Человек в поисках себя. Очерки антропологических и этических учений. Том 1. Античность и Средневековье - Ирина Эдуардовна Соколовская

Зависимость души от тела обусловлена ее кармой. Вследствие своей кармы душа объединяется с тем частным видом тела, которого она заслуживает. Будучи воплощенным, сознание души ограничено познавательными органами и телом, которыми она обладает. Хотя душа бесконечно мала, она освещает, делает сознательной каждую часть тела, в котором она пребывает, подобно тому как небольшой свет освещает всю комнату, в которой он находится. Душа отождествляет себя с телом и рассматривает его как самое себя. Это отождествление себя с не-собой называется эгоизмом (аханкара). Незнание (авидья) основывается на этой низменной склонности. Иногда Рамануджа отождествляет с этим незнанием и карму.

Достижение освобождения следует искать в деятельности и познании, потому что они прокладывают путь религиозному вдохновению. Под деятельностью (карма) Рамануджа подразумевает здесь различные обязательные ритуалы, предписываемые ведами отдельным лицам в соответствии с их принадлежностью к определенным кастам и положению в жизни. Эти ритуалы должны регулярно исполняться на протяжении всей жизни исключительно из чувства долга, без какого бы то ни было стремления получить награду, подобную небесному блаженству. Бескорыстное выполнение обязанностей этого рода разрушает накопленные результаты минувших поступков, которые препятствуют познанию. Для правильного выполнения этих ритуалов необходимо изучать философию миманса. Таким образом, Рамануджа считает изучение мимансы необходимой предпосылкой для изучения веданты. Изучая мимансу и выполняя ее предписания, мы приходим к пониманию того, что ритуалы и жертвоприношения не могут привести к какой-либо постоянной добродетели и не могут помочь человеку достигнуть спасения. Это убеждает его в необходимости изучения веданты.

Веданта раскрывает реальную природу мира. Из нее человек узнает, что бог – это творец, вседержитель и правитель всех существ, что душа человека не тождественна с телом, а является частью бога, который изнутри управляет ею. Он узнает далее, что освобождение может быть достигнуто не посредством «изучения и размышления», а лишь по велению бога.

Изучение веданты дает только книжные знания и не приносит освобождения. Верно, что освобождение, как учат упанишады, достигается знанием. Но это реальное знание не есть буквальное знание священного писания, ибо тогда всякий, прочитавший его, сразу же был бы освобожден. Реальное знание – это постоянное и неизменное воспоминание бога (дхрува смрити). Оно называется размышлением (дхьяна), молитвой (упасани), соблюдением религиозных обрядов (бхакти). Постоянное размышление о боге как о самом дорогом предмете любви должно сопровождаться обязательным соблюдением ритуалов, устраняющих препятствия для познания бога. Усердные воспоминания о боге и столь же усердно исполняемые религиозные обряды приводят, в конечном счете, к непосредственному познанию (даршана, или сакшаткара) бога. Познание, следовательно, и есть решающее средство освобождения, разрушающее всякое незнание и кармы, от которых страдает тело. Таким образом, душа, познавшая бога, навсегда освобождается от тела без какой-либо возможности рождения вновь. Однако мы должны помнить, что освобождение не может быть достигнуто одними лишь человеческими усилиями. Внемля молитвам, бог устраняет препятствия, помогая тем самым верующему достигнуть совершенного познания. Бог освобождает от зависимости и несчастий того человека, который отдает себя его милости и постоянно помнит его как единственный предмет любви. Такое полное самоотречение называется прапатти.

Освобождение не означает того, что душа становится тождественной богу. Освобожденная душа, обладая чистым, не омраченным каким-либо несовершенством сознанием, становится в этом отношении подобной богу (брахма-пракара). Это подобие природы и есть то, что подразумевают упанишады под объединением освобожденной души с богом.

Как мы уже указывали, согласно неограниченному монизму Шанкары, высшее благо заключается в полном отрицании единичного я и осознании его единства с богом. Религиозное чувство мониста достигает полного удовлетворения путем абсолютного самозабвения, которое не оставляет ничего, кроме бога, – единственной, самосветящейся реальности.

Но для такого теиста, как Рамануджа, – это мрачная перспектива. Согласно Раманудже, высшее удовлетворение религиозного чувства, несомненно, требует самоочищения и самоотречения, но не полного самозабвения. Для благочестивого человека самым высшим благом является чистое и постоянное созерцание бесконечной славы бога, и освобожденный нуждается в своем я уже хотя бы только для наслаждения этим высшим блаженством. Освобожденная, избавленная от незнания и всякого рода зависимости душа наслаждается совершенной любовью и мудростью, а также бесконечной радостью, которая рождается из полного общения с богом.

Ядро, квинтэссенция и смысл всей антропологии и этики веданты состоит в том, что человек, следующий определенным предписаниям морали, может помнить свое предыдущее воплощение. То есть очищения души настолько, что телесность не затмевает в этом состоянии ее трансгенетической памяти. Чтобы достичь этого брахману, необходимо «неустанно читать Веду в надлежащее время; благодаря постоянному чтению Веды, чистоте, соблюдению религиозных обетов, кроткому обращению с живыми существами он помнит прежнее рождение» (Законы Ману. С. 91).

Заметим, что такого результата не дает ни китайская, ни античная, ни средневековая, никакая другая этика мира. Пифагор, как известно, преклонявшийся перед индийскими гимнософистами и много почерпнувший в ходе своих путешествий в Индию, также достиг этого результата: подобно брахманам он помнил свои предыдущие оплошения, что не доступно для большинства людей.

В основании ведантистской антропологии лежит ведическое учение о Брахмане. Это Абсолют, основа всего сущего, душа мира, «пребывающая в абсолютном покое, вечная и бескачественная божественная субстанция, из которой все исходит и куда все возвращается; она является не объектом поклонения, но объектом абстрактного мышления, посредством которого верующий стремится слиться с ней» («Законы Ману». М., 1960. С. 268). Брахман – альфа и омега бытия, единственная истинная реальность, вечная и неизменная. «Знай: оно сущее и не-сущее, наижеланное, то, что выше понимания людей… Плистине Брахман есть это бессмертное. Впереди – Брахман, позади – Брахман, справа и слева. Он простирается вниз и вверх. Брахман поистине есть все это. Он – величайший» (Древнеиндийская философия. М., 1963. С. 242–243).

Брахман является метафизическим основанием антропологии и этики веданты, а именно: он установил такой порядок мироздания, где все связано со всем и все зависит от всего. Весь мир – это единая цепь (колесо – сансара) событий, соединенных причинно-следственными связями. Душа человека вечна и вовлечена в колесо вечного движения, ибо она (атман) и есть Брахман; человек и мир едины. Конечная цель человеческой души – полное соединение с Брахманом. Эта антропологическая установка является главным и единственным основание этики веданты: нравственная цель состоит в очищении, освобождении от страстей, ложных привязанностей. Комплекс заблуждений человека, сбивающих его с пути истинного, составляют «семь грехов»: пьянство, игра в кости (вспомним, как Пандавы проиграли огромную и процветающую империю Кауравам в ритуальной игре в кости), женщины, охота, удары палки, ругань и нарушение прав собственности). Отказ от грехов, очищение души является основным условием освобождения от вечного круговорота жизни (сансары) с его бесконечными перерождениями. Это – высшая награда за усилия, совершаемые душой в течение всей жизни. Разумеется, что это достижимо