Мальчик по имени Рождество - Мэтт Хейг

– Неблагодарные! – взревел Отец Водоль так, что переполошил даже пикси на Лесистых холмах. – Вы что, забыли, как много я для вас сделал? Я лишил вас веселья, запретил доброжелательность, и в деревне наконец-то стало безопасно!

– Если подумать, мне нравилось быть доброжелательным, – сказал один из эльфов.

– Да и веселье не так плохо, – сказал другой.

– Я скучаю по свистопляскам!

– И я!

– И по нормальной зарплате! На три шоколадные монеты только ноги можно протянуть.

– Я снова хочу быть гостеприимным!

Жалобы росли, как снежный ком, и Отец Водоль, демократически избранный глава Эльфхельма, понял, что выбора у него нет.

– Хорошо, хорошо! – сказал он и замахал руками, утихомиривая толпу. – Прежде чем мы решим, что делать с мальчиком, давайте отведём Малыша Кипа домой.

Долину сотряс радостный вопль сотен эльфов, многие из которых пустились в незаконный свистопляс. Николас огляделся и снова заплакал, но теперь его слёзы были не такими горькими. Потому что нельзя оставаться несчастным в окружении счастливых эльфов.

Мальчик по имени Рождество

Родителей Малыша Кипа звали Модон и Лока. Они были скромными работягами, но мастерами своего дела, и потому носили синие туники. Модон пёк пряники, а в искусных руках Локи рождались замечательные игрушки. В особенности ей удавались волчки, для которых недавно наступили тяжёлые времена, поскольку эльфам запретили с ними играть. Модон и Лока жили в маленькой деревянной хижине на краю деревни, неподалёку от Лесистых холмов. Вся мебель в доме – столы, стулья, шкафы и кровати – была пряничная (как будто от пряничных дел мастера можно ожидать иного).

Но всё это неважно. А важно то, каким счастьем озарились лица Модона и Локи, когда Николас и Отец Топо привели к ним Малыша Кипа.

– Это чудо! Настоящее чудо! – со слезами на глазах повторяла Лока. – Спасибо, спасибо вам огромное. Это лучший рождественский подарок.

– Это Николаса нужно благодарить, – сказал Отец Топо, подталкивая мальчика вперёд.

– Ох, спасибо, спасибо, спасибо, Николас! – воскликнула Лока и обняла его за колени так крепко, что чуть не уронила в сугроб. – Как же мне тебя отблагодарить? У меня есть куча игрушек. Ты любишь волчки? Погоди, сейчас принесу!

– А я напеку тебе таких пряников, каких ты в жизни не пробовал! – пообещал Модон, эльф с имбирно-рыжими волосами и имбирно-рыжей бородой. Честно говоря, он и сам напоминал имбирный пряник.

Отец Водоль хмуро наблюдал за тем, как родители Малыша Кипа благодарят человека.

– Ну всё, хватит, хватит, – заворчал он. – Этот мальчик – сбежавший заключённый, и ему пора возвращаться в тюрьму.

Небесно-синие глаза Малыша Кипа затуманились от слёз, нижняя губа задрожала.

Николас вспомнил сырую камеру под самой крышей и понял, что жизнь без отца, конечно, потеряла краски, но в тюрьме она станет совсем безрадостной. Особенно если он просидит там до конца своих дней.

– Отец Водоль, вы же сами видели, что эльфам вряд ли понравится такое решение, – твёрдо сказал Отец Топо.

– Я знаю, что лезу не в своё дело, – вмешалась Лока. – И что права голоса в Совете у меня нет. Но этот мальчик совершил героический поступок. Он спас моего сына. Он настоящий рождественский герой!

Даже Матушка Ри-Ри согласилась, что не дело отправлять Николаса обратно в тюрьму.

– Думаю, нам следует переписать законы, – сказала она, важно покачивая тугими косами.

Отца Водоля такой поворот не обрадовал. Он принялся ходить туда-сюда, бормоча что-то под нос. Деревянный башмак свалился с полки и покатился по полу. Все уставились на своевольную обувь. Они знали, что башмак сорвался с места, потому что Отец Водоль был не в духе.

– Отец Водоль! – в смятении окликнула его Матуша Ри-Ри.

– Мне жаль. Но этот мальчик – человек. А мы знаем, на что способны люди. И не можем смягчить закон только потому, что один человек совершил доброе дело.

Отец Топо задумчиво щёлкнул языком.

– Вы же понимаете, что благодаря этому мальчику продажи «Ежеснежника» взлетят до небес?

Отец Водоль остановился. На лице его отразилась внутренняя борьба: чернобородый эльф понимал, что Отец Топо говорит правду. Наконец он сказал едва слышно (никто и не думал, что голос Отца Водоля бывает таким тихим):

– Возможно…

Отец Топо положил руку Николасу на плечо. Во всяком случае, собирался – но ему не хватило росту, поэтому он похлопал мальчика по локтю.

– Значит, Николас получит прощение?

В доме Модона и Локи повисла тишина такая долгая, что в неё легко уместились бы две рождественские песни. Но и она подошла к концу.

Отец Водоль кивнул – так коротко, как только мог кивнуть эльф или человек.

– Да.

– Ура! – радостно закричали все, за исключением Отца Водоля.

– А теперь устроим рождественский пир. Надо же отпраздновать такое событие! – воскликнула Матушка Ри-Ри.

Отец Водоль неодобрительно покачал головой.

– Мы уже праздновали два дня назад.

– И это был ужасный праздник, – заявила Матушка Ри-Ри. – Давайте же! Мальчик заслужил, чтобы его хорошенько почествовали.

– Благодарю вас за гостеприимство, – сказал Николас. – Но нам бы с Блитценом отдохнуть.

Лока метнулась в дальнюю комнату и притащила оттуда семь волчков, снежный шар, плюшевого мишку и коробку с красками. Волчки потрясали воображение. Лока вручную раскрасила их в красные и зелёные цвета. Николас в жизни не видел таких замечательных игрушек. Лока с трудом удерживала груду подарков; два волчка упали вниз и весело закружились по полу.

Отец Топо достал из кармана печенье и задумчиво откусил кусок.

– Разве не чудесно дарить подарки?

– Не думаю, – сердито отозвался Отец Водоль.

– Честное слово, мне хватит одного волчка! – поспешил сказать Николас, когда Лока кинулась собирать игрушки с пола.

Лока покачала головой, отчего её длинные косы разметались по плечам. Остальные волчки тоже посыпались на пол.

– Нет, – сказала она. – Одного волчка ну никак не хватит. Это очень важные игрушки. Они помогают расслабиться и отвлекают от тяжёлых дум. Мне просто нужно найти, во что их сложить.

Лока озадаченно посмотрела по сторонам, и Малыш Кип ткнул пальцем в папины чулки.

– Отличная мысль! – возликовала Лока. – Модон, снимай чулки.

– Что? – удивлённо моргнул пряничный эльф.

– В них как раз влезут все игрушки! Снимай, говорю. У тебя и другие есть.

Модон понял, что спорить с женой бесполезно. Он снял полосатые шерстяные чулки и смущённо пошевелил голыми пальцами. Николас никогда не думал, что у эльфов такие волосатые ноги. Во всяком случае, у Модона они были очень волосатыми.

Заполучив чулки, Лока быстро запихнула в них игрушки.

– Вот видишь, как здорово получилась! Думаю, нам и впредь стоит класть игрушки в чулки. Держи, Николас. Счастливого Рождества!

И хотя чулок с игрушками не заполнил пустоту в груди, Николас чувствовал себя чуть счастливее оттого, что сделал счастливым кого-то еще. Попрощавшись с Локой, Модоном и Малышом Кипом, он вслед за Отцом Топо вышел в холодную ночь. Там его ждал верный Блитцен. Большие глаза оленя искрились, как снег.

Важное решение

Гроза, Вихрь, Резвая и остальные олени охотно приняли Блитцена в свою компанию. Следующие несколько недель Николас наблюдал, как друг покоряет собратьев своеобразным чувством юмора. От его выходок олени то и дело покатывались со смеху. Хотя догадаться, что они смеются, было не так-то просто, но глаза их при виде Блитцена точно сияли ярче.

Сам Николас поселился у Отца Топо. Он ел имбирные пряники, которые пёк Модон, и с удовольствием играл в подаренные Локой карты с Малышкой Нуш. Подобно всем эльфам, она была виртуозной картёжницей, но время от времени поддавалась Николасу. Мальчик быстро прижился в эльфийской деревне, где завёл множество друзей. Он со всеми держался на равных, не обращая внимания на цвет туники.

Но печаль его никак не шла на убыль. Николас старался вспоминать об отце только хорошее – ведь Джоэл был добрым человеком, пусть разглядеть это порой было и непросто. Совсем как ярко-красную ткань колпака под слоем грязи. После путешествия Николас выстирал его и носил не снимая. Он хотел, чтобы доброта отца продолжалась в нём. Так они никогда не потеряют друг друга.

– Я тут подумал, – сказал Николас через месяц. – Наверное, пора мне возвращаться к людям.

– Что ж, – ответил Отец Топо, – если ты этого хочешь.

И Николас сел на Блитцена, чтобы отправиться в Кристиинанкаупунки. Пока они летели, мальчик невольно выглядывал внизу отца – как в прошлый раз. Он знал, что папы больше нет, но ничего не мог с собой поделать. Добравшись до города, они приземлились на крышу церкви, и Николас осторожно спустился вниз. Он провёл целый день среди людей. Разглядывал витрину магазина игрушек: куклы-эльфы теперь казались ему слишком грубыми, они ничуть не походили на настоящих эльфов. Пока он смотрел на фигурку короля Фридриха, из магазина вышел мальчик с деревянным оленем под мышкой. Николас вспомнил, как стоял тут с отцом и отчаянно мечтал обо всех этих игрушках. Сейчас же он мечтал только о том, чтобы отец был рядом.