Мое сердце - Смолл Бертрис

— А, любезный отчим! Мне следовало бы знать, что вы захватите себе прекраснейшую девушку этого вечера. Однако мы вам не отдадим Велвет. Боюсь, что Уолт и я назначили этой леди свидание несколько раньше вас.

Перед ними стоял граф Эссекский, и хмурый вид Велвет сменился радостной улыбкой.

— Скэмп! Где вы были? Королева уже здесь! Просто неприлично приезжать так поздно! — отчитывала она его.

— Королева уже простила меня, Велвет, дорогая, и я бы не опоздал, но этому Уолту не понравилось, как сшит его камзол. Нам пришлось ждать, пока его не переделали. Чертов щеголь!

— С каких это пор ты и Рэлей стали закадычными друзьями? — спросил граф Лестерский.

— Угроза войны и красивая женщина — вот залог дружбы, дорогой отчим. Между прочим, а где моя мать?

— Леттис? Ха! Ищи своего друга Кристофера Блаунта, и рядом с ним, могу побиться об заклад, ты найдешь и свою матушку, глупо улыбающуюся, как семнадцатилетняя девчонка, хотя ей уже за пятьдесят, — отвечал Дадли с кислой улыбкой.

— Спасибо, дорогой отчим, — ясным голосом сказал Эссекс и, схватив Велвет за руку, потащил ее прочь. — Пошли, Велвет! Начинаются танцы, и мне надо засвидетельствовать свое почтение вашему брату.

— Милорд, здесь все к вашим услугам, — сказала Велвет Дадли уходя.

Граф Лестерский смотрел ей вслед с улыбкой уставшего от жизни человека, а затем присоединился к королеве. Елизавету окружили фавориты, как новые, так и старые. Сэр Кристофер Хаттон рассказывал что-то веселое. Даже на суровом лице старого лорда Берли промелькнуло подобие улыбки. Был здесь и второй сын Берли, Роберт Сесил, которого прочили в преемники отцу. Валсинхэм тоже был здесь. Лестера интересовало, какие новости об испанском флоте принесла его разветвленная сеть шпионов. В этой же группе стояли братья Бэконы — Энтони и Фрэнсис, а также фатоватый и невыносимый граф Оксфордский. Бросилось в глаза отсутствие пасынка Дадли Эссекса и сэра Уолтера Рэлея. Да вот они, в саду, разговаривают с Велвет и молодым Саутвудом! Дадли протолкался через толпу, окружавшую королеву, и встал рядом с ней. Не говоря ни слова, королева погладила его по руке.

Сумерки перешли в вечер, ясный и теплый. На ветвях распевали птицы в клетках, забывшие о наступивших сумерках из-за яркого света фонарей, раскачивавшихся на легком ветерке. Повара наготовили огромное количество еды, и гости отдавали должное хлебосольству графа Линмутского. На столах громоздились горы мяса: запеченная на вертеле говядина, окорока молодых барашков, приготовленных с чесноком и розмарином, шестьдесят жареных молочных поросят с подливкой из меда, апельсинов и черешни, каждый из которых держал во рту зеленое яблоко. Здесь были утки и каплуны в лимонно-имбирном соусе; свежая розовая ветчина, сдобренная гвоздикой и вымоченная в мальвазии; лососи и форели на листьях кресс-салата, обложенные дольками лимона, креветки, сваренные в белом вине с травами, на серебряных подносах. Три оленьи туши, приготовленные, на открытом огне, украшали стол. Пироги с зайчатиной и дичью, множество деревянных тарелок с маленькими сочными крабами, к которым подавался соус с толченой горчицей, чесноком и уксусом; блюда с перепелами, куропатками и жаворонками, зажаренными до золотистого цвета и уложенными в гнезда из зеленого салата.

Тушеные артишоки из Франции подавались с оливковым маслом и настоянным на полыни уксусом; на столах стояли большие чашки с горохом, морковью на меду, салатом-латуком, редиской и молодым луком-пореем, наряду с бочонками со сливочным маслом и кругами острого английского чеддера и мягкого бри, привезенного из Нормандии. В вазах лежали свежие вишни, персики, ранние груши и яблоки, поздняя клубника. На десерт подавали сладкий сливочный крем, посыпанный тертым мускатным орехом, и крошечные пирожные, вымоченные в кларете или шерри, огромные пироги с персиками, яблоками, ревенем и клубникой, а также взбитые сливки. Вина — белое и красное — наряду с кларетом и пивом подносились непрестанно, чтобы утолить жажду гостей.

Когда собравшиеся уже насытились, на сцене появились мистер Марло со своей труппой. Началось представление. Королеву представили как доброго, великодушного и мудрого монарха. Она была явно довольна щедрой лестью, которая успокаивающе подействовала на ее растревоженный ум. Кея Марло и его артистов благодарили по окончании представления щедрыми аплодисментами.

Начались танцы. Небо над садом стало уже совсем черным с россыпью ярких звезд. Елизавета Тюдор любила танцы.

Робин нанял искусных и неутомимых музыкантов. Королева меняла одного за другим партнеров. Хозяин празднества стал ее первым партнером и не ударил лицом в грязь. Сэр Кристофер Хаттон, ее лорд-канцлер, был вторым на очереди. Злые языки поговаривали, что своему высокому посту сэр Кристофер был в немалой степени обязан искусству танцора. Это было не совсем так. Возможно, он привлек к себе внимание королевы своим умением выделывать антраша лучше многих других, но на своем посту лорда-канцлера Англии он зарекомендовал себя как способный и умный человек.

У Велвет недостатка в партнерах тоже не было. Она любила танцы так же, как ее крестная, королева. Она была быстра и легка на ногу. Но в конце концов и она устала и, тихонечко ускользнув, чтобы перевести дыхание, никем, по-видимому, не замеченная, не торопясь спустилась вниз, на берег реки, заросший величественными старыми ивами, ласкавшими воду своими нежными ветвями. Она первый раз присутствовала на таком восхитительном празднестве, и не только присутствовала, но и выступала в качестве хозяйки дома. Это было тяжелым испытанием для молодой девушки, просто входящей в свет. Прислонившись к дереву, она прислушивалась к едва долетавшим сюда из сада слабым звукам музыки и следила за пятнами лунного света, игравшими на поверхности Темзы.

— Приди, живи со мной и будь моей любовью. Мы испытаем все радости жизни, — донесся вдруг до нее глубокий, низкий шепот.

Велвет подпрыгнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Кея Марло.

— Господи, мистер драматург, как вы меня напугали! Марло сделал шаг вперед, чтобы поддержать девушку, чья нога, как он заметил, чуть не соскользнула с мшистого берега. Мягко заключив ее в свои объятия, он победно улыбнулся ей.

— Осторожнее, любовь моя, вы чуть не упали. — Его объятия стали крепче.

«В его облике есть что-то цыганское», — подумала она.

Велвет почувствовала, как ее сердце забилось сильнее. Необычайно приятно находиться в крепких объятиях, да и сам мистер Марло такой необыкновенный. Однако его поведение слишком развязное. Респектабельная девушка не должна этому потакать. А посему она решила дать отпор.

— Я признательна вам за своевременное спасение, сэр, — сказала она сурово, — но, не напугай вы меня, оно было бы ненужным. Теперь вы можете меня отпустить.

Актер и драматург мягко рассмеялся:

— Какую же чопорную маленькую кошечку вы разыгрываете, мисс. Но я знаю все о королевских фрейлинах. Вы — компания веселых шлюшек, всегда готовых к любви, но посаженных в клетку вашей суровой хозяйкой. Думаешь, ты первая фрейлина, с которой я когда-нибудь имел дело? — Его губы приблизились к ее лицу, но Велвет увернулась, и его губы только скользнули по ее шее.

Она давно хотела, чтобы ее кто-нибудь поцеловал, но не таким образом и, уж конечно, не этот человек. Ее трясло от отвращения, но он принял ее волнение за пробуждающуюся страсть и усилил натиск под аккомпанемент ее криков.

— Сэр, немедленно отпустите меня. Я расскажу брату о вашем возмутительном поведении! — Она уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть.

Марло рассмеялся, в восхищении от того, что он считал притворным сопротивлением.

— Черт меня подери, прелестная крошка, если все твои протесты не разогревают мне кровь еще сильнее и не делают мое желание обладать тобой более сильным! — Его опытные пальцы принялись расшнуровывать ее корсет.

Велвет охнула от удивления, не в силах представить, что мужчина может быть таким бесстыдным по отношению к девушке. Она почувствовала прикосновение прохладного ночного воздуха к обнаженной груди, и в этот момент Марло, видя ее растерянность, воспользовался своим преимуществом и погрузил лицо в вырез платья, вдыхая опьяняющий аромат ее духов. Велвет взвизгнула, необычайно испуганная и столь же разозленная, продолжая бесполезное сопротивление. Она почувствовала, как по ее щекам побежали слезы отчаяния. Доведенный почти до сумасшествия желанием, он попытался опрокинуть ее на мох. Велвет сопротивлялась, пытаясь освободиться, молотила по нему кулачками, царапала, а затем, набрав побольше воздуха, попыталась кричать, но Марло зажал ей рот рукой. Разъяренная, Велвет укусила его и была вознаграждена его криком боли. Он отдернул окровавленную руку от ее лица.