Походы викингов - Андерс Стриннгольм

Граждане поспешили принять все возможные меры для обороны, работали день и ночь, устраивая укрепления. Норманны поставили себе шалаши по соседству с городом и начали формальную осаду. Они повели нападения всеми воинскими снарядами, отчасти нового и необыкновенного рода, бросали в город раскаленное железо, разные горючие вещи, пускали тучи стрел; когда же все такие попытки были пресечены бдительностью и упорным сопротивлением жителей, они выкопали вокруг укреплений широкие и глубокие рвы, наполнили их бревнами и хворостом и хотели все это зажечь, чтобы окружить город морем огня. Однако не удался и этот замысел; ночью, когда ветер подул с той стороны, где наиболее подвергался опасности город, граждане улучили момент и сами подожгли этот костер и обратили его в пепел без вреда для города. Норманны наскоро собрались, как бы одолеваемые страхом, и отступили. Вероятно, причиною такого скорого отступления были слухи, ложные или истинные, о войске, подходящем на выручку городу. В предании это приписывается славным покровителям Сент-Омера, апостолу Петру и св. Бертину.

Однако ж войско, собравшееся в Левене, дошло до реки Маас. Арнульф, король Германии, принял меры к защите и собрал войско у Маастрихта. Норманны перешли Маас при Литтихе и оставили немецкое войска позади. При Аахене они рассеялись по лесам и болотам, убивали всех, кто ни попадался на дороге, брали все повозки и телеги с провиантом для немецкого войска и тем привели его в крайнее затруднение. Немецкие вожди держали военный совет и думали, на что решиться при таком сложном и опасном положении: идти ли через землю Рипуариев в Кельн и оттуда в Трир или, переправившись через Маас, захватить и разрушить норманнские суда. Ночь прекратила совещание, но они так ни на что и не решились.

С рассветом 26 июня 891 года немецкое войско выступило и с развернутыми знаменами, готовое к бою, потянулись вдоль берега реки Маас. Перейдя реку выше Гейле, оно остановилось; собравшись опять, вожди решили: чтобы не утомлять понапрасну все войско, каждый вождь направил по 12 человек для разведки неприятеля. Пока советовались, как привести это в действие, показался передовой отряд норманнов. Полагая, что это отдельный небольшой отряд, немцы преследовали их без всякого порядка. Преследование продолжалось до тех пор, пока в одной деревне они столкнулись со всей силой норманнской пехоты, которая сомкнутым строем напала на немцев и легко опрокинула их. Вожди старались быстрее, насколько позволяло время, восстановить порядок в своих рядах. Но норманнская конница, прискакавшая на звук оружия и военные крики, ворвалась в не совсем построенные ряды и привели к расстройство все войско. Так искусными движениями и тактикой норманны одержали решительную победу над немецким войском и уничтожили его. Зунцо, или Зундерольд, архиепископ Майнцский, граф Арнульф и множество дворян немецкого государства пали на месте сражении. Все спасшиеся от смерти и плена бежали. Победители овладели неприятельским станом, перебили пленников и потом воротились в Левен.

Король Арнульф находился в походе на славян, когда получил весть об участи, постигшей его войско на Маасе. Его глубоко опечалила смерть такого множества храбрых и преданных ему людей; сверх того, Рейнским землям грозила опасность быть наводненными норманнскими полчищами. Арнульф был государем, сохранявшим еще воинский пыл первых Каролингов; он быстро решился выступить в поход, присоединил к себе ратных людей из Саксонии, Баварии и восточных областей государства и с сильным, войском, двинулся к норманнскому стану при Левене.

В тылу стана текла река Диль; спереди стана находилось обыкновенное воинское укрепление или вал. Эти валы норманны устаивали таким образом: обозначив пространство, отводимое для стана, обыкновенно в форме круга, на окружности его вбивали в землю три или четыре ряда столбов, в некотором отдалении одни от других; потом пространство между ними наполняли камнями, дерном, землею. На возникшем таким образом валу они клали еще несколько слоев земли, плотно утоптанной, взятой из рвов, которыми всегда обводили стан.[59]

При Левене, кажется, их стан не был обнесен рвом, потому что они расположились в болотистой стране и перед валом находилось болото. Арнульф затруднялся напасть на них, потому что это можно было сделать не иначе, как пехотою, а королевское войско почти все состояло из конницы. Одушевив речью воинов, он сошел с коня, заставил сделать то же всадников и, взяв знамя, во главе войска пошел по болоту на укрепленный стан. Отдельный отряд норманнского войска отправился далее по Маасу для грабежа. Гордые прежними победами и полагаясь на свой вал, потому что никогда еще не были побеждены внутри укреплений, оставшиеся в стане норманны смеялись над подходившим неприятелем и смотрели на него с презрением.

Дерзкая самонадеянность нередко бывала причиной поражения больших войск. Впереди войска, горевшего желанием, сравняться в храбрости со своим государем и отомстить за смерть павших братьев, Арнульф бросился на укрепление и ворвался в стан. Этот нечаянный успех и замешательство, происшедшее от того между норманнами, навели на них панический страх; не имея других путей для бегства, они бросались сотнями и тысячами в реку Диль, так что она была запружена бесчисленным множеством трупов. Не многие спаслись вплавь; одних потопило тяжелое вооружение; другие — как обыкновенно в минуты нужды берутся за первое лучшее средство к спасению — старались спастись, ухватясь за товарищей, и увлекали их в глубину: видно было, как хватали они друг друга за руки и ноги, цеплялись за шею, одним словом, никто не помогал, а только мешал спасению даже тех, для кого это было возможно.

Число норманнов, погибших при этом случае, полагают до 9000, в том числе двенадцать вождей, и из них многие в королевском сане. Шестнадцать королевских знамен, как трофеи победы, отнесены были в Регенсбург в Баварии, пребывание Арнульфа. В продолжение многих столетий, в воспоминание этой победы, праздновалось 1 сентября; долго также показывали там картину этой замечательной битвы, с надписью, в которой победа приписана св. Мартину.

Эти важные поражения, понесенные норманнами в течение двух лет подряд, в Бретани 890 года и при Левене 891 года, хотя значительно поубавили их силы, однако ж не уронили их мужества.[60] Спасшиеся в последней битве снова присоединились к флоту, вошедшему в реку Маас. На следующий год они сделали набег в прирейнские страны и опустошили все до города Бонна: там овладели они Луплендорфом на правом берегу Рейна. Немецкое войско опять пошло им навстречу. Норманны, уклонясь от правильного боя, пробирались лесами и, дав пройти влево неприятельскому войску, поспешили в монастырь Прюим, недалеко от Люксембурга, и, ограбив его, вступили в Арденнский лес, взяли замок, незадолго перед тем построенный на высокой горе, куда убежали многие жители: все они были перебиты. Вернувшись с богатой добычей в Левен, они снова разбили там свой стан. Тогда во Франции начался голод; поэтому они предприняли поход в Англию с 250 судами. В то же время другой флот, из 80 судов, покинул Францию и также направился в Англию.

Мы видели, что Альфред, великий и благородный государь, снова завоевал отцовское государство, взял опять Лондон, с того времени оставшийся столицею Уэссекских королей, вступил в дружеский союз с норманнами в Восточной Англии и Нортумберленде, наставшие потом мирные годы он посвятил постройке флотов, поправке разоренных замков и городов и обнесению их стенами. В то же время он построил новые башни и укрепления, где нужно было — снабдил города стражею, поставил земское войско на берегах и местах, наиболее подверженных нападению неприятеля. Все это он возложил на епископа Свитгульфа в Ротчестере, епископа Ильгарда в Дорчестере,[61] герцога Этельреда, потомка древнего рода Мерсийских королей и зятя Альфредова, в Лондоне и других в разных местах, графа Бритгульфа, или Биртгульфа, в Эссексе, графа Бульфреда в Ганском графстве.

Его суда, по-другому устроенные, чем у норманнов, имели преимущества перед ними в длине и высоте, лучше плавали и были не так легки. Все подданные, способные носить оружие, разделены были на две половины: одна обязана была всегда быть готовой к выступлению в поход, другая, между тем, оставалась свободной и могла заниматься домашними делами, ожидая своей очереди. При таких мерах для защиты страны Альфред не менее заботился о внутренней безопасности, о законодательстве, управлении, правосудии: его учреждения в духе древних обычаев и нравов сохранились в Англии до нашего времени, в течение почти тысячи лет, несмотря на все потрясения, постигавшие эту страну. Он также любил науки и искусства, оказывал им покровительство и с этими преимуществами соединял личную храбрость и талант полководца. Народ обожал его.