Пришельцы - Геннадий Емельянов

    Представитель студенчества или наивный учитель физкультуры откуда-нибудь из средней полосы России нешуточно пугался:

    - И что вы нам посоветуете, товарищ?

    - Сматывать манатки и бежать отсюда, дорогие мои ненаглядные!

    - Как же так, ведь столько ехали и на тебе!

    - Вся тайга заражена, - говорил сельский активист. - Такие дела.

    - Да как же, товарищ?!

    - В свой район я вас не пущу, тем более, в тайге милицейские посты расставлены, и выбора у вас нет, друзья мои.

    Лишь однажды лямковская тактика дала осечку: бородатый детина в старых кирзовых сапогах и свитере грубой вязки даже не поднялся (он лежал на каких-то тюках), сказал с ленцой, выплюнув изо рта замокревшую папиросу:

    - Катись отсюдова, хмырь унылый, тюка по шее не смазал. Вы, ребята, его не слушайте, это тутошний алкоголик.

    Никита было запузырился, но детина - смежил веки, смоляная борода его стала мерно вздыматься и опадать, из широких ноздрей пошел уютный посвист. Уже сквозь сон детина добавил: Вы у председателя здешнего поинтересуйтесь, что к чему, мужик серьезный, а этот, - на Лямкина был уставлен толстый и короткий валец, - мышь полевая, хорек.

    - Я буду жаловаться!

    - Я тебя счас на запчасти раскидаю, вставать только лень.

2

 Сидор Иванович Ненашев с утра был втянут в конфликт. Мы уже рассказывали о том, что на окраине села стояла будка геологов, они под руководством мастера. Вити Ковшова вели разведку железных руд. Ковшовские ребята о том мы тоже упоминали - загнали колхозную кобылу, они, видите ли, хотели покататься. Колхоз по инициативе председателя подал в суд на хулиганствующих соседей. Случаи такого рода в районе уже наблюдались - имеется в виду злостное издевательство над животными - поэтому приговор был довольно строгим: пятьсот рублей штрафа и двоим, зачинщикам, по году условно; "Витя Ковшов аппеляций по инстанциям не подал, но взбеленился и прибег к недозволенному приему: подогнал к колхозной конторе, прямо к ее крыльцу, ЗИЛ с буром и начал сверлить вдоль завалинки дырки, ссылаясь на то, что имеет право, согласно договору, бурить где угодно и что вообще колхоз доживает последние месяцы и Покровское месторождение отнесено к наиболее перспективным, поэтому он руководствуется государственными интересами и никто ему не указ. Витю сперва уговаривали добродушно, участковый милиционер Голощапов, вызванный по тревоге, изложил прорабу в сжатой, правде, форме, свою биографию: он, Голощапов, имеет взрослых детей, прошел войну, но наглеца, подобно Ковшову, видит, пожалуй что, и впервые.

    - Действие твое, гражданин прораб, уголовщиной пахнет. Еще Голощапов подчеркивал настойчиво, что молодые люди с высшим образованием, полученным от народных щедрот, должны обладать хоть мало-мальской культурой и не превращаться в разбойников с большой дороги.

    - Ты, папаша, морали мне не читай! - принародно дерзил прораб. Он, подбоченясь, стоял возле ЗИЛ а в расстегнутой до пупа рубахе-марлевке, очень дорогой рубахе, и вызывающе посмеивался. - Где, значит, укажу, там и будут мои люди работать, у меня - карта, у меня план-задание, и я обязан его выполнять, вот что. Вот так.

    В автомобиле за стеклом белозубо улыбался один из. Витиных разбойников, бур со стоном впивался в землю, выбрасывая россыпью глину, которая холмиком ложилась сбочь ямы. От глины исходил запах холодного тлена. Участковому Голощапову этот запах не нравился, и рука его все чаще ложилась на кобуру револьвера. Голощапов не имел представления о том, - как ему вести себя дальше, чтобы, с одной стороны, не застрелить наглеца и, с другой, чтобы отступить, не утратив чести и достоинства. "Звонить в район надо! - впадая в уныние, думал милиционер. - Посоветоваться надо". Советоваться с районом лейтенант не любил: начальство там было молодое, ироничное и непочтительное к старости.

    Прошу прекратить безобразие! - в который уже раз повторял участковый, но в голосе его не было железа, присущего власти.

    Председатель колхоза Ненашев стоял на крыльце конторы и громко дышал, шевеля желваками. Он уже намеревался сбежать вниз и порвать на Вите Ковшове марлевку, поскольку иного образа действий не видел, но тут к конторе потянулись руководители туристических групп, вспугнутых Никитой Лямкиным, и начали по очереди, путанно и со смущением (вид у председателя был весьма суровый) осведомляться о том, существует ли на самом деле в тайге санитарный кордон с вооруженной охраной и сколько нынче энцефалитного клеща на один квадратный метр площади. Ненашев не сразу уловил суть, потому что посторонние товарищи возникли явно не ко времени и сбили порыв: Туристам было отвечено так: катитесь, мол, хоть к черту на кулички, а заразный клещ, если он есть в тайге, впивается выборочно, хороших, людей не трогает и белку даже не трогает, а подонка и комар заест. Комар, замечено, тоже не без разбора кровь пьет. Веснушчатой секретарше Гале (она стояла рядом, как и все конторские, впрочем) было приказано:

    - Ты этого Лямкина Никиту достань мне, пусть вечером на квартиру зайдет! - Ненашев возвращался постепенно к намерению порвать на Вите марлевку (пока шло объяснение с туристами, было пробуравлено еще две ямы), но роковой шаг, грозивший в конечном итоге судом за мелкое хулиганство, не свершился: конфликт исчерпался с помощью силы могучей и таинственной. Заместительница Гриши Суходолова Вера Ивановна - (она, конечно, тоже присутствовала) первой, как утверждала после, заметила, что сперва по Глупому лицу прораба разлились пятна - исключительно красные и исключительно белые, потом Витя по-солдатски опустил руки вдоль тела, натужно выпучился, хотел, видимо, заматериться и уже распахнул рот с этой целью, однако, лишь оскалился и не произнес ничего, приподнимаясь над землей метр за метром этак неспешно и вроде бы шутя, затем тело его начало вращаться, волосы на голове вздыбились гребнем и по ушам (это видела лишь Вера Ивановна) просверкнули искры, как под дугой трамвая, с левой ноги Ковшова (это видели все) свалился и упал на кабину грузовика красный туфель стоимостью в пятьдесят пять рублей, модный и, странно, отечественного производства, ленинградской фабрики "Скороход". Свалился туфель закономерно, потому как геолог ходил без шнурков. Витин подчиненный Володя, сверливший дыры, выскочил из кабины очень скороспешно, воздел ладони к небу и закричал:

    - Куда же ты?!

    Шоферу Володе вовсе ни к чему было нести ответственность в одиночку, он смел был за спиной начальства, а начальство некстати возносилось.

    Милиционер Голощапов пощипал сивый ус и сказал, следя за полетом Ковшова с раздумчивостью и без удивления:

    - Достукался парень! - И добавил, адресуя слова свои исключительно подрастающему поколению. Так бывает с каждым, кто нарушает закон.

    Конторский сторож Серафимыч, согбенный и выцветший, как моль, прикрыл мокрые глаза ладошкой и - покачал головой.

    - Ишь до чего нынче хорошо стало - летают! Выгодно это - летать. В сельпо, например, или дальше куды.

    Вера Ивановна Клинова заплакала на всякий случай, утирая слезы пальцем, потом она достала платок и натурально зарыдала, но ее стенания никого не тронули ни сразу, ни после. Гриша Суходолов приплясывал на крыльце, как участник грузинского ансамбля, вставал на носки и радостно потирал руки, он понял, что друг сердечный Федя, представитель иной цивилизации, не потерял интереса к их мелким делам, зорко следит за колхозом и добрый его дух витает рядом. Приятно. Лестно.

    Председатель Ненашев тоже, конечно, догадался, почему Витя Ковшов взмыл и удаляется. Через несколько секунд тело геолога уменьшилось до размеров коршуна, потом - ласточки, потом уж и до размеров точки. Ковшов размылся и пропал. Председатель сразу начал размышлять о том, что же будет дальше. Перспектива выплясывалась, в общем-то, невеселая: обязательно начнется следствие: нагрянет в село всякий серьезный люд из района и области, волнами, с приливами и отливами, пойдут комиссии с портфелями. Начнется все с милиции, понятно, а вот кончится кем? Проверяющих - тьма. Живешь на свете долго и не ведаешь, какие, есть организации, и они, организации, при чрезвычайных обстоятельствах шлют на низы своих полномочных представителей, которые, коли ты уж сделался козлом отпущения, требуют и не умеют улыбаться при исполнении служебных обязанностей.

    ... Народ долго, до ночи, гомонился возле конторы, свидетели подробно рассказывали тем, кто не сподобился видеть чудо, куда и как взлетел буровой мастер Витя Ковшов. Ночью все село глядело в небо. Кто-то предположил, что Ковшов вполне может стать спутником и белую его рубашку будет видать ясно. Но Витя среди звезд так и не возник.

    Участковый Голощапов увез на председательском газике шофера Володю, непосредственного исполнителя злой Ковшовской воли, в район для дальнейшего разбирательства, повелел взять преступнику с собой харчишек и пару белья.