Великий магистр - Октавиан Стампас

А вот Фульк Анжуйский, при первых лучах восходящего солнца, все же разыскал своего воображаемого недруга. Оттолкнув герольда, он узрел выходящих из беседки четырех рыцарей и радостно закричал:

— Ага! Вот где вы прячетесь! Мне стоило трудов найти вас!

Фульк, несмотря на свои юношеские года, был крепок и здоров, как молодой бык, а шириной плеч мог потягаться с Аяксом Теламонидом.

— Что нужно этому поросенку? — повернулся Бизоль к Гуго.

— Сейчас узнаем, — отозвался тот и учтиво спросил: — Кого вам угодно, сударь?

— Вас! — Фульк надвинулся на него и надменно посмотрел в спокойные, холодные глаза. — За ужином вы изволили наступить мне на носок пигаша и не извинились.

— Ну так наступите и вы мне, и мы будем квиты.

— Это не ответ, — вспыхнул Фульк.

— А какого ответа вы ждете?

— Я жду такого ответа, который соответствовал бы… ответу! Который отвечал бы… — запутался молодой граф, а Бизоль подзадорил его:

— Ну! Ну!

— Вы хотите вызвать меня на поединок? — спросил Гуго.

— Да! — почти заорал Фульк.

— Согласен, — Гуго повернулся к герольдам. — Я предлагаю провести этот поединок во время королевского турнира. Запишите вызов.

— А я хочу дополнить его следующим условием, — выдвинулся вперед Людвиг фон Зегенгейм. — Поскольку, граф, мне очень не по душе ваш тон, но вы уже не свободны, то не соблаговолите ли вы выйти на поединок с одним из своих друзей. А я присоединюсь к де Пейну. Тогда получится хорошая встреча двое на двое.

— Прекрасная идея! — воскликнул Фульк.

— Но она не совершенна! — наперебой закричали Бизоль де Сент-Омер и Роже де Мондидье. — Мы требуем, чтобы бой шел четыре на четыре! Мы тоже хотим драться!

— Чудесно! — Фульк просто пылал от радости. — Господа, это будет лучший поединок на всем турнире. Я обещаю вам самые острые ощущения.

— А я ничего не буду обещать, — мрачно произнес Бизоль. — Потому что не в моих правилах дарить надежду или какие-то обещания покойникам. Прошу вас только об одном: поберегите себя до турнира.

На том и расстались.

Несколько часов спустя, после временного затишья, замок владетельного графа вновь стал наполняться голосами проснувшихся рыцарей и звоном лат. Забегали слуги и служанки, засуетились повара, оруженосцы отправились приводить в порядок коней своих сеньоров, чистить шишаки и панцири. Солнце поднялось к зениту и висело над головами, словно раскаленная жаровня, рассыпая красные угольки в глаза смотрящих на него. Мартовский ветерок весело играл флагами на башнях.

Программа дня была разнообразной, и каждый мог выбрать то, к чему лежала его душа. Многие рыцари и дамы присоединились к Марии Шампанской, беловолосой красавице, не изменявшей своему любимому красному цвету в одежде, — и это была одна из немногих верностей, которые она хранила. Графиня увлекла свою свиту на соколиную охоту, благо день выдался погожий и ясный, годный для легкого и беспощадного полета этой смелой птицы. Ее любимый кречет, украшенный погремушками и кольцами, сидел на руке в красной перчатке, вышитой бусами и драгоценными каменьями. Многие приехали в Труа с дорогими их сердцу птицами: орликами, дербничками, ястребами, и каждый убил бы любого, кто покусился бы на них. Похититель сокола по закону наказывался наравне с убийцей.

Сам граф Шампанский, в сопровождении тихого и неприметного Андре де Монбара, увлек часть гостей на очередной сеанс магии — в так называемые «колдовские комнаты» алхимика Симона Руши. Придворный чародей обещал вызвать на этот раз дух самого Карла Великого… Некоторые рыцари, во главе с Ренэ Алансоном и Фульком Анжуйским решили отправиться навстречу королю Людовику, — и с громкими криками, потрясая оружием, умчались по дороге к Лентье.

Вокруг старейшего трувера герцога Гильома Аквитанского собралось общество любителей поэзии; присутствовали здесь, в основном дамы, среди которых выделялась своей статью сестра легендарного Годфруа Буйонского Гертруда. Но и некоторые умудренные мужи предпочли вечность искусства суете бытия. Присоединилась к этому кружку и византийская принцесса, решившая ни за что на свете не упустить случая насладиться поэзией великого трувера. Сама испытывающая тягу к литературным трудам, она смотрела на Гильома Аквитанского своими прекрасными вишневыми глазами, как скромная ученица на мэтра. Анна Комнин не стала злить местных дам своими изысканными византийскими туалетами, и облачилась по моде французских красавиц: в имитирующий кольчугу гофрированный жипп до середины бедер, замкнутый поясом из чеканных пластин, а золотистые волосы перевила темными парчовыми лентами.

В окрестностях замка, на малой турнирной арене, проходили состязания оруженосцев. Там скопился не только простой люд, падкий до подобных зрелищ, но пришли и некоторые доблестные рыцари, и среди них могучий Филипп де Комбефиз. На построенных трибунах разместились с заранее приготовленными букетами цветов молодые дочери местных сеньоров. Юные поединщики воодушевлялись, ловя их чарующие взгляды. И оруженосец Гуго де Пейна Раймонд, прогуливаясь возле трибун с напускным равнодушием, искоса посматривал на одну черноволосую красавицу.

А в уединенной беседке возле водоема тихо беседовали три человека — старый граф Рене Анжуйский, герцог Клод Лотарингский и граф де Редэ, отправившие своих супруг на соколиную охоту. Им было что обсудить… Лишь историограф Фуше Шартрский, почесывая свою медную бороду, не знал — что ему выбрать и к кому примкнуть? Как угадать, где в данный момент наилучшее место для бытописателя, с которого можно углядеть хоть краешком глаза ход истории? В конце концов, горько плюнув, он отправился вместе с Кретьеном де Труа на рыбную ловлю.

Еще в полдень Людвиг фон Зегенгейм и Роже де Мондидье, оседлав коней, поехали в сторону горного массива: два старых товарища, не видевшиеся несколько лет, вспоминали тот славный поход в Палестину под предводительством Годфруа Буйонского, жаркие схватки с сарацинами, взятие неприступных крепостей, гибель боевых друзей, освобождение Иерусалима… А Гуго де Пейн и Бизоль де Сент-Омер, стоя в саду под платаном, раздумывали: не пойти ли им на турнир оруженосцев и не поддержать ли своих юных помощников, когда рядом раздался тихий, бесцветный голос:

— Господа, граф Шампанский приглашает вас на сеанс черной магии.

— Вот, черт! — воскликнул Бизоль, повернувшись к стоящему за спиной Андре де Монбару. — Как неслышно вы подошли!

Монбар улыбнулся — краешком губ — глядя на перекрестившегося Бизоля.

— Так что передать графу?

— Нет, уж, увольте! — воскликнул великан. — Эти затеи не для меня.

Гуго, внимательно изучая лицо Монбара, вежливо произнес:

— Передайте графу, что нам нездоровится и именно сейчас особенно желателен свежий воздух.

Андре де Монбар молча наклонил голову и отошел. Когда он скрылся за деревьями, словно растворясь в воздухе, Бизоль растерянно поглядел на друга:

— Нет, ты заметил, как неслышно он ступает? Ничто не шелохнется при его движении!

— Ну, во-первых, в отличие от нас, он предпочитает железным латам — кожаные. А во-вторых, каждый человек похож на какого-то зверя. Этот — на кошку.

— Скорее уж, на притаившуюся рысь.

— Любой зверь может принести пользу.

Бизоль, посмотрев на друга и почувствовав в его словах потайной смысл, горячо произнес:

— Послушай меня, Гуго! Еще недавно мы обсуждали, кого бы из собравшихся здесь славных рыцарей позвать с собой в дорогу на Иерусалим. Пригласи хоть Фулька Анжуйского, хоть дряхлого Гильома Аквитанского, но только не этого Монбара! Я тебя умоляю, он внушает мне страх.

— Брось! — усмехнулся Гуго. — Тебе ли бояться? Впрочем, все решит провидение. Поторопимся-ка лучше на турнир и поддержим наших юных вояк.

Друзья пересекли тенистую каштановую аллею, вдоль которой высились мраморные фигуры древнегреческих богов, причем некоторые из них были повалены прошлой ночью, и замерли, увидев около статуи Артемиды трех рыцарей, одетых в испанские камзолы и длинные черные плащи. Рыцари беседовали, повернувшись к ним спиной, но один из них, — небольшого роста, смуглый, с коротко подстриженными волосами и остроконечной бородкой, стоял боком.

— Или я сплю, или мертвецы начинают выходить из могил! — воскликнул Бизоль. — Все сегодня задались испытать крепость моих нервов. Скажи, Гуго, не сошел ли я с ума?

— Ты еще успеешь это сделать, — ответил Гуго. — Но, похоже, перед нами действительно маркиз Хуан де Монтемайор Хорхе де Сетина собственной персоной.

Маркиз также заметил их, и, оставив своих собеседников, поспешил навстречу друзьям. На его смуглом лице блеснула белозубая улыбка.

— Но… как?! — изумился Бизоль, пожимая протянутую руку. Другую руку маркиз протянул Гуго де Пейну.

— Я знал, что вы здесь и разыскивал вас, — сказал он, продолжая улыбаться. — Но здесь собралось столько рыцарей, что легче найти…