Трое нас и пёс из Петипас - Вацлав Чтвртек
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг Генерал шагнул вперед и быстро наклонился:
– Это что такое?
В руках у него была моя леска. Он держал её не понимая, где у неё конец, а где начало. И в тот же момент петипасский учитель поднял с травы мою удочку. От этого движения леска, которую Руда замотал вокруг вербочек, дрогнула и заблестела на солнце. Учитель сразу заметил её.
– Этот парень, должно быть, ловил здесь кита! – сказал он насмешливо.
Генерал нахмурился:
– А ну-ка, Тоник, расскажи, что здесь произошло!
– Ничего особенного, – ответил я, стараясь не волноваться.
– А что ты прячешь за спиной? Он слегка отодвинул меня, заглянул в ямку и потянулся за карпиком:
– Свежий. Как он туда попал?
Не успел я ответить, как загремел голос петипасского учителя:
– Недомерок?! Это ты его поймал? Я отрицательно замотал головой.
– Не смей врать!
Вот тут я сразу почувствовал, с кем имею дело. Теперь передо мной стоял не рыболов, а строгий-престрогий учитель.
– А знаешь, кто ты после этого? Ты просто выдра! Это она без разбора хватает любую рыбешку!
Генерал не кричал. Он вытащил карпика из ямки и держал его на ладони прямо перед моими главами.
– Вот это, Тоник, меня огорчает куда больше, чем самый скверный ответ на уроке.
– Но ведь это не я его поймал! Честное слово!
Петипасский учитель сердито стукнул удочкой о землю:
– Тогда кто же? Не сам же он выскочил на берег?
– Руда.
– Ах, Руда? А может быть, Станда, Гонза или Ирка? Кто угодно, только не Тонда!
Генерал похлопал его по плечу:
– Подожди, Карел, не горячись!
– А я не могу спокойно смотреть на такие штучки, – проворчал петипасский учитель.
Он взял у Генерала рыбку, отошел к реке и бросил её в воду.
Генерал сел на траву:
– Садись-ка, Тоник, и расскажи все, как было, но только чистую правду!
– Я пошел за пиявкой, а Руда Драбек остался здесь. Он поймал этого карпика. Потом он увидел вас и удрал. Я не хотел говорить вам об этом – ведь Руда ловил на мою удочку.
Только я это сказал, как Генерал поднялся с травы весь красный от возмущения.
– В следующий раз придумай что-нибудь поостроумнее!
Да, много скверных минут пришлось мне пережить в Петипасах, но эта минута была самой горькой. Я говорил чистую правду, а Генерал почему-то не верил мне.
– Не притворяйся невинным младенцем! Оказывается, ты не только выдра – ты ещё и лгун!
Я скрипнул зубами и закричал:
– Думайте что хотите, а я говорю вам правду!
– Молчи! Лучше не продолжай, – тихо сказал Генерал. – При чём тут Руда Драбек, когда он проводит каникулы в Гуменном?
– Вот и неправда! Он здесь!
Но Генерал мне уже ни в чем не верил:
– Ты лгун и к тому же порядочный трус!
Я чуть не заревел от обиды. В тот же миг закачались ветки деревьев за спиной Генерала и на берег выскочила Анча. И тут же зацепилась за мою леску. Но она даже не обратила на это внимания. За Анчей выскочил Пецка. Он вертел хвостом и лаял так громко, что в ушах звенело. Щеки у Анчи горели. Она подбежала прямо к Генералу:
– Неправда, Тонда вовсе не трус!
В эту минуту я был готов ради Анчи на все! Она перебросила косы за спину и спросила:
– Значит, вы его учитель?
Генерал удивленно кивнул.
Тогда Анча показала на петипасского учителя:
– А это вот наш учитель. Спросите его, врала я когда-нибудь?
– Девчонка она озорная, но врать ни за что не станет, – подтвердил петипасский учитель.
– Вот видите! – обрадовалась Анча. – А теперь я расскажу вам, как все это было.
Она повела рукой, словно хозяйка, приглашающая гостей к столу. Генерал и петипасский учитель опустились на траву. Пецка уселся на колени к Генералу. Анча тоже присела, и стала рассказывать:
– Я видела все своими глазами. Мне, правда, немного мешали ветки. Пришла я сюда только в четыре часа, раньше никак не могла – убирала комнату. Здесь я увидела одного Руду. Мне не хотелось встречаться с ним, вот я и спряталась за вербами.
– Короче, Анча, – перебил её учитель.
Анча кивнула, вскочила с земли и показала на меня пальцем:
– Смотрите! Это он только сейчас такой смирный, а посмотрели бы вы на него немного раньше!
Сейчас я вам покажу! – И в ту же секунду она оказалась возле ямки, где недавно лежал карпик. Фыркнула носом, покачалась на носках, ну, прямо, как Руда, и произнесла его голосом: – «Он у меня в ямке. Вот посмотри! Ну, что скажешь?» – Потом она повернулась на пятках. И вот уже рядом с Рудой стоял я и кричал: «Ведь это же недомерок! Понимаешь? Не-до-ме-рок!» И вот уже снова рядом был Руда: «Ну и что? Теперь я и сам вижу, что это недомерок! Подумаешь!»
Анча снова перевернулась, расставила ноги, словно собираясь драться, и сказала моим голосом:
– «Руда, я должен тебя избить!» – Тут она остановилась, одернула платье, и снова перед нами была Анча. – Ну, вот они и подрались! А потом Руда увидел вас и убежал.
Генерал и петипасский учитель стали выяснять, какой же это Руда, – тот, который каждое лето ездит в Петипасы, или это Руда Драбек из класса Генерала. А может, это и вправду один и тот же Руда? Спорили они долго. Наконец Генерал кивнул головой:
– Теперь мне все абсолютно ясно! Беру, Тоник, свои слова обратно!
Анча радостно толкнула меня в спину:
– Вот видишь! Теперь ты уже не выдра, не лгун и не трус!
Я был страшно рад, что все кончилось так благополучно. Взял жестянку с червями и протянул её учителям:
– Возьмите её себе, я удить сегодня все равно уже не буду. А если хотите, сбегаю за пиявками. Они тут рядом, у ручья.
– Пошли все вместе, – решил Генерал.
За одну минуту я наловил девять пиявок. Генерал и петипасский учитель разделили их между собой и отправились куда-то вверх по реке.
Возвращаясь обратно на лужайку, я всю дорогу придумывал речь, которую скажу Анче.
Между тем она не сидела без дела. Ещё издали я увидел, как она ползает на коленях по траве и распутывает узлы, которые сделал Руда на моей леске. Пецка сидел рядышком, та сел возле Пецки. Осторожно взял леску у Анчи из рук и стал вспоминать первое слово из приготовленной речи.
Анча, улыбаясь, поглядывала, на меня. Потом подняла с земли майку и подала её мне:
– Оденься, а то замерзнешь!
Я знал: нужно срочно что-то сказать ей, иначе мы никогда не помиримся. Я взял Пецку на руки и громко шепнул ему в ухо:
– Пецка, скажи Анче, как я рад, что она больше не считает меня трусом.
Анча отобрала у меня Пецку и шепнула ему в другое ухо:
– Пецка, скажи Тонде, что я его друг.
15
На другой день было воскресенье. Пани Людвикова надела новый фартук. Потом вытащила из шкафа праздничный костюм пана Людвика и почистила его. В кухне на лавке уже стояли начищенные ботинки. На носках у них играли солнечные блики.
– Никому не разрешает к ним притронуться, – сказала мне пани Людвикова. – Сам всегда их чистит. Ну, а ты как, уже умылся?
Я показал ухо – там ещё не успела высохнуть вода. Пани Людвикова положила щетку в ящик, открыла дверь и крикнула:
– Когда же ты придешь переодеваться?
– Сейчас, мать, сейчас! – отозвался откуда-то сверху пан Людвик.
Пани Людвикова присела на стул у печки и сложила руки на коленях.
– Вот так уже тридцать лет, Тоник. Каждое воскресенье я достаю Людвику выходной костюм, потом он берется за что-нибудь, а вечером неодетый костюм убирается в шкаф.
Наверху что-то загромыхало.
– Проклятая пакля! – испугалась пани Людвикова. – Ещё покалечится из-за неё! Ну-ка, беги на чердак и помоги ему. Ты скорее разберешься в этом хламе!
На чердак вела винтовая лестница. В два счёта я был наверху. Пан Людвик стоял над огромным ящиком в темном углу чердака и что-то в нем переворачивал. Вокруг него поднималась пыль и кружилась в столбе яркого света, проникавшего сюда через круглое окошко.
И мне снова показалось, будто пан Людвик капитан пиратов и разыскивает клад в трюме захваченного корабля. Я даже разозлился на себя: «Никакой пан Людвик не капитан! И вовсе не клад он ищет, а просто кусок пакли».
– Мне кажется, здесь легче найти клад, чем эту проклятую паклю, – проворчал в эту минуту пан Людвик.
Я перескочил через балку и остановился у ящика:
– Я помогу вам!
Пан Людвик вытер ладонью пыль с бровей.
– Оказывается, ты ещё жив, Тоник?
Мне стало ужасно стыдно – ведь я даже не поблагодарил его за вчерашних червей. Пан Людвик пригладил рукой волосы. Между пальцами у него запуталась длинная паутина. Осторожно он отнес её к окну и пустил по ветру. Возвращаясь назад, глянул в старое зеркало, которое стояло на балке:
– Господи, да ведь я настоящий пират!
Я подошел к нему и тронул за рубашку:
– Неправда! Вы не пират! И вовсе не надо вам быть пиратом!
Он наклонился ко мне и радостно усмехнулся:
