Фантастический альманах «Завтра». Выпуск четвертый - Владислав Петров

— Наташ, ты помнишь тот случай со мной, когда мы на море отдыхали?

— Ну еще бы! Такое не забывается! — Наташа тихонько рассмеялась. — А тогда было не до смеха. Домой на последние копейки приехали. Перепсиховали. Ладно, хоть живой остался. А что это ты вдруг вспомнил?

— Понимаешь, какая штука… Тогда мое приключение вовсе как бы и не кончилось.

— В смысле?

— Ну, с одной стороны, конечно, кончилось, а с другой — как бы и не кончилось, а совсем наоборот. В общем, отчетливо помню эту веревочную лестницу, вертолет над головой, но такое ощущение, что было и другое. Будто никакого вертолета, а шторм все усиливается и усиливается, а потом вдруг перестает, когда я уже нахлебался изрядно и почти что простился с жизнью, внезапно перестает, и снова делается тепло, тихо и солнечно, виден берег, я еще думаю, как же меня далеко унесло в море, видны какие-то корабли на рейде, которых раньше и в помине не было…

— Это ты мне что рассказываешь?

— Постой, не перебивай… Легко, думаешь… Дело в том, что с недавних пор со мной творится такое… Притом все чаще… Будто я кино про себя смотрю, но как бы изнутри, не из зала, а словно разгуливаю по экрану или словно сижу в безвоздушном пространстве кинескопа. Смотрю сам на себя со стороны, но одновременно и не со стороны. В общем, ничего не понятно, да?

— Ммм… — промычала Наташа после долгой паузы. — О чем кино-то смотришь или, правильнее сказать, о чем они, твои, уж извини, галлюцинации? Расскажи подробнее.

— Я понимаю, это похоже на бред сумасшедшего или наркомана. Натуральное раздвоение личности, по-моему, есть в психиатрии такое понятие. В общем, тогда, во время шторма, я будто бы раздвоился и теперь вот одновременно живу здесь, работаю, с тобой разговариваю, а еще я нахожусь на Острове. Среди разумных обезьян. И будто тоже обезьяной стал. Ну и все такое. Долго рассказывать.

— Ну ведь не может быть на Земле такого острова, не может! Что ты пугаешь меня своими дурацкими фантазиями, зачем ты чокнутым прикидываешься! — Наталья сидела в постели, и голос ее звучал умоляюще.

— Да успокойся! Если я сумасшедший, то социальной опасности не представляю. — Борис Арнольдович еще пытался шутить, хотя и не очень удачно. — По крайней мере, пока не представляю. У меня еще ни разу не возникало желания кого-нибудь задушить или прирезать!

Он говорил и сам чувствовал, насколько неуклюже и даже, пожалуй, зловеще получается, злился на себя, торопился поправить сказанное все новыми и новыми словами.

— …Не может быть на Земле такого Острова? Да, конечно, на Земле — не может. Но в том-то и дело, что Остров находится не в нашем, а в каком-то другом мире, лишь похожем на наш. Там Солнце, там Луна, а созвездия другие. Там Земля тоже называется Землей, но люди, в смысле обезьяны, понятия не имеют о нашей географии. Правда, они с незапамятных времен с Острова ни ногой…

— Но почему ты не сразу понял, что раздвоился, а лишь спустя годы?!

— Я думал об этом. Наверное, дело обстоит так: ни он, ни я не видели, как все произошло, нам долгое время даже в голову не приходило как-то связаться друг с другом. И канал связи открылся случайно. Мог позже, а мог и раньше…

— Ладно, — взяла себя в руки Наташа, — мне все более или менее понятно. Значит, это с тобой недавно. И постепенно усиливается… Но дело-то вот в чем: сам говоришь, что вступаешь в телепатический контакт со своим двойником все чаще и чаще, правильно я говорю? И стало быть, все чаще и чаще, порой в самые неподходящие моменты, ты из реальной жизни выключаешься, ведь не могут же в одном мозгу одновременно помещаться две личности без ущерба друг для друга, правильно я говорю? Таким образом, телепатические контакты становятся все опасней. И неплохо бы их как-то упорядочить. Или совсем покончить с ними. Какое нам дело до твоего двойника. Раздвоились — и до свидания. А кто может нам помочь? Ну, я не знаю, тебе, конечно, виднее, а я вижу только одну реальную возможность — обратимся к психиатру. А что? Больше-то ведь все равно не к кому.

И Борис Арнольдович понял, что Наташа, во-первых, вопреки всему продолжает надеяться на розыгрыш; во-вторых, нисколько не верит в реальность того, о чем толковал муж, и это естественно, поскольку он и сам полон сомнений; в-третьих, она разговаривает с ним, как и полагается разговаривать с психбольным, ни в коем случае не опровергая его бредни, а, напротив, поддакивая ему; в-четвертых, к психиатру рано или поздно придется обращаться.

— Наверное, ты права, но знаешь, во что у нас людям обходятся консультации у психиатра? Невинные консультации. Просто так ведь к этому специалисту не зайдешь. Все равно тебя куда-нибудь запишут. На какой-нибудь учет поставят. Уж будьте благонадежны. У нас без этого ведь не бывает. Помогут? Маловероятно. А жизнь испортят… Да и потом. Если бы мне просто сны плохие снились. А то ведь не сны. Психиатра-то не обхитришь, он из тебя все вытащит, и уже не уйдешь от него так просто, как пришел. Еще поместить в стационар вздумает. Да в нашем городишке на другой же день каждая собака про то знать будет!

— А что делать, Боря? Продолжать дальше так жить? Но это же не только твое личное дело! У тебя же семья… Кстати, а как ты там, среди четвероруких, освоился? Не скучаешь? Семью завел или вдовцом мыкаешься?

— Ничего смешного здесь нет, тем более если я — псих, — урезонил жену Борис Арнольдович, — то пожалуйста. Есть у меня там женщина. Вдова. У нее взрослые дочери. Примерно как наши. Чуть старше. А мужа тигр загрыз. Давно. Еще до меня. Совместных детей у нас с ней все эти годы не было. Но теперь скоро, кажется, кто-то будет…

Легко ли такое слышать от родного мужа?..

Неизвестно, чем бы разговор закончился, но тут, по счастью, пришла дочь Марина. И он волей-неволей прекратился.

В течение получаса дочь, по обыкновению, докладывала родителям новости относительно ее сердечных дел, что он сказал да что она сказала, потом отправилась спать. И в квартире погасла последняя лампочка. Трудный разговор более не возобновлялся.

Вскоре Наталья заснула, а к Борису Арнольдовичу сон не шел долго-долго. Но вот наконец задремал и он. Задремал, но сразу же и проснулся в поту. Спать было жарко и там, в джунглях, и здесь, в постели. Отопление в связи с началом нового сезона работало вовсю, хотя в этом пока еще не было необходимости.

Борис Арнольдович потихоньку встал, постелил на диване у окна, лег, стараясь не скрипеть пружинами. И прежде чем закрыть глаза, увидел, что созвездие, напоминающее своими очертаниями велосипед, находится в зените. Это была Большая Медведица, но фантазия старшего инженера-технолога не совпадала с фантазией прежнего наблюдателя.

Борис Арнольдович закрыл глаза и долго, пока окончательно и крепко не заснул, транслировал свои впечатления от прожитого дня туда, в неведомые пределы, откуда шла встречная передача. С некоторых пор он так пристрастился к этим трансляциям, что чувствовал себя без них каким-то неполным и ущербным…

А в то далекое лето произошло следующее. Тогда так совпало, что Борису Арнольдовичу и Наташе одновременно прибавили зарплату. Не сказать, чтобы здорово прибавили, однако именно тогда у них впервые стали оставаться кое-какие деньги. Раньше-то, как поженились и далее, едва тянули от получки до получки. Тратили все, что зарабатывали, а нередко и у стареньких родителей одалживались без отдачи.

Но видимо, не только прибавка жалованья роль сыграла. А еще и умение тратить наконец-то пришло. И к лету, таким образом, у них образовалась некоторая сумма, достаточная для скромного отдыха на юге. Всей семьей. Они об этом давно мечтали.

И вот в некий прекрасный день они, волнуясь от предстоящих приключений и удовольствий, погрузились в пассажирский поезд, направляющийся в теплые края. Заняли целое купе в новеньком вагоне. Лелика тогда еще не было в помине, Иринка по малости лет почти ничего не запомнила из той приятной поездки, а Маринка была больше и вполне осознанно просидела всю дорогу у окна, наблюдая природные зоны необъятной Родины.

Они доехали до Гудауты, а дальше проливными дождями и потоками с гор был размыт железнодорожный путь. Таким образом, сама судьба остановила их в этом городе.

За все дни погода не испортилась ни разу. Вот только на шестнадцатый день пребывания этот странный, по мнению местных жителей, шторм, который, ни с того ни с сего начавшись, так же и закончился, подняв над пляжем тучу песка, пыли, а еще газет и мелких разноцветных предметов дамского туалета.

В тот день Наташа и Марина упорно лежали на лежанках, нанося на себя последние, крайне необходимые штрихи загара, дремали, читали что-то, из чего ни строчки не оставалось в разогретых мозгах. Тогда еще слыхом никто не слыхивал об «озоновых дырах», и за несколько дней человек настолько привыкал к мощной солнечной радиации, что она уже не могла причинить ему какого бы то ни было вреда.