Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Русская классическая проза » Том 9. Учитель музыки - Алексей Ремизов

Том 9. Учитель музыки - Алексей Ремизов

Читать онлайн Том 9. Учитель музыки - Алексей Ремизов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 119
Перейти на страницу:

«Cinq pièces – deux chambres à coucher – salon – salle de bain – électricité – chauffage central».75

Из разросшегося бурьяна видны кое-где изразцы, но он видит весь свой дом живым и нерушимым: пять комнат, две спальни, салон, ванна, электричество, центральное отопление. Я заметил, что одни отходят, улыбаясь, другие с подмигом: рехнулся. Старичок и еще рассказывает, но мне невнятно, да и мадам Лэ-де-Бреби не все понимает: у него всему свои названия, и совсем не совпадающие с принятыми. И этот «старичок с перчиком» (такой разоренный описан Тургеневым в «Часах») вообразил, что мы с Семеном Петровичем – немцы, вот, должно быть, откуда и утренняя «оккупация».

Мы приехали в Куси поздним вечером и прямо из-за стола смотреть город. Среди развалин подымались редкие, все на одно лицо новые дома белее белого от лунного света. И нигде ни одного огонька. И только там, высоко над луной, голубая звезда. Я вспомнил ночь тоже лунную, но без единой звездочки – там, в савойской пустыне в Шато, но это был другой свет – так засветит месяц не над живой пустыней, а над мертвым каменным полем, кбгда звездой отлетит от земли последняя мечта. И только мы вдвоем – одни наши шаги – стучат о камни.

Наши ли гулкие шаги о лунные камни или мои тайные глаза, пронизанные луной, вызывают к жизни похороненное в веках, как блеск изразцов тому старичку его разрушенный дом.

В лунном тумане мне видится замок Куси, живой и нерушимый, Рено – шателен Куси, и Дам-де-Файэль – ее золотые косы, какою помню с первой встречи на мессе. Муж ее Сир-де-Файэль – его замок тут под горой, вон видите, где теперь вокзал, там огоньки. Рено непременно заглянет к соседям. Он просит Дам-де-Файэль дать ему на счастье вот этот кружевной нарукавник: завтра турнир. И завтра на турнире неудача: ранен. Рено очнулся и видит: над ним золотые косы и сквозь голубые звезда его сердца. Это все видели, не осталось незаметным и для мужа. Но Рено, шателен Куси, после Рауля – Рауль Сир-де-Куси – первый. На другой день приехал Рено. Но уж никогда им не остаться одним. И приходится наряженному коробейником – только так еще и можно проникнуть в дом и остаться наедине. Но есть у человека чутье, и это чутье не обманешь. Сир-де-Файэль придумал: он знает, как извести ему Рено. Он сговорился с Раулем вместе отправиться в крестовый поход к Ричарду Львиное Сердце, и, конечно, Рено с ними едет – герб у Рено: голова Львова в поле блакитном. Но в последний день Сир-де-Файэль отказался, и поехали вдвоем Рауль и Рено. Последнее свидание: в замке Куси работали маляры, русские – пришли из Санлиса, и один голос тонкой дорогой пробирался в комнату шателена Рено.

Уж как пал туман за сине море,а злодей тоска в ретиво сердце,не сойти туману со синя моря…

Дам-де-Файэль отрезала свои золотые косы: пусть они украсят шлем Рено. Не вернется ни Рауль, ни Рено. А никто не дрался так дерзко в свите Ричарда, как рыцарь Рено – золотые косы змеились на его шлеме, и отравленная сарацинская стрела не миновала. Умирая, Рено велел своему оруженосцу отвезти золотые косы и свое сердце и передать, он знает… Недалеко от Куси на оруженосца напали, и ларец – последняя верная память – очутился в руках Сир-де-Файэль. Вечером в тот день были гости: за ужином угощали жареными потрохами, а Дам-де-Файэль досталось сердце – ей поднес его сам Сир-де-Файэль. И она съела. А когда остались одни, он сказал: Рено убит стрелой и о ларце – золотые косы и его сердце, вот чье сердце она съела! И тогда последняя надежда – «звезда морей» погасла –

не сойти туману со синя моря…

Наутро Дам-де-Файэль нашли мертвой.

Шаг за шагом идем по стене. У Суассонских ворот – Porte de Soissons в них вступили французы – вязко и жутко, там и воздух – дышать трудно. Вся асфальтовая, гладкая дорога и скат под гору – Baie Trepassés Океана, и от этого «жерла мертвых» воздушные дороги в Париж, Бретань, Прованс, Пиренеи, Савойю, Алжир, Тунис, Сенегалию, Дагомею, Либерию, Конго, и туда на Рейн и Эльбу и туда – в Сибирь.

По камням и бурьяну через весь город проходим на другой конец к Porte de Laon – Ланским воротам, откуда, отступая, спешили немцы. И нами овладела такая тревога, мы точно топтались на месте, точно что подхлестывало и страх хватался за грудь; еще одна минута и взорвет весь город и все погибнут – и зачем-то еще и еще над «жерлом мертвых» откроется живая воздушная дорога на озеро Аммер, в Нюрнберг, Берлин и дальше до русской границы.

Друг другу можно простить, а многое и забывается, а кто не может совладать с своим сердцем, того успокоит смерть, но зачем и почему и кому нужны эти мертвые жерла и эти все еще живые воздушные дороги? Или никакое время, и самой смерти не заглушить моего неотступного голоса? Но когда я раскрыл окно в нашей комнате и какой-то задумчивый свет осветил мне глаза, я одно понял, что эти камни и бурьян – тишина кладбища, где много перемучилось и все искуплено.

В первую ночь я видел во сне – моя кровать к окну – и в открытом окне вижу лицо священника, и такая скорбь в глазах его и во всем, и я понимаю, что он за всех погибших здесь, он принял на себя все с какой тоской сказанные последние желания – им никак не затеряться среди камней и их не заглушить бурьяну. И еще прочитал я в его глазах, что есть какая-то высшая необходимость выше человеческой справедливости: каждый отвечает за всех и все за одного, так и в расплату попадаешь, не зная своей вины, только виновный за своих отцов – война и революция.

Во вторую ночь я увидел ясно: я смотрю из окна и вижу по дороге от ратуши (отель-де-виль) Штейнер и Андрей Белый76. И они увидели меня. Я очень обрадовался и иду к ним навстречу. Но чем ближе подходил я, тем становились они меньше, так что казалось, они как точки на горизонте, но лица их были ясны, и по выражению их лиц я видел, что они тоже спешат мне навстречу. И вот на каком-то пересечении невозможности встречи – уж очень далеко, и желания встречи, я вдруг увидел в окне Штейнера: лицо его, как на экране, и только глаза – живые струились светом.

И в третью ночь: я лежу спиной к окну и чувствую, кто-то раскрыл окно. А за окном собралось очень много, я догадываюсь, они карабкаются ко мне на второй этаж – и я понимаю, что это «лярвы». Я никогда их не видел, но работу их хорошо знаю: их «кадавр». И кто-то говорит мне, чтобы я повернулся и посмотрел. Мне любопытно, но я не решаюсь, и я сам не знаю, чего я боюсь. И в третий раз окликают меня, но я лежал, не шевелясь. И тогда сухой взрыв смеха – какая мстительная злоба! – меня как обожгло и я проснулся.

Вчера мы кончили «Вечера» Гоголя. Я думал о «Вии» и о «Призраках» Тургенева: вот мера для ученика. Смоляная завязь Гоголевского волшебного полета – эта нестерпимая трель – «звенит и звенит и вьется и подступает и вонзается в душу» и отблеск этого волшебства чуть скользящий и на самых словесных высотах Тургеневских «Призраков». С детства слышавший странные голоса оттуда и окликающий голос о каком-то большом деле, назначенном совершить в жизни, рожденный посвященным Гоголь и посвященный Гоголем Тургенев, хлестнутый в ранней юности не по руке и не по лицу, а по живому сердцу.

К ночи разразилась гроза. Я смотрел с галереи нашего единственного отеля – открывалось далеко кругом, как с башен разрушенного замка.

И в врывавшемся вихре воронов и в рыси подземных зверей и вдруг наступавшей глухой тишине за грохотом гунских рогов под витье голубых веретен и лет до-зели белых валькирий мне слышался вещий голос Нибелунгов –

Schon drangten sich draussen mit dröhnenden TrittenZu jedem der Tore der Krieger Tausend;Schon hob sein Hifthorn der Honnenkönig,Um Strum zu blasen. Doch stumm noch blieb es,Ob sein Herz auch zermalmt war, er musste horchen,und gramvoll beseufzte die grosse SeeleVerlorenen Grund begrabener HoffnungIn des stolzen Germanen Sterbegesang.

(Уж теснились снаружи гулкой поступью – К каждым из ворот тысяча воинов; – Уж поднял свой охотничий рог король гуннов, – Чтобы трубить к штурму. Но он еще оставался немым. – Хотя его сердце и было размолото, он должен был слушать, – И со скорбью оплакивала большая душа – Потерянную землю погребенной надежды – В смертной песне гордого германца…)

4. Забытый юбилей

В воскресенье после Покрова – в первый осенний вечер к Корнетову сошлись его приятели и не просто для разговоров, а на чествование африканского доктора, литературное двадцатипятилетие которого исполнилось точно в сентябре.

Выработана была программа с торжественной минутой молчания и апофеозом: африканского доктора предполагалось публично почтить достоинством «мистика», не в нашем принятом значении – Плотин, Ангелус Силезиус, Екхарт, – а в византийском: «мистик-доктор-африканский» – государственный муж, которому поручаются дела, подлежащие тайне. На чествование должны были приехать известные садоводы, а, главное, искусные чтецы Псалтыря старинным московским распевом – Федор Грешищев из Риги и Алексей Очкасов из Дубровника, обещал быть Иван Козлок и непременно привести только что приехавшего из Москвы молодого философа Пугавкина, который, по словам Козлока, «уже затмил Канта».

1 ... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 ... 119
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Том 9. Учитель музыки - Алексей Ремизов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Вася
Вася 24.11.2024 - 19:04
Прекрасное описание анального секса
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит