Мое сердце - Смолл Бертрис

Когда Пэнси разбудила ее, она чувствовала себя отдохнувшей и освеженной. Она надела шелковое нижнее белье; вызывающе экстравагантные розовые шелковые чулки, расшитые листьями в форме сердечек, с серебряными кружевными подвязками; несколько нижних юбок, маленькую юбку с фижмами и, наконец, свое новое голубое платье. Тесный корсаж охватил ее тело как вторая кожа, а вырез пришелся как раз по верхней части ее маленьких полных грудей. Велвет уставилась на себя в зеркало, покраснела и спросила неуверенным голосом:

— Пэнси, ты не считаешь этот вырез слишком низким? Пэнси отступила назад и критически оглядела свою госпожу.

— Нет, как раз так, как диктует мода. Вы просто еще не привыкли к ней.

Велвет еще с минуту смотрелась в зеркало. Платье было чудесным. Рукава расшиты крохотными бледно-зелеными стеклянными бусинками в форме листочков и виноградных лоз, так же как и светло-зеленая нижняя юбка. Кайма нижней юбки отделана маленькими золотыми бантами. Она не надела никаких драгоценностей за исключением крупных жемчужин в ушах, присланных родителями из Индии к ее последнему дню рождения. Прибыли они совсем недавно и были пересланы ей леди Сесили.

Усевшись перед туалетным столиком, Велвет молча смотрела, как Пэнси укладывает ей волосы: разделяет их посредине, укладывает в мягкий пучок на затылке и выпускает по бокам ее прелестного личика несколько локонов. Велвет принюхалась к своим духам и осталась довольна их пьянящим ароматом.

— Его высочество лорд будет в восхищении от вас, — сказала Пэнси с благоговением, когда Велвет встала и обула зеленые шелковые туфельки.

— Мне бы не хотелось, чтобы Робину было стыдно за его приглашение меня в качестве хозяйки дома на завтра. Он действительно очень элегантный джентльмен. Сегодня я испытаю свои чары на нем и его приятеле лорде Гордоне. Возможно, я рискну даже немного пофлиртовать с ним.

— Я считала, что вам этого хватает при дворе, — ответила Пэнси.

— Ха, — перебила ее Велвет, — с Уолтом и Скэмпом, столь неутомимо охраняющими мою добродетельность? Большинство джентльменов боятся даже просто подойти ко мне, опасаясь оказаться вызванными на дуэль.

Пэнси улыбнулась:

— Вот и хорошо, госпожа. Вы как-никак обрученная молодая леди, насколько я помню.

Выходя из своей комнаты, Велвет обернулась и скорчила камеристке сердитую гримасу. Обручена! Господи Боже! Как она ненавидела саму мысль об этом! Интересно, приехал ли этот дикий шотландец в Королевский Молверн и как он воспринял ее отсутствие? Ну что же, хватило ведь у него нахальства подумать, что высокорожденная молодая англичанка будет сидеть и ждать, пока он приедет и увезет ее! Ни разу за все эти долгие годы, прошедшие с обручения, не приехать повидаться с ней или хотя бы написать! Не сделать ни одного подарка или к ее дню рождения, или Новому году, или Крещению. А теперь! Холодное, короткое письмо, объявляющее о его приезде аж за год до предварительно обговоренного времени свадьбы и о том, что ему надо жениться немедленно. Это непереносимо. Грубый олух, неотесанный мужлан!

Какое нахальство! Пусть убирается к дьяволу!

Велвет не представляла, что ее молчаливая ярость добавила румянца к ее щекам, пока она спускалась по лестнице, придав ей в этот вечер еще больше прелести. Следя за тем, как она сходит вниз, Робин страшно удивился. Куда делась та прелестная маленькая девочка, которую он так любил! В Велвет появилось нечто такое — возможно, посадка головы, — что напомнило ее мать в давние годы, когда она сердилась на что-то.

Александр Гордон почувствовал, как его сердце бьется от волнения все быстрее. Она в тысячу раз красивее, чем это мог передать любой портрет. И при виде ее он понял, что должен обладать ею. Он не может позволить никому другому заполучить ее. Внезапно он задался вопросом, сможет ли он вообще заговорить с ней, ибо чувствовал, что голос у него пропал. Господи! Что же он — зеленый мальчишка, чтобы так взволноваться при виде маленькой девчонки?

Спустившись до второй ступеньки лестницы, Велвет остановила взор на двух мужчинах и улыбнулась.

— Ну что, Робин, — спросила она, — что во мне такого удивительного — я плохо выгляжу? Граф Линмутский рассмеялся.

— Дражайшая Велвет, — сказал он, — ты не просто хороша. Ты чертовски хороша, сестричка, и стала совсем взрослой.

— У меня было достаточно времени, чтобы вырасти, не так ли? — мягко сказала Велвет.

— Интересно, согласятся ли с этим наша мать и Адам, сестра? Ты их бесценное дитя, а эта перемена произошла за время их отсутствия.

Мгновение брат и сестра смотрели друг на друга в полном молчании, а потом Велвет спокойно спросила:

— Ты не представишь меня своему другу, Робин? Вспомнив о своих обязанностях хозяина, тот сказал:

— Велвет де Мариско, позвольте представить вам Александра, лорда Гордона. Лорд Гордон, Алекс, моя сестра Велвет.

Велвет царственным жестом протянула свою тонкую руку точно так же, как, когда-то она видела это, делает королева. Когда Алекс поцеловал ее и выпрямился, Велвет с удивлением обнаружила, что их глаза оказались на одном уровне. Затем, легко пожав ей пальцы, он помог ей сойти с лестницы, и опять она удивилась, что ей приходится смотреть на него снизу вверх, хотя сама она была достаточно высокая.

Его янтарные глаза, смотревшие в ее зеленые, озорно подмигнули, когда он до конца ощутил свое преимущество и почувствовал, как к нему возвращается уверенность.

— Господи, фу, милорд, уж не намерены ли вы пофлиртовать со мной? — спросила Велвет с тем же озорством, взмахнув своими густыми ресницами.

— Невозможно не пытаться флиртовать с вами, — быстро ответил он, и Велвет рассмеялась.

— Вас ждет большой успех при дворе, милорд, вы быстры, — сказала она и, почувствовав, что пожатие руки Алекса ослабело, изящным жестом освободила свою.

Робин Саутвуд вздохнул с облегчением. Велвет не заподозрила в лорде Гордоне графа Брок-Кэрнского и, кажется, отнеслась к нему вполне благосклонно. Более того, совершенно очевидно, что Алекс потерял голову при виде девушки, помоги ему Господь.

Когда вечер столь же благополучно подошел к концу, Робин не мог поверить в такую удачу. Они ели, беседовали, смеялись, шутили.

Велвет беззастенчиво кокетничала с Алексом. Они сыграли в карты, и затем она ушла спать, чувствуя огромное удовлетворение от силы своих женских чар, находившихся в полной боевой готовности.

— Как ты думаешь, может, стоит сказать ей, кто я есть? — спросил Алекс, когда они с Робином сидели перед камином в библиотеке, потягивая прекрасное виски, принесенное хозяином. — Она прекрасная девушка, а совсем не то страшное чудовище, каким я ее себе вообразил.

— Нет, — ответил Робин. — Если ты расскажешь, она опять почувствует себя загнанной в ловушку и опять убежит от тебя. Вы только сегодня вечером познакомились.

— Но, кажется, я понравился ей, Робин, и она так очаровательно кокетничала со мной.

— Она молоденькая девушка, впервые пробующая подчинять мужчин, Алекс. Я знаю, ты очарован ею, вижу это в твоих глазах, но будь терпелив, мой старый друг. Она настолько невинна, что почувствует себя преданной, если ты скажешь ей обо всем сейчас. Познакомьтесь поближе.

Александр Гордон вздохнул, но согласно кивнул. Нелегко быть терпеливым теперь, когда он познакомился с Велвет. Боже, несколько раз за сегодняшний вечер он был опасно близок к тому, чтобы заключить ее в объятия и поцеловать соблазнительные губки. Интересно, что бы она сделала, уступи он своему желанию? Растаяла бы в его объятиях или рассердилась на его явную вольность? В конце концов, она была его по праву обручения. Она — его, и ни один другой мужчина не получит ее! Раздраженный внезапным приступом ревности, он плохо спал в эту ночь.

На следующее утро Линмут-Хаус выглядел так, как будто вот-вот взлетит на воздух. Взад и вперед метались лакеи, следя за тем, чтобы все серебро, золото и хрусталь были протерты и сверкали. Все свечи, начиная с самых простеньких и кончая теми, которые предназначались для главной люстры, были заменены на новые восковые. Столы выносились в сад, где накрывался ужин для двора. Вокруг суетились служанки, занимаясь мытьем, чисткой, наведением лоска. Гости начнут прибывать во второй половине дня, и к этому времени все должно быть готово.