Дуэлянт (СИ) - Хатемкин Павел

Максим, погруженный в собственные мысли, выпил только половину бокала, когда в бар вошел Александр Просов. Его коренастая фигура ненадолго задержалась тенью в светлом дверном проеме, после чего вразвалочку направилась к стойке. Максим обратил внимание на нового посетителя и приветственно махнул ему рукой, на что тот ответил кивком. Не доходя трех шагов до стойки, посетитель заказал чашку чая. С горячим напитком в руках он сел напротив Максима.

— Привет, Макс. Какими судьбами?

— Да так, — Максим махнул рукой. — Тяжелый день.

— И короткий, как я посмотрю, — Александр оценивающе посмотрел на племянника. — Что-то случилось?

Молодой человек с минуту молчал, глядя в бокал, после чего ответил:

— Да так… с группой нарвались на ловушку, которую каким-то образом не обнаружили на ранних этапах расчистки форта. Пулеметная турель была вмонтирована в стену. Повезло, что рядом было укрытие.

— Никто не пострадал?

— Нет. У турели были неисправны датчики прицеливания.

— Хорошо, что обошлось, — Александр отпил из чашки. — Как себя чувствуешь?

— Да ничего, — ответил Максим. — Устал только сильно. От работы отстранили на время расследования инцидента, это погано. Теперь в штабе не меньше месяца штаны просиживать придется. Хотя бы выходных дали, разгребусь с подработками.

— И все? — спросил дядя Саша, удивленно глядя на Максима.

— А что?

— Просто такие события, как это, обычно не проходят бесследно для людей. В смысле, когда ты находишься на волосок от смерти.

— Дядь Саш, — Максим устало посмотрел на родственника, — не забывайте, кем я работаю. Это не первый случай и не последний. Я уже на минах постоять успел.

— Извини. Не подумал.

Они сидели в молчании еще минуты две, после чего Александр отпил чая и сказал:

— Мда. Раньше мы такие турели часто ставили. Против акридов работало неплохо в узких коридорах, — он шумно вздохнул. — Понаставили, теперь сами натыкаемся.

— Спасибо, что ломаные турели прятали, — мрачно улыбнулся парень.

— Не благодари, — ответил дядя Саша.

— А вы какими судьбами-то в такой ранний час? — Максим решил перевести тему разговора.

— Я? — Александр откинулся на спинку стула. — Да встречался в этом районе с представителем местной администрации. Обсуждали проекты реконструкции пары кварталов. Я вспомнил, что ты говорил, что у твоего друга здесь бар, и решил заскочить на обратном пути, посмотреть, что за заведение.

— Ну и как? — улыбнулся Максим.

— Заведение? — переспросил дядя Саша. — Довольно-таки приятно. Мне нравится. По вечерам, наверное, шум стоит, музыка громче, народу много.

— Ну, не то чтобы много, — покачал головой Максим. — Все же недавно открылись. Я тут бываю нечасто на самом деле. А вот Марк говорит, что количество посетителей стабильно растет. Как у вас с работой?

В зал зашел еще один человек и, ни на кого не обращая внимания, направился к стойке.

— Таким, как я, работы в городе хватает, сам знаешь, — махнул рукой Александр. — Семь лет уже восстанавливаем город, а большая его часть все равно в руинах. Расчистили центр, до блеска отполировали, застроили красивыми фасадами. «Гармоничное смешение старого и нового стиля», — произнес он гнусавым голосом, пародируя одного из чиновников, рекламировавших проект восстановления центра. — А отойдешь на пару кварталов, и сразу видишь обшарпанные дома с обожженными стенами и следами от пуль. И далеко ходить не надо, я вчера таких сразу два обошел, как только пересек условную границу центра. И чем дальше к периферии, тем хуже. На прошлой неделе мы обсуждали восстановление квартала, где уже живут люди. Представляешь? Люди живут в развалинах, потому что они жили там до Вторжения и вернулись в свои дома. Нового жилья не всем хватает, а некоторые даже и не хотят в новое. Заделывают чем могут.

Александр Просов явно увлекся и начал все больше и больше жестикулировать. Его движения становились все размашистей, а голос громче.

— О промышленных территориях я вообще молчу. Восстановили всего два завода. Построили вроде как пять новых, но это же временные конструкции. Они рассчитаны на короткие сроки. Пять, максимум десять лет — и все. Промышленные районы превратились в развалины, и с этим никто ничего не делает. Мы могли бы восстановить все за пять-семь лет, всего лишь надо подключить отработанные технологии. Машины-сборщики, строительные принтеры и минимальная группа обслуживания на каждую. Но таких машин у нас единицы на ходу. Я себе сейчас выбиваю хотя бы убитую. Даже хорошую команду нашел. Вроде бы чего стоит отремонтировать? Так деталей нет. Прихожу на заводы, так и так, мол, сделайте. Я всю оптовую партию готов был оплатить, а они говорят — не можем. Я им: «Как не можете? Чертежи-модели есть, материал есть. Что мешает?» А они мне: «Мы на экспорт работаем, не можем переключаться». Понимаешь? — Александр выдержал небольшую паузу. — Практически все заводы работают на экспорт на Землю и другие планеты. Наши местные правители после скандала с так называемым предательством решили откупиться. Типа, сами отсиделись, экономику немного подняли, отстроились — и хватит. Теперь с другими делитесь. Себе — ни-ни!

Он отпил чаю, немного перевел дыхание и продолжил:

— Но все равно потихоньку поднимаемся. Несмотря на то, что искусственно сдерживаем темпы, все равно улучшается жизнь. С продуктами питания, с одеждой уже решили. Скоро и с производством, и с домами решим. А если независимости добьемся, то еще быстрее управимся.

— Вы считаете, нам нужна независимость? — осторожно поинтересовался Максим.

— Сейчас — да, — Александр ответил без запинки и, посмотрев в глаза племяннику, продолжил: — Земное правительство не знает, что сейчас делать. Они не знают, что делать дальше, когда все придет в норму. Поэтому они тормозят своими действиями восстановление планет. В большинстве стран во главе правительств остались военные, которые слабо понимают, как жить вне войны. И они осознают, что их популярность падает. Но не могут решить, готовить ли нам реванш или учиться жить мирно дальше. Они теряют популярность и этого боятся. Поэтому внедряются квоты для рабочих, которых уже давно стоило заменить роботами. Этих людей можно было переобучить, и они бы занимались более полезными делами. Да, людей надо было отвлечь от войны, от поражения, людей надо было чем-то занять, но не сидеть же вечно в этом болоте. Нужно развиваться, возвращаться к нормальной жизни, двигаться дальше.

— А акриды? — не удержавшись, спросил Максим.

— А что акриды? Они нам мешают? Вроде нет. Меньше будем грызть друг другу глотки. Может, нам давно нужны были такие миротворцы.

— А если они вдруг неожиданно решат нас добить?

— Добить? Ты так думаешь? — в голосе дяди прозвучало сомнение. — Но логично ли это с их точки зрения? За семь лет ни одного признака того, что их хоть как-то интересует наша жизнь. Ни с научной, ни с бытовой точки зрения. Они используют минимум ресурсов. Занимают пространства, не заселенные людьми. Единственное, на что они реагируют — это наше оружие. Все! У нас нет серьезного вооружения — мы им не интересны. Я слышал, что какие-то ученые предполагают, что акриды — это особый вид с сильно развитым военным культом и со своим «кодексом чести», который они не имеют право нарушить. Что они путешествуют с целью найти достойного противника. Так что, вполне может быть, они улетят сами подобру-поздорову. Надо возрождать и развивать науку, а заумные параноики все равно придумают новое оружие, которое, может, и поможет убивать акридов.

— Но вы все-таки согласны, что нам надо быть наготове, чтобы защититься в нужный момент? — отозвался Максим.

— Да. Но не сидеть же от этого в развалинах, постоянно рефлексируя? Надо продолжать жить и развиваться, чтобы когда настанет этот пресловутый «нужный момент», быть уже на голову выше по уровню развития и возможностям, — Александр откинулся на спинку стула. — Я надеюсь, что больше не придется проходить через это. Мы и так многое упустили из-за конфликтов. Теперь нам судьба дает шанс сконцентрироваться на более важных проблемах вместо того, чтобы припугивать друг друга оружием. Хватит. От того, что мы будем сидеть и ждать удобного случая мести акридам, мертвые не вернутся к жизни.