Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый - Владислав Петров

Маленькая Иринка играла в песке и поминутно просилась в воду, но ее не пускали, считая почему-то, что безвылазное сидение в воде менее полезно, чем лютая жара, характерная для чуждой географической широты.

А Бориса Арнольдовича семья видела мало. Он перед самой поездкой где-то достал ласты, да маску, да трубку, да еще какое-то подводное ружье, словом, все, что необходимо для водяного мужчины. Достал и в первые же дни пребывания в Гудаутах блестяще освоил. Научился нырять метров на десять вглубь и нырял целыми днями.

Добычей Бориса Арнольдовича становились рыбы, ракушки, но не так уж много оставалось в этом море рыб и ракушек, чтобы за ними стоило нырять без конца. Главным же образом Борис Арнольдович доставал из пучины морской разнообразные предметы, оброненные в воду людьми с лодок и прогулочных катеров. И эта охота была самой интересной, потому что всегда попадалось что-то стоящее, но никогда не удавалось предвидеть заранее, какой именно улов окажется в руках. То ли металлический рубль, то ли позолоченное колечко, то ли очки, то ли значок члена Верховного Совета.

Время от времени Борис Арнольдович приплывал на берег покушать да выгрузить из авоськи добычу. Его на пляже уже все знали и всякий раз приходили поглазеть на морские сувениры. Кстати, его и спасатели знали, не беспокоились, когда он заплывал за буйки и направлялся в открытое море.

И вот однажды, когда Борис Арнольдович находился далеко от берега в полном одиночестве, когда его голова, словно яичная скорлупка, то появлялась на поверхности, то исчезала, налетел шквал. Пловец в этот момент находился под водой, а когда вынырнул, то не узнал всегда такого ласкового и совершенно безопасного моря. Небо стало темным и зловеще низким, а по воде побежали шустрые белые кудрявчики, не предвещавшие ничего хорошего.

Борис Арнольдович без промедления повернул к берегу, да уж было поздно. Тут его подхватило и завертело.

И Наташа сразу ощутила приближение беды. Она, не одеваясь, кинулась в будку спасателей, потребовала немедленно плыть за мужем, но спасатели только руками развели, ибо в то мгновение огромная зелено-черная волна выскочила на берег и набросилась на их будку. Будка аж ходуном заходила.

— Все равно нужно что-то делать! — не унималась Наташа.

— Дак он ведь у вас прекрасно плавает, что вы волнуетесь! — пытались возразить ей.

Думали, что она в морских и спасательных делах ничего не понимает. Но женщина все понимала.

— Приплыть-то он, возможно, и приплывет, но ведь на берег при такой волне нипочем не выбраться! — плакала Наташа.

И спасателям не осталось ничего другого, кроме как позвонить по телефону в одно очень серьезное место. Да пока там приняли решение, еще сколько-то минут пропало даром.

Все это время Борис Арнольдович старался сохранять спокойствие. Он сразу решил, что в его положении главное — спокойствие. Но нельзя сказать, чтоб это ему легко давалось. Сперва Борис Арнольдович поспешил к берегу. Его то возносило на большую высоту, и тогда берег казался близким и вполне достижимым, то низвергало в глубокую темно-зеленую пропасть с гладкими отвесными краями, из которой ничего нельзя было видеть, кроме неба, соединившегося с водой.

Но скоро этот порядок разрушился. Различные типы волн — вторичные, отраженные, стоячие, ходячие — в общем, все перемешалось, и берег пропал во мгле, пропал солнечный диск, который до того упрямо маячил сквозь тучи и брызги. Из возможных осей координат в мире, казалось, уцелела только одна, направленная вертикально вниз, и бедный Борис Арнольдович уже завидовал рыбам. Он пытался нырять, на глубине было, конечно, несравнимо спокойней, хотя и там все переменилось неузнаваемо, но не мог же он находиться внутри воды до окончания шторма, пусть минуту назад и мнил себя почти ихтиандром. Кроме того, эти погружения в пучину отнимали дополнительные силы. После выныривания нужно было отдышаться, перевести дух, но разбушевавшаяся стихия не позволяла расслабиться.

Скоро Борис Арнольдович потерял всякую ориентировку. В кромешных обстоятельствах пропал смысл куда-либо целенаправленно стремиться. Нужно было заботиться только о том, как подольше продержаться на плаву, пока не прибудет какая-нибудь помощь. О том, что помощь может еще долго не прибыть, думать не стоило. Хотя именно в этом направлении почему-то думалось легче, чем в любом другом.

Сколько времени продолжалась неравная борьба, Борис Арнольдович не знал. Чувство времени оставило его одним из первых, за ним последовали все остальные чувства, кроме самосохранения. И хорошо, не пришлось на них тратить дополнительную энергию. Даже сильнейшее, на грани безумия, отчаяние, в свое время вытеснившее искусственно поддерживаемое спокойствие, тоже довольно быстро сменилось глубоким безразличием.

Тело и легкие работали в каком-то автоматическом режиме, пловца накрывал очередной вал, дыхание задерживалось, руки и ноги останавливались для короткой передышки, а потом начинали работать с удвоенной энергией, вынося тело наверх, где только и можно получить необходимый глоток воздуха.

Но воздух был насыщен водой, пловец кашлял, горькая вода попадала в желудок, дополнительно отягощая его, приближая человека по составу организма к водяным обитателям.

Мыслей в мозгу давно не было никаких, лишь одна вспыхивала время от времени: «Надо кончать бессмысленное сопротивление, сил больше нет и надежд никаких нет, надо кончать, надо кончать…» И кто-то неведомый эту мысль изгонял, но это все трудней и трудней ему удавалось.

И вот когда противная мысль уже почти одержала победу над тем, кто ее изгонял, на верхнем конце вертикальной оси появился военный вертолет. Из открытого люка вертолета вылетел надувной плотик, а следом — веревочная лестница. Плотик упал в полуметре от Бориса Арнольдовича, мысль о бесполезности сопротивления мгновенно исчезла, словно ее и не было, откуда-то появились силы, достаточные для мощного, богатырского, можно сказать, рывка. А только такой и оказался достаточным, чтобы догнать и схватить подгоняемый свирепыми порывами плотик.

Вертолетчикам, по-видимому, тоже нелегко было удерживать машину на одном месте, дюралевую стрекозу тоже швыряло, как щепку в океане, да еще ветер трепал веревочную лестницу, словно хвост бумажного змея, временами забрасывая ее обратно в люк и наматывая на детали шасси. А волны поднимались такие, что казалось, они вот-вот проглотят отважных летунов, во всяком случае, соленые брызги запросто залетали внутрь их машины.

Впрочем, если бы даже веревочная лестница повисла прямо над головой, Борис Арнольдович все равно не смог бы ею воспользоваться. Его хватило на то, чтобы взобраться на плотик, как-то закрепиться там, и тогда самые последние силы оставили измученное тело, а вместе с ними пропало и сознание.

Пришлось одному из отчаянных каскадеров спускаться по лесенке, привязывать ни на что не реагирующего Бориса Арнольдовича специальным фалом, потом опять лезть наверх. Когда все эти непростые действия были наконец успешно совершены, вертолет медленно взмыл. При этом Борис Арнольдович даже и не понял, что уже перенесся из водного бассейна в воздушный. Он только еще крепче вцепился в плотик.

Когда вертолет завис над пляжем, шторм, словно получив команду свыше, мгновенно стих. И сразу появилось солнце. Только море еще долго не успокаивалось, все выбрасывало на берег мертвые водоросли да всякую поганую муть. Но потом успокоилось и оно. Улетели вертолетчики, с трудом вызволив плотик из объятий Бориса Арнольдовича, приехала на пляж «скорая помощь» и уехала обратно, оказав спасенному безотлагательную медицинскую помощь в виде двух бесплатных уколов в мягкое место и прослушивания сердечного биения.

А Борис Арнольдович все лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал, никак не реагируя на окружающий мир.

Интерес к подводной охоте исчез в нем тогда навсегда. Даже к морю у него исчез интерес до самого конца отпуска.

Когда уже были прокомпостированы билеты на обратный поезд, отправлены фруктовые посылки самим себе, тогда и пришли военные люди, разыскали своего клиента среди тысяч и тысяч непрописанных и вежливо сказали, что со спасенного от стихии причитается столько-то. За эксплуатацию вертолета и прочее. Так что напрасно Наташа радовалась, что у них после отпуска еще остаются какие-то средства, напрасно продумывала, куда их истратить. Радость оказалась преждевременной. О средствах позаботились другие.

— Разве в Советском государстве людей спасают за деньги? — удивилась и возмутилась Наташа.

Но вмешался Борис Арнольдович, он не стал ее уговаривать и убеждать, а просто приказал не торговаться, когда это не уместно. Она, возможно, считала, что торговаться всегда уместно, но спорить не стала, а, поджав губы, выложила требуемую сумму и получила взамен официальный документ, не дающий повода сомневаться в правильности и честности того, что произошло.