Пламя внутри (СИ) - Невская Виктория

— Вы сами во всем убедитесь. Со временем, — в кабинете резко похолодало. Я с удивлением увидела, как мое дыхание превращается в пар.

— Думаю, что нашу беседу стоит прервать, — поежившись, резко отвернулась к двери.

— Я так не считаю, — эмиссар в один миг оказался рядом, преграждая мне путь к свободе, — меня интересует то, как в действительности погиб лир Хайльд.

— Мне кажется, уже все об этом знают, — я не желала видеть эмиссара слишком близко, но иного выхода не было.

— Вы про официальную версию, в которой являетесь главной подозреваемой?

— Ни я, ни генерал Старк не имели к смерти лира Хайльда никакого отношения. Я просто пыталась помочь.

Воспоминания об этом останутся со мной навсегда. Как и слова генерала, предостерегающие меня от неверных шагов.

Дура! Какая же я дура!

— В таком случае, покажите мне то, что произошло в действительности, — настаивал Рейс-каган, буквально нависнув надо мной. Стянул кожаную перчатку с одной руки и протянул ее к моему лицу.

— Что? — удивленно переспросила я, невольно отодвигаясь, — показать?

— Вам прекрасно известно, кто я и на что способен. Здесь и сейчас я могу воспользоваться своим правом и прочесть ваши воспоминания. Но я прошу вас показать мне то, что видели сами. Во избежание неприятных ощущений с вашей стороны.

— Нет! Не могу, — меня передернуло от страха и отвращения, — то, что вы просите, невозможно. Я не позволю лезть к себе в голову. Это слишком личное!

— Меня не интересуют ваши женские секреты. Лишь то, что может касаться безопасности моей страны.

— Мои мысли и воспоминания никоим образом не касаются безопасности вашей страны, — отрезала я, — и вряд ли смогут дать вам информации больше, чем предоставляют ваши шпионы.

— Оставим моих шпионов, леора, — эмиссар резко потерял терпение, — меня интересует то, что сможете дать именно вы! Мы можем это сделать здесь, в моем кабинете. Или на одном из нижних уровней, куда доставляют преступников.

После этих слов я отшатнулась, и тут же была поймана и прижата спиной к стене, без шанса на побег. Мои руки оказались в плену его ладони, вздернутыми вверх, и я почувствовала прикосновение к своему виску. Лицо эмиссара нависло над моим, внезапно, морок, скрывавший его лицо, схлынул, оставив меня один на один с пугающим омутом зелени, лишающей воли и сил. Болезненное чувство чужого проникновения заглушилось моим собственным криком. Я знала — на то, что сейчас пытается сделать эмиссар способны не многие Псы. Лишь самые сильные, а право имеют единицы, приближенные к кагану. Наверное, мне нужно последовать его совету и позволить ворваться в свою голову и узнать все, что ему нужно. На миг, я допустила эту мысль, и тут же разум ворвался картинками из прошлого. Леонар…мой страх перед ним и робкая симпатия. Бал и покушение на лидера. Попытки генерала меня спасти, предостеречь. Мое упрямство и раскаяние. Разговор с Роном Хайльдом. Отчаяние и страх, когда поняла, что больше не увижу Леонара. Ощутила гнев, заглушающий страх и попыталась изгнать чужака, чье присутствие заставляло вновь пережить столько неприятных мгновений из своего разума. Молчаливое противостояние двух разумов отразилось в моей голове пронзительным звуком лопнувшей струны. И тут же снова замелькали картинки, на этот раз из чужой жизни. Бой, насилие, кровь, боль, семья… знакомые лица Псов, которые спасли меня на Сантире, громкий голос, зовущий кого-то по имени, которое сразу же затерялось в глубинах моей памяти… Стоп! Не моя память, а эмиссара. И я не хочу видеть картины его жизни. Иначе смерть. Если он только узнает, что я смогла… Но я так же знала, что выбирать, что именно из воспоминаний он будет смотреть, не сможет ни один из нас. Не могу! Не хочу, чтобы в моей голове, моей памяти ковырялся совершенно посторонний человек. Мужчина! Такое насилие над разумом не позволено даже самым близким людям. Прочь! Прочь из моей головы!

Будто услышав мой беззвучный крик, Рейс отшатнулся, и, отпустив меня, схватился за виски. Несколько бесконечных мгновений его взгляд буравил меня, словно в желании препарировать. Я не могла сосредоточиться на лице этого человека, запомнить внешность, были лишь глаза, яркие, зеленые, словно два омута, выворачивающих наизнанку мою душу. Дыхание с шумом вырывалось из легких, холод, ставший колючим, окружал со всех сторон.

— Прочь! — уже вслух повторила я, со злостью взирая на мужчину. Он все еще испытывал боль, я знала, что в момент слияния разумов оба мы были уязвимы. И, наверное, инстинктивно воспользовалась тем, что давала мне сила целителя — эмиссар получил обратный импульс, которого не ожидал. Я смогла ему сопротивляться! Знаю, что моя удача была случайна, и второго шанса мне не дадут. И все же, эта маленькая победа придала мне сил.

— Мне докладывали, что вы необучены, как целитель, — холодно заметил эмиссар, возвращая на лицо морок, не подав вида, что ему сейчас так же неприятно, как и мне. Хотя, вряд ли я могла нанести ему такой же вред, какой мог бы нанести мне он. Голова до сих пор кружилась, мысли разбредались при малейшей попытке думать связно.

— Каждый имеет право на защиту своей чести, даже выходец из вражеского государства, — парировала со злостью я.

— Что же, я успел увидеть достаточно, чтобы не считать вас причастной к перевороту. Однако ваш отказ от добровольного сотрудничества, сопротивление, делает вас неблагонадежной.

— И что вы со мной сделаете? Отправите на нижний уровень, к преступникам? — с вызовом в голосе спросила я, хотя и понимала, что достаточно одного его приказа, чтобы я исчезла, и обо мне забыли навсегда. Моя жизнь и судьба зависели от человека, которого я успела возненавидеть.

— Вы летите с нами в Каганат. Я препоручу вас заботам представителя рода сент Маар. Разумеется, за вами будет установлена слежка. Мы не рассчитываем на вашу лояльность лишь потому, что новый лидер был с вами несколько груб. Вы все еще под подозрением.

Эмиссар отошел от меня на пару шагов, и, не поворачиваясь, добавил:

— Вас проводят в медблок, леора сент Маар. Не смею больше задерживать.

Эмиссар Рейс дождался, когда девушку уведут, и развеял морок и шумно выдохнул. Он, как и многие из окружения кагана был вынужден скрывать свое лицо от чужаков. Так они могли становиться, кем угодно, играть любую роль. Лишь немногие доверенные лица знали его настоящее имя, внешность и то, чем он занимается в действительности. После победы Псов в противостоянии с аристократами и формирования нового порядка прошло много лет. Однако нельзя было с уверенностью сказать, что многих в его системе устраивало то, что бывшие рабы стали вдруг хозяевами.

Их по-прежнему поддерживало большинство жителей Каганата, ведь они дали им свободу и открыли двери в новую жизнь. Многочисленные школы и академии готовили молодую смену Псам, ключевые посты в руководстве страны занимали выходцы из низов, обладающие силой, а интересы аристократов защищали две палаты из представителей высших родов, на словах лояльные правительству, на деле же плетущие заговоры и интригующие друг против друга. Пока они были заняты собой, кагана и его приближенных это не волновало. Но с некоторых пор начали поступать тревожные звоночки. Многие из высших устали находиться на вторых ролях и пытались вернуть то, чего, по их мнению, были лишены с приходом к власти Псов.

Псы… когда-то они считали такое определение оскорбительным. Сейчас же… В память о десятках тысяч братьев, отдавших жизнь за свободу и торжество справедливости они называли себя так с гордостью, испытывая удовольствие при виде искаженных злобным бессилием лиц высших.

На этом фоне противостояние с Союзом, приобретающее открытую форму, грозило многими человеческими жертвами. А невинные страдать не должны. Один из негласных законов первого кагана, которого старался придерживаться каждый из Псов.

Эмиссар не привык быть грубым с женщинами. Напротив, его всегда считали галантным кавалером. Но открытое сопротивление, которое посмела оказать ему эта девочка, его разозлило. Он едва смог обуздать свою силу, хотя до этого мог похвастаться железным контролем. То, что он позволил ей прервать слияние, заработав головную боль, спасло ее разум. Кто бы мог подумать, что необученный целитель может всерьез рассчитывать дать отпор, такому как он? Его разозлило ее недоверие, непокорность и вызов, читающийся в этих голубых глазах. Когда он увидел ее в первый раз, там, на роковом приеме, принесшем столько проблем, не думал, что эта утонченная красавица может быть настолько строптивой и колючей.