Тонкий человек - Дэшил Хэммет

– Вторая дверь на... Криса действительно арестуют?

– Это зависит, – сказал я, – от объяснений, которые он даст полиции. Ему придется говорить весьма откровенно, чтобы выкрутиться.

– О, он сможет... – Она оборвала фразу, подозрительно посмотрела на меня и спросила: – Ты не водишь меня за нос? Он действительно тот самый Розуотер?

– Полиция в этом вполне уверена.

– Но полицейский, который был сегодня здесь, не задал ни единого вопроса о Крисе, – возразила она. – Он лишь спросил, знаю ли я...

– Тогда они еще небыли уверены, – объяснил я. – Это было всегда лишь предположение.

– А сейчас они уверены?

Я кивнул.

– Как они узнали?

– От одной его знакомой, – сказал я.

– От кого именно? – Глаза Мими слегка потемнели, однако голосом она вполне владела.

– Что-то не припомню ее имя, – солгал я, но затем вновь вернулся на стезю правды. – От той, которая подтвердила его алиби в день убийства.

– Алиби? – возмущенно спросила она. – Ты хочешь сказать, что полиция поверит на слово такой женщине?

– Какой женщине?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Не знаю. Ты с ней знакома?

– Нет, – сказала она так, словно я ее оскорбил. Мими прищурила глаза и понизила голос почти до шепота. – Ник, ты думаешь, это он убил Джулию?

– С чего бы он стал это делать?

– Предположим, он женился на мне, чтобы отомстить Клайду, – сказала она, – и. – ... Знаешь, а ведь он настаивал на том, что мы должны приехать сюда и попытаться вытянуть из Клайда деньги. Может, предложение исходило и от меня – не помню – но он настаивал. А потом, скажем, он случайно столкнулся с Джулией. Она, конечно же, была с ним знакома, так как они работали на Клайда в одно и то же время. И в тот день он знал о моем намерении навестить Джулию и боялся, что если я ее разозлю, она может выдать его, и... Такое ведь могло случиться?

– В этом нет ни капли здравого смысла. Помимо всего прочего, в тот день вы с Крисом вышли из дома вместе. Он не успел бы...

– Но мое такси ехало ужасно медленно, – сказала она, – и потом, я ведь могла где-нибудь по пути остановиться... Кажется, я останавливалась. Кажется, я останавливалась у аптеки, чтобы купить аспирин. – Она энергично кивнула. – Я точно помню, что останавливалась.

– И он знал, что ты остановишься, ибо ранее ты ему об этом сообщила, – предположил я. – Нельзя продолжать в том же духе, Мими. Убийство – вещь серьезная. В подобных делах людей не ставят под удар только потому, что они сыграли с тобой шутку.

– Шутку? – сверкнув на меня глазами, спросила она. – Ах этот... – Она принялась награждать Йорген-сена обычными в таких случаях непристойными, грязными и оскорбительными эпитетами; голос ее при этом становился все громче и громче, и вот, наконец, она уже кричала прямо мне в лицо.

Когда Мими остановилась, чтобы перевести дыхание, я сказал:

– Ругаешься ты, конечно, здорово, но...

– У него даже хватило наглости намекнуть, будто Джулию могла убить я, – сказала она. – Он побоялся прямо спросить, однако постоянно намекал на это, пока я совершенно определенно не заявила, что... ну, в общем, что я этого не делала.

– Ты ведь совсем не то собиралась сказать. Что же это ты совершенно определенно ему заявила?

Она топнула ногой.

– Не перебивай меня!

– Ладно, черт с тобой. Я приехал сюда не по собственному желанию, – сказал я и направился за шляпой и пальто.

Она побежала за мной и поймала меня за руку.

– О, Ник, прости, пожалуйста. Это все мой мерзкий характер. Не понимаю, что на меня...

Вошел Гилберт и сказал:

– Я немного пройдусь с вами.

Глядя на него, Мими нахмурилась.

– Ты подслушивал.

– Как мог я не подслушивать, если ты так кричала? – спросил он. – Ты не дашь мне немного денег?

– К тому же, мы не окончили наш разговор, – сказала она.

Я посмотрел на часы.

– Уже поздно, Мими. Мне нужно бежать.

– Может, приедешь после того, как закончишь все дела?

– Если не будет слишком поздно. Не жди меня.

– Я всегда здесь, – сказала она. – Неважно, который будет час.

Я сказал, что постараюсь. Она дала Гилберту немного денег, и мы с ним спустились вниз.

XIX

– Я подслушивал, – сказал Гилберт, когда мы вышли из здания. – Мне кажется, что если ты занимаешься изучением людей, и у тебя есть шанс, то не подслушивать – глупо, поскольку в твое отсутствие люди всегда ведут себя совершенно иначе, чем при тебе. Конечно, им не нравится, когда они узнают об этом, однако... – Он улыбнулся. – Вряд ли животным и птицам нравится, когда за ними шпионят натуралисты.

– И много тебе удалось подслушать? – спросил я.

– О, вполне достаточно – по-моему, я не пропустил ничего существенного.

– И что ты об этом думаешь?

Он поджал губы, наморщил лоб и рассудительно произнес:

– Трудно сказать. Мама иногда успешно утаивает факты, но у нее плохо получается выдумывать их. Забавно – вы, наверное, обратили на это внимание – тот, кто больше всего лжет, делает это почти всегда наиболее неуклюже, и его легче обвести вокруг пальца, чем всех остальных. Логично предположить, что они-то уж точно будут настороже и распознают любую ложь, однако как раз им можно внушить практически все. Наверное, вы обратили на это внимание, не так ли?

– Да.

Он сказал:

– Вот что я хотел вам сообщить: вчера вечером Крис не явился домой. Потому-то мама и расстроена больше обычного; а когда сегодня утром я забрал почту, то обнаружил там, адресованное ему письмо, в котором, как мне показалось, могло быть что-нибудь любопытное, и я аккуратно вскрыл его. – Он достал из кармана письмо и протянул мне. – Лучше прочитайте его сейчас, а на случай, если Крис вернется, хотя, по-моему, он вряд ли уже вернется, опять его запечатаю и положу в завтрашнюю почту.

– Почему ты так думаешь? – спросил я, взяв письмо.

– Ну, он ведь и правда Розуотер...

– Ты говорил с ним об этом?

– У меня не было возможности. С тех пор, как вы сообщили мне об этом, я его не видел.

Я посмотрел на письмо, которое держал в руке. На конверте стоял почтовый штемпель: Бостон, Массачусетс, двадцать седьмое декабря 1932 года, а адрес был надписан женским почерком, в котором было что-то детское: «Мистеру Кристиану Йоргенсену, гостиница „Кортлэнд“, Нью-Йорк».

– Что надоумило тебя вскрыть его? – спросил я, вынимая письмо из конверта.

– Я не верю в интуицию, – ответил Гилберт, – но, по всей видимости, существуют такие вещи как разные запахи, звуки или, быть может, особенности почерка, которые не поддаются анализу и в которых не отдаешь себе отчета, однако они – эти вещи – иногда влияют на твои решения. Не знаю, что именно на меня повлияло – я просто почувствовал: это письмо может содержать ценную информацию.

– И часто тебя одолевают подобные чувства при виде семейной почты?

Он бросил на меня быстрый взгляд, словно пытаясь убедиться, не разыгрываю ли я его, и сказал:

– Не часто, но мне уже приходилось вскрывать их письма. Я же говорил вам, что занимаюсь изучением людей.

Я принялся читать письмо:

"Дорогой Вик!

Ольга написала мне, что ты опять находишься в Соединенных Штатах под именем Кристиан Йоргенсен и женат на другой женщине. Ты прекрасно знаешь, Вик, что это несправедливо, так же, как несправедливо было бросить меня на все эти годы, не подавая никаких признаков жизни. И не присылая денег. Я понимаю, что тебе необходимо было уехать в связи с неприятностями, которые ты имел с мистером Уайнантом, однако он, я уверена, уже давно забыл обо всем, и, по-моему, ты мог бы мне написать, поскольку, как тебе хорошо известно, я всегда была твоим другом и по-прежнему готова в любой момент сделать для тебя все, что в моих силах. Я не хочу сердить тебя, Вик, но мне необходимо с тобой увидеться. В воскресенье и понедельник по случаю Нового года я буду свободна от работы в магазине и приеду в Нью-Йорк в субботу вечером, чтобы поговорить с тобой. Напиши мне, в какое время и где ты будешь ждать меня, поскольку я не хочу причинять тебе неприятностей. Можешь быть в этом уверен, и напиши мне сразу же, чтобы я успела получить письмо вовремя.

Твоя настоящая жена,

В письме был и обратный адрес.

Я сказал:

– Так-так-так, – и вложил письмо обратно в конверт. – И тебе удалось преодолеть искушение рассказать об этом матери?

– О, я знал, какова будет ее реакция. Вы же видели, что она вытворяла из-за тех пустяков, о которых вы ей сообщили. Как вы думаете, что мне следует предпринять по этому поводу?

– Тебе следует разрешить мне рассказать обо всем полиции.

Он с готовностью кивнул.

– Согласен, раз вы полагаете, что так будет лучше. Если хотите, можете показать им письмо.

– Спасибо, – сказал я и положил письмо в карман.

Он произнес:

– И вот еще что: у меня было немного морфия, около двадцати гран – я с ним экспериментировал, – и кто-то украл его.