Наслаждение и боль - Барбара Делински

— Томми подготовился к тесту?

— Да, в общем-то, как обычно. Домашнюю работу у него я проверил. Там все нормально.

— Он так рвался поскорее бросить трубку. Мне даже немножко страшно стало — вдруг он что-то скрывает.

— Брось. Парень часами сидит в Интернете. А ты вернешься завтра. Вот он и решил, что расскажет тебе все, когда ты будешь дома. Кстати, во сколько ты прилетаешь?

— Часа в три, наверное.

— А дома когда тебя ждать? Или ты сначала заедешь в офис?

— Ни за что! — У Джорджии внезапно даже под ложечкой засосало от нетерпения — так ей вдруг страшно захотелось домой. Это случалось с ней все чаще. И с каждым разом желание оказаться дома было все сильнее. — Мне осточертела такая жизнь, Расс. Мне кажется, я просто обкрадываю себя, лишая нас всех чего-то страшно важного.

— Не волнуйся — я держу руку на пульсе, — хмыкнул Расс.

— Знаю, дорогой. Но я хочу быть с вами.

— Тогда реши для себя, что для тебя важнее: семья или работа. Потому что ты не можешь получить сразу все.

Скажи это кто-то другой, Джорджия взорвалась бы и закатила страшный скандал. Но в устах Расса это прозвучало ничуть не обидно. И потом, он бы первый с готовностью признал, что с работающей женой мужчине вроде него жить гораздо легче. Когда он был единственным добытчиком в семье, он иной раз чувствовал себя этаким жонглером на проволоке, старающимся изловчиться поймать как можно больше шаров. Что толку лукавить — такая жизнь, как сейчас, устраивала Расса куда больше.

Да и у кого бы повернулся язык его винить? Он сидел дома с детьми, жил их интересами — в точности как это раньше делала она, — а не тосковал вдали от них.

— Какие-нибудь еще новости?

— Никаких, — фыркнул Расс.

— Подстричь лужайку приходили?

— Еще утром.

— А тюльпаны уже появились?

— Только у одной Гретхен. Ни у кого из нас еще нет. Не иначе, у нее какой-то дар, — хихикнул муж.

Кто бы спорил, сердито подумала Джорджия. А еще бюст, как у Памелы Андерсон, и такой же отвратительный характер. Но она не собиралась сейчас спорить с Рассом на эту тему. Естественно, у него был свой взгляд на подобные вещи — как, впрочем, и у большинства мужчин, — будь то Гретхен или спиртное. К тому ж Джорджия чувствовала, что на сегодня с нее довольно.

— Какие-нибудь новости есть?

— Это со вчерашнего-то дня? Естественно нет. Ах да, у Аманды опять ничего не вышло — я имею в виду, с беременностью.

— О боже! — сочувственно простонала Джорджия. В груди у нее все перевернулось. — Бедняжка! Должно быть, она в отчаянии.

— Так оно и есть.

— Что они собираются делать?

— Не знаю. Я не спрашивал.

На его месте Джорджия непременно спросила бы, тем более что за прошедшие четыре года они с Амандой стали близкими подругами и частенько обсуждали такие вещи, при одной мысли о которых у их мужей волосы встали бы дыбом. Что ж, это одно из преимуществ быть женщиной. Возможно, по части воспитания детей или уборки дома Расс запросто заткнул бы за пояс обеих, но зато он и знать не знал, что такое быть женщиной.

— Завтра я сама узнаю, — пообещала Джорджия, подумав, что вот еще одна причина в пользу того, чтобы почаще бывать дома. Порой ей страшно не хватало общения с друзьями. — А как это пережил Грэхем?

— Понятия не имею. Из этого вышла бы классная статья для моей колонки. Что-нибудь вроде «Мужской взгляд». Как тебе, а? Иду! Эй, прости, мне пора, — вдруг спохватился он. — Пообещал подбросить Элли к Брук. Девочки сговорились делать вместе какой-то журнал по истории.

— Неужели?

— Да. Конечно, вместо этого наверняка станут перемывать косточки бедняге Квинну, ну, да бог с ними. Иду, Элли! Джорджия, мне пора бежать.

— Стало быть, больше никаких новостей?

— Нет. Завтра поговорим, идет? Когда вернешься.

Она сделала еще одну попытку:

— А чем ты собираешься заняться, когда отвезешь Элли и вернешься?

Расс вздохнул:

— Сначала буду смотреть новости в поисках материала для своей колонки. Потом отправлю Томми в постель, потом съезжу за Элли. А вот теперь прикинь сама — как только она получит права, то сможет ездить сама. Ладно, пока, милая.

Джорджия неохотно повесила трубку — собственно, она сделала это, только услышав на том конце короткие гудки. Будь ее воля, она бы проговорила до утра. Но дети горели желанием поскорее закончить разговор. Впрочем, и Рассу, похоже, тоже не терпелось поскорее отвязаться от нее. Неудивительно, что у нее такое чувство, будто она путается у них под ногами…

Она попыталась припомнить, как это было раньше — вернее, в основном плохое, конечно, — чтобы убедить себя в том, насколько лучше, когда ты одна. Как вечерами валилась с ног от усталости. Как иной раз просто не знала, за что хвататься. Как крутилась, словно белка в колесе. Джорджия попыталась припомнить все: бесконечные стирку, уборку, готовку, штопку… вечную спешку, как с урока музыки она неслась на тренировку по футболу и так далее и тому подобное. Нескончаемую борьбу, которую она вела с собой, когда мало-помалу стала понимать, что в жизни ей нужно что-то еще, помимо возни с детьми, иначе она просто сойдет с ума.

Но все ее попытки были напрасны — как назло, плохое упорно не вспоминалось. Теперь ей почему-то казалось, что все было чудесно.

Нет, это вовсе не значило, что она о чем-то жалеет. Прошло семь лет с тех пор, как она решилась открыть собственную фирму, и до сих пор изумлялась, что дело пошло. Да еще как пошло! Спроси ее кто-нибудь, в чем секрет ее ошеломляющего успеха, Джорджия вряд ли нашлась бы, что ответить. Возможно, она случайно наткнулась на золотую жилу. Кто может знать… Вполне вероятно, что дело тут было в простом везении.

В конце концов, не она ведь изобрела овощной сок? О нем было известно десятки, если не сотни лет. Но разве он когда-нибудь пользовался такой же популярностью, как, к примеру, то же пиво? Разве он продавался в таких ярких пакетах, чуть ли не в пяти разных вариантах, один вкуснее другого? Вначале это было обычное кустарное производство, когда сок изготавливали просто на кухне, а потом эти жалкие несколько банок распихивали по местным лавкам. Зато теперь производством сока занимались несколько заводов на обоих побережьях, овощи для него поступали сразу из нескольких штатов и полудюжины государств. И купить его можно было практически в каждом супермаркете.

Ее называли коммерческим гением, но Джорджия считала, что это не так. Гением она не была — бизнес давно уже жил собственной жизнью, а она просто не мешала ему нестись по накатанным рельсам. Да, ее трудно было сбить с толку, и она хорошо знала, с какого конца взяться за дело — к этому ее подготовило материнство. И потом, разве она когда-нибудь забивала себе голову иллюзиями? Нет. Просто прикинула про себя, чего не хватает людям, которые работают с утра до вечера. И отыскала свою собственную нишу. И до сегодняшнего дня удивлялась: как это матери раньше обходились без ее овощного сока? Чем, интересно, они поили детей? И что пили сами?

Тем не менее она прекрасно отдавала себе отчет, какие перспективы это сулит. Ее бизнес ждало блестящее будущее. Уже сейчас один из основных производителей продуктов питания обхаживал ее, лелея надежды перекупить у нее права на ее соки и даже на само их название, а суммы, которые он ей сулил, были поистине астрономическими. Этих денег с лихвой хватило бы, чтобы оплатить образование детей, и еще осталось бы столько, что им много лет не пришлось бы думать, где взять деньги на отпуск и все такое. Они смогли бы позволить себе купить дом на побережье и жить припеваючи до конца своих дней. Конечно, им обоим было рановато еще думать о старости — в конце концов, самой Джорджии едва перевалило за сорок, и она вовсе не стремилась уйти на покой. К тому же покупатель предложил ей остаться там финансово-страховым консультантом. Точнее, это должно было стать частью сделки.

Джорджия не могла сказать, по душе ли ей эта идея, в особенности когда она пребывала в таком настроении, как сейчас. По вечерам она особенно остро скучала по дому, чувствуя себя бесконечно далекой от мужа и детей. Это было жестоко и несправедливо. Конечно, она старалась проводить с ними все выходные, но, что ни говори, это все-таки не одно и то же, вздохнула Джорджия. И их ежевечерние телефонные разговоры, даже такие длинные, ничего не меняли.

Джорджия прошла долгий путь. Все вокруг твердили ей это наперебой, и Джорджия знала, что они отнюдь не всегда имеют в виду ее успехи в бизнесе и процветающую фирму, которой она владела. Всего каких-то семь лет назад она и выглядела совсем по-другому: обремененная домашним хозяйством и детьми женщина, с вечно растрепанными, плохо постриженными волосами, прячущая обвислый после родов живот под такими же обвислыми, бесформенными свитерами, к вечеру валившаяся с ног от усталости. Джорджия слишком уставала за день, чтобы заниматься на тренажерах, и пыталась поправить дело с помощью морковного сока. Сейчас ее было не узнать. Теперь она весила на двадцать фунтов меньше, чем тогда, а благодаря элегантной стрижке и легкому макияжу выглядела на десять лет моложе. И при виде ее туалетов другие женщины только завистливо вздыхали.