. Только в городе разглядел, что игрушку с собой тащил. Хорошо хоть свой не выбросил — думал, попользуюсь его «чистым»… Ну, не виноват я, клянусь! Готов чем угодно ответить…

— Еще денег предложи за кровушку. Ты, я вижу, как и твой хозяин, совсем без понятий. Вот кого бы я построгал, так это писателя! С тебя, дурака, что возьмешь. Оно бы, конечно, можно тряхнуть стариной… Да не трясись ты, ей-богу! Все будет легко. Честным умрешь, неопущенным. По-другому не полагается. А веры тебе нет. Глубоко ты увяз, знаешь лишнее. И ведь из хорошей семьи, мы проверяли. Так передать твоим, что ты умер мужчиной? Или предпочитаешь другое? Нож вот он. Лучше тебе самому уйти.

Что он говорит? Я не хочу, я же совсем не жил! За что? Честь? Да они смеются надо мной. Аристократы… Нож… Аккуратно лежит возле арбуза. Тонкий, острый, лезвие с неглубоким кровостоком. Тяжелый — никогда бы не подумал! Да что я его разглядываю? Это смерть… Может, сжалятся? Ну, только не эти. Сидят, как в театре. Позади на дверях как будто только один? А, какая теперь разница? Другого пути нет…

Больше ничего Азиз Валиев подумать не успел. Громила, охранявший дверь, легко увернулся от ножа. Лобастый старичок молниеносно выдернул из-под стола обрез охотничьего ружья, и веер картечи разворотил крепкое, атлетически сложенное тело. Затем старик поднялся из кресла, подошел поближе, помедлил секунду — и второй заряд буквально разнес череп телохранителя. Впрочем, это уже было совершенно излишним, как установила экспертиза.

Майор Стронин

Объявился-таки наш беглец! Ох, и вид же у него… Будто из-под бульдозера. Да. Ну, в этом деле у всех у нас вид не очень. Хотя, что ж… звездочку все равно ждать надо. Причитается. Да и не звездочку. Прошло то время. Звезду! Как комиссар сказал: «Ты наша опора, Стронин, на тебя вся надежда. Служи!». Эх, хороши узорчатые погоны без просветов!

Такое дело свалили! Жаль, конечно, покойника к ответственности не привлечешь, да уж это не наша вина. Туда ему и дорога. Жулики и донесли: кровью наследил малый, за то и кончили. Меньше хлопот. А в приговоре можно и не сомневаться: за убийства, преследующие корыстные цели, кроме высшей меры ожидать нечего. Но каков наглец — вся эта история с видеопленкой! Сидел бы тихо в КПЗ, может и жив бы еще был… Когда нашли его в овраге, развороченного картечью, экспертиза только руками разводила — что там вскрывать? Черт с ним. Одни неприятности. Такую версию разрушил! И что мы имеем? Писатель, уважаемый человек, бывший сотрудник органов — хладнокровный убийца… Чертова кассета! Если даже так и есть, то кроме головной боли, никаких коврижек для следствия не предвидится. Ну, я не настолько глуп, чтобы променять подлинного убийцу на жиденькое обвинение, подкрепленное какой-то там пленкой. И кто мог предугадать, что Валиев так подло сбежит, а главное — сумеет так долго скрываться? Прикончили его свои — значит был прочно связан с уголовниками. Если не в этих убийствах, то в чем-нибудь еще и похлеще он обязательно замешан. Какая разница — за свое или за чужое срок мотать? А вот Глуздова не вовремя приложили. Сейчас, даже если не считать премии, присужденной книге, на счет кооператива «Просветитель» потекли такие деньги! Жить бы да радоваться. Сын от первого брака — единственный наследник — подписал договора с австрийским и югославским издательствами. Конечно, государство выиграло — по новому закону наследнику достанется не больше десяти процентов суммы… Но не агенты же Минфина прикончили писателя, норовя таким образом залатать дырявый бюджет!

Размышляя, Стронин поерзал в кресле и сладостно потянулся.

Все-таки, дела идут неплохо. И пусть половина, убийств так и не раскрыта, не в этом суть… Поработаем с отделом по борьбе с наркотиками… Их пациенты, если взять в оборот, что хочешь напишут. Так и так польза. Да и где это видана стопроцентная раскрываемость? Слава богу — хоть что-то нашли. Мертвый — не мертвый, все равно убийца. К тому же, на чужой территории. Пусть тамошние службы поработают, на моей шее и без того хватает. Ох, хлопотное это дело — чистка общества. Ну, что же, на то и существует государство с его институтами…

Стронин снова подумал о долгожданной звезде, блаженно сморщился, словно отведал чего-то остренького, и добавил, невольно повторяя вслед за небезызвестным монархом:

— А государство — это я.

Темноту за окном разреживали мягко светящиеся прямоугольники окон. За неторопливым разбором накопившихся бумаг Стронин засиделся необычно долго. Словно ожидая, пока в унисон с его мерно текущими мыслями, свет там и сям не начнет гаснуть: защищенное широкой подполковничьей грудью, в этот вечер общество засыпало спокойно.

Русское видео

Выражение «сбежаться на видак» сохранилось, наверное, только в нашем лексиконе. Американский безработный выбрасывает неисправную аппаратуру на свалку, которая зачастую выглядит привлекательнее наших универмагов. Советский же владелец электронной роскоши мелкой дрожью трясется над своим сокровищем. Еще бы — ведь обладание им означает почти то же самое, что и темное пятнышко на лбу индуса-брахмана — принадлежность к касте, к мизерному статистическому проценту избранных.

Собравшихся в уютной гостиной, обставленной темной велюровой мебелью и отделанной фотообоями и гипсовой лепниной — всей этой «роскошью бедных», — трудно было счесть любопытствующими видеоманами. Но и на рафинированных интеллектуалов они не походили. Хозяин квартиры, во всяком случае, на интеллигентность не претендовал. Скорее Шах напоминал ухватившего непомерный кус жулика, выбившегося в «авторитеты». Люди плохо осведомленные были совершенно убеждены, что обращаясь к Юрию Семеновичу «Шах», пользуются уважительной кличкой. На самом же деле это был тот случай, когда судьба распорядилась фамилией удивительно точно. В бурную пору блатной молодости, с ее неотъемлемой частью — годами, проведенными за решеткой, не отмечалось ни одной попытки со стороны изобретательных «коллег» наделить Юрия Семеновича прозвищем. «Шах? Ну, что ж, пусть остается Шахом». Плотный, но не разжиревший за время вольготной жизни в ДЕЛЕ, Юрий Семенович тем не менее помягчал, утерял жилистую упругость тренированного зверя, пребывающего в вечной засаде. Ушла необходимость. Но если хищник и утратил форму, то рядом с ним подросли новые, верткие и прожорливые зверьки, соединенные со своим покровителем и хозяином невидимыми, но прочными узами.

В углу, обхватив большую чашку чая, сидел долговязый, гибкий и резкий, как хлыст, Лешик. Безразлично уставившись в пол, он одновременно умудрялся держать в поле зрения обе расслабившиеся на диванах парочки. Просто по профессиональной привычке: среди своих, преданных, нужды в том не было. От кого охранять босса? Рядом с ним, забросив ногу боссу на колени, раскинулась еще свежая, пышная, как взбитые сливки, Нонна. Терлась бедром, в истоме ловила безвольно свисавшую, покрытую рыжей шерстью руку хозяина, сжимала ее в коленях. Все давно у них было ближе, чем в любой освященной загсовским штампом семье. При полном отсутствии ревности и придуманной теоретиками пролетарско-пуританской морали стыдливости. Конечно, в соответствии с блатным кодексом, особых вольностей своей женщине Шах не позволял. Во всяком случае, на людях. Ведь помимо статуса женщины босса она и сама уже занимала солидный, второй по значимости, пост в организации. Недаром в свое время тянула на красный диплом шустрая комсомолочка. Теперь знания нашли применение в бизнесе азарта, превратившемся в руках Шаха в доходную индустрию. В разных концах города, в местах скопления людей, крутились всевозможные лотереи, вертлявые шустрые парняги зазывали прохожих, предлагая помериться везением в «три листика» или с помощью наперстков, ныне замененных «для наглядности» пластмассовыми стаканчиками для бритья. Как не заметить, куда девается поролоновый мячик размером с теннисный? На производственных участках увлеченно трудились умельцы, обеспечивая оборудованием всю систему. И конечно, естественное желание подчиненных уменьшить отдаваемую наверх долю (с вечным нытьем, жалобами на трудности жизни, сокрытием доходов) приходилось обуздывать. А следовательно — считать дань быстро, грамотно, без ошибок. Что было вполне под силу толковому экономисту Нонне. Не то чтобы она не задумывалась о дальнейшей судьбе недоимщиков, но это уже ее не касалось. Остальное — дело технических исполнителей. Таких, как зыркающий желтым глазом из угла Лешик Пугень.