Трое нас и пёс из Петипас - Вацлав Чтвртек

Он вернулся к остальным, и все пятеро пошли за мной, как судьи, которым предстояло вынести мне приговор.

Я был уверен, что покажу петипасским мальчишкам такую ловлю, какой они ещё не видывали.

Наконец подошли к перевозу. Пан Роучек со своим паромом находился на другой стороне реки; надо было ждать, пока он вернется. Я стоял у причала, с нетерпением поглядывая на реку. И вдруг насторожился – мальчишки за моей спиной разжужжались, как шмели. Затем послышался писклявый голос Лойзы:

– Жолса, хочешь конфетку?

Я так и подскочил. Раз собака, здесь, значит, и Анча неподалеку. Все-таки пришла. И, наверное, тоже идёт к казинской скале. Я обернулся и увидел Руду. Он только что вышел из дома перевозчика и теперь направлялся к нам, поддавая на ходу камешек.

Лойза бросился ему навстречу и снова крикнул:

– Жолса, принеси камешек!

Потом немного отбежал, спрятался за спину Грудека и хотел было ещё разок обозвать Руду, но Грудек не позволил. Он схватил Лойзу за локоть и тихо предупредил:

– С этим ни слова, ясно?

Я взглянул на остальных мальчишек. Все они смотрели кто куда, только не на Руду.

Было ясно, что петипасские ребята исключили Руду из своей компании. В нашем классе поступают так же. Никто не имеет права разговаривать с провинившимся.

Руда, видно, растерялся. Он стоял на одном месте и пяткой забивал камень в песок.

Между тем паром возвратился. Пан Роучек привязал его канатом к двум столбикам, снял пропотевшую майку и прополоскал её в воде у берега.

Потом закинул майку себе на спину, чтобы было прохладней.

– Здорово сегодня припекает, Тоник! А вода-то в реке прибавляется! Ты за карпами?

Мне захотелось показать, что я тоже кое в чем разбираюсь, и с видом знатока я заявил:

– Вода сегодня мутная, рыба хорошо пойдет на червя.

– Пожалуй, и усач может попасться, – заметил пан Роучек. – А где ты собираешься ловить?

– Под казинской скалой. Да только вот не знаю, как туда идти.

Перевозчик посмотрел на петипасских ребят:

– А разве эти молодцы не могут тебя проводить? Или наш Руда?

Мальчишки утихли. Руда молча завязывал шнурки у тапочек.

– Вот оно что! Выходит, вся компания в ссоре, – усмехнулся перевозчик. – Ну, тогда смотри.

Отсюда ты пойдешь вниз по реке, пока не увидишь самую последнюю скалу – она стоит на другом берегу. Это и есть Казин. Читать умеешь?

– Ну ещё бы!

– Вот на ней ты и прочтешь это название.

«А ведь хорошо, – подумал я, – если бы везде названия писались прямо на скалах, на холмах, на горах. Вот было бы легко учить географию!»

Я кивнул перевозчику и направился вниз по реке. На некотором расстоянии за мной по-прежнему шагали петипасские мальчишки. Позади всех плелся одинокий Руда.

Берег, по которому мы шли, был на вид какой-то пустынный. Росли тут лишь чертополох да гусиная травка. Всюду валялись бутылочные осколки.

Гораздо интереснее было на другом берегу. Там вдоль реки тянулись отвесные скалы – полезешь на такую скалу, живо сорвешься. Местами они поросли лесом, а там, где не могли удержаться большие деревья, росли только маленькие березки. Этим все нипочём, цепляются корнями за каждую трещину.

Но вот уже и на нашем берегу есть чем полюбоваться. На берегу – густая трава, вербы у самой воды, а гусей кругом просто видимо-невидимо.

Мы шли по узкой тропинке мимо деревянных домиков, окруженных садами. В садах было столько цветов, что им уже не хватало места за оградой – многие росли прямо у дороги.

Река, освещенная солнцем, сверкала, как золото. Но и без солнца она была бы не хуже. Любая рыба из тех, что я знаю, отлично жила бы в такой реке. Тут были и места с быстрым течением, которые любит усач, и омуты для карпов, и тихие заводи, где подстерегают добычу голавли. И лещи, и угри, и плотва – для всех тут было раздолье.

Я шел и любовался природой. И река, и сады, и скалы – все было здорово!

И вдруг я увидел Казин. Это оказалась желтая скала на другом берегу реки. Большими белыми буквами на ней было написано: «Казин».

Я перебежал реку по узкому деревянному мостику. В будке на другом берегу сидел дед и брал монеты за переход. Увидев мою удочку, он спрятал руки в карманы и замотал головой:

– С рыбаков не беру!

Ничего не взял он и с петипасских ребят. Один только Руда должен был заплатить.

Вдоль берега прямо от будки тянулась дорога, усаженная вербами и другими деревьями. Эта аллея довела нас до самой скалы. Подходящего местечка, и тут не оказалось, и мы двинулись в обход. Но теперь уже не по дороге, а по тропинке, высеченной прямо в скале. Тропинка забирала все выше и выше, и вскоре река оказалась где-то под нами. Я вспомнил слова петипасского учителя: «Смотри, Тонда, не свались с нашего Казина!»

Потом начался спуск, и через две минуты мы вышли на зеленую лужайку с другой стороны скалы. На этой лужайке с трудом разместились бы два рыболова.

Вокруг росли густые вербы. Река здесь была тихая и глубокая. Только за вербами слышался легкий шум – там в Бероунку впадал какой-то ручей.

Я уселся на траву и стал налаживать удочку. Петипасские мальчишки расположились на склоне, как раз за моей спиной. Руда обошёл их и улегся животом прямо на камни. Я так волновался, что даже руки у меня дрожали. Сначала я вынул из коробки крючок – тот самый, что нашел однажды у Влтавы под Голешовицким мостом. Это был на редкость счастливый крючок. В другой коробке у меня лежало свинцовое грузило. Этим грузилом я пользовался уже два года, и ни разу оно меня не подводило. Потом я достал из жестянки червяка. Насадил его на крючок особым способом – так меня когда-то учил один старый рыбак.

Мальчишки внимательно следили за мной. Руда лежал в сторонке и громко посвистывал – дескать, мне до вас и дела нет.

Я взмахнул удочкой и скороговоркой пробормотал свое заветное заклинание:

– Река, река, дай мне рыбу!

Зажав удочку двумя камнями, я уселся рядом. А теперь пусть только попробует поживиться моим червяком большой карп из-под скалы! Я покажу ему, какой я рыболов! И мальчишкам из Петипас тоже.

И вдруг я вспомнил об Анче. Было четверть третьего, а она ещё не пришла. Я взбежал по склону и оглянулся но сторонам. Все мальчишки вытаращили на меня глаза: что это я такое делаю?

– Это он высматривает, не плывет ли на его червя кит! – крикнул Руда.

А Индра Клоц тихо сказал мне:

– Клюет!

Я тут же бросился к удочке. Но поплавок уже успокоился. Я должен был думать только о рыбе, а думал об Анче. Почему она не пришла? Мне стало как-то грустно. А это самое скверное для рыболова, когда плохое настроение.

– Эй, приятель, куда же ты смотришь? Ведь снова клюет, – подтолкнул меня в спину Грудек.

Я рванул удочку, подсек, рыбы уже не было.

– Так она тебя и ждет! – засмеялся Руда.

Но остальные мальчишки даже не улыбнулись. Они собрались в кучку и стали о чем-то советоваться. Потом от них отделился Грудек.

– Ну-ка, покажи леску! – сказал он, подходя ко мне.

Я протянул ему удочку. Грудек попробовал на ноготь крючок, взвесил на ладони грузило:

– Ребята, тут у него все в порядке!

Возвратил мне удочку и покачал головой:

– Что ж это ты? Рыба клюет, а ты её даже подсечь не можешь.

– С собаками у него лучше получается! – пискнул Лойза Салих.

Грудек строго посмотрел на него.

И снова поплавок покачивается на воде. Примчались ласточки, покрутились над удочкой, подивились на жалкого рыболова и опять куда-то улетели.

Эх, если б здесь была Анча! Все пошло по-другому! Я бы подсек каждую рыбешку, которая только лизнула червяка. Но Анчи не было, и мне становилось все грустней и грустней. Какая ловля без настроения?

Плеснуло – и удочка соскочила в воду. Я схватил её обеими руками и подсек так быстро, что леска вылетела из воды. Грузило просвистело в воздухе. Все присели, А Руда выкрикнул:

– Славный тополь ты поймал!

Это была сущая правда: крючок засел высоко в ветвях. Лойза Салих должен был лезть за ним на дерево.

От обиды слезы выступили меня на глазах. Что может быть хуже для рыболова, чем такая неудача! А дальше? Что я стану делать, когда ребята начнут надо мной смеяться? Но они молча посматривали друг на друга. Только Лойза Салих, подавая мне крючок, заметил:

– Понимаешь ли, у нас рыба водится в речке… – Мне оставалось только вздохнуть:

– Сам не пойму, что это сегодня со мною… Про себя я подумал: «А не лучше ли удрать и спрятаться в вербах?..» Чего ещё ждут эти ребята из Петппас? Ну какие ещё несчастья могут свалиться на голову плохого рыболова? Я и вправду продемонстрировал рыбную ловлю, которую им вряд ли приходилось видеть. Эти мальчишки из Петипас до смерти не забудут, как я удил рыбу под казинской скалой. И, вспомнив, обязательно посмеются. Пять мальчишек из Петипас будут смеяться надо мной всю жизнь! Нет, какое там пять! Сегодня же вечером надо мной будут потешаться все петипасские ребята. И Анча тоже.