Танец души - Барбара Картленд

— Не надо, милый, — попросила она, — какой смысл бунтовать? Ничего тут не поделаешь, от наших переживаний, к сожалению, лучше не станет.

Он прижался щекой к ее мягким волосам и глубоко вздохнул. Больше они на эту тему не говорили.

Закончив занятия в школе, Фиона поехала в Челси на свою старую квартиру.

Она договорилась с хозяином о прекращении аренды и попросила, чтобы он где-нибудь пока подержал мебель.

Дома на нее обрушились воспоминания о Дональде, и Фиона решила, что нехорошо с ним обошлась, не повидавшись с ним ни разу за столь долгое время.

От Кэри она написала ему, сообщив об отъезде на отдых в деревню, но по возвращении в Лондон на встречу не отважилась.

Упаковав необходимые вещи, она медленно направилась домой.

Когда Фиона вернулась, в квартире никого не было, и тишина подействовала на нее угнетающе.

Фиона обвела глазами прекрасную гостиную с огромными букетами цветов, с красивыми шторами, колыхавшимися от легкого ветерка, который проникал через открытые окна.

Фиона снова вспомнила об утренней вспышке Джима.

«Почему он вдруг разгорячился?» — гадала она. Она вошла в его комнату, почти не раздумывая. Может быть, здесь обнаружится какой-то ключ к разгадке?

На столе лежала пачка писем и стояла ее фотография в коричневой кожаной рамке.

Неделю назад Фиона сделала Джиму сюрприз, преподнеся свой снимок в подарок, и сейчас у нее снова появилась нежная улыбка при воспоминании о том, как он обрадовался.

Она глянула на пачку писем, поспешно отвернулась, подумав: «Не могу же я в самом деле читать его письма». Она устыдилась самой этой мысли.

Она открыла ящик туалетного столика, навела там порядок, сложила носовые платки в аккуратные стопки, а галстуки разложила веером. Открыла другой ящик и изумленно ахнула.

В ящике лежало письмо без конверта.

Движимая непреодолимым любопытством, Фиона вытащила письмо и посмотрела на подпись в конце — «Энн».

Почему-то она знала, что найдет это письмо. Предчувствие и толкнуло ее на поиски.

Теперь, когда письмо было у нее, она побледнела и задрожала, пальцы ее затряслись, листок ходил ходуном в ее руках, пока девушка вглядывалась в первые строчки.

Она прочла письмо от начала и до конца. Затем перечитала еще раз. Положила на место и пошла к себе в комнату.

Там она долго сидела, не шевелясь, глядя прямо перед собой ничего не видящими глазами. В мозгу ее повторялись прочитанные фразы. Ей уже никогда их не забыть, они навсегда останутся с ней — навсегда.

«Я получаю развод через три дня, — вот что она прочитала, и дальше: — Как я жажду увидеть тебя, дорогой мой Джим! Наконец-то мы сможем пожениться».

«Наконец-то мы сможем пожениться», — безмолвно шевелились губы Фионы, повторяя эти слова.

Ну вот… гром грянул. Энн получила свободу, а свобода Энн означает, что Фиона должна лишиться всего, что является смыслом ее жизни. Она не ожидала, что это будет так скоро.

Ведь знала, что это рано или поздно произойдет, мысль об этом всегда таилась в подсознании. И внутренний голос постоянно нашептывал:

«Будь счастлива, пока можешь. Радуйся, пока можешь. Завтра все может кончиться».

Что теперь делать? Какое будущее ждет ее без Джима? А потом пришла горькая мысль, что и Джима ждет будущее без нее.

«Через три дня».

И Фиона вдруг приняла решение не обсуждать это с Джимом. Что бы ни случилось, им надо расстаться, не прощаясь.

Есть вещи слишком интимные, чтобы их высказывать, слишком личные, чтобы их обнаруживать, слишком болезненные, чтобы их демонстрировать.

Точно так же, как люди отводят глаза от страшной раны, чувствительные натуры уклоняются от проявления чересчур сильных чувств.

«Джим не должен мне ничего говорить», — подумала про себя Фиона.

Она пошла к телефону и заказала два билета в театр на спектакль, который они оба хотели увидеть.

Потом спустилась вниз и попросила прислать обед на двоих, выбрав любимые блюда Джима и бутылку шампанского.

«Я не подам вида, что все знаю, — сказала она себе. — Я должна притвориться счастливой. Наш последний вечер должен быть веселым и беззаботным».

На следующее утро Фиона стояла в гостиной и смотрела через окно на Джима, который шел вниз по улице. Его волосы блестели на солнце. Дойдя до угла, он весело помахал ей рукой.

Потом завернул за угол и скрылся из виду.

— Прощай! — прошептала она и закрыла лицо руками.

Он ушел, исчез из ее жизни, еще не зная об этом, счастливый, пусть даже озабоченный мыслью о необходимости рассказать ей про письмо Энн.

Фиона содрогнулась от неудержимых рыданий, потом усилием воли взяла себя в руки. В течение всего прошлого вечера ей пришлось играть и притворяться, хотя она никогда раньше этого не делала.

Они с удовольствием пообедали вместе, посмеялись за ужином, вернулись домой рано, еще до наступления ночи, ничего более не желая, только бы остаться наедине.

Они многое нашептали и набормотали друг другу, и Фиона предчувствовала, что вечер этот останется сказочным воспоминанием, которое поможет ей пережить много долгих и тяжких лет.

Остатки завтрака на столе напоминали о последней совместной трапезе. Вернувшись вечером, Джим обнаружит пустую квартиру.

Но все равно, лучше оставить его так, чем вместе мучиться в течение долгих часов, испортив счастье, подаренное ими друг другу.

Словно сами боги помогали ей привести в исполнение план бегства. Сегодня утром Джим получил паспорт Фионы, который был нужен для поездки в отпуск на юг Франции.

«Мне надо уехать за границу», — решила она.

Джим распечатал конверт в постели и отдал паспорт ей, подшучивая над фотографией, которая, как все фотографии на паспортах, изображала Фиону ничем не примечательной дурнушкой.

Затем пришла мысль о деньгах. В кошельке оставались пятнадцать шиллингов из жалованья за прошлую неделю.

«На это далеко не уедешь», — подумала Фиона, и сказала, ненавидя себя за эту просьбу:

— Не дашь ли мне немного денег для хозяина дома? Мы еще не оплатили счет за прошлую неделю.

Перед уходом Джим выписал чек на двадцать пять фунтов и оставил на письменном столе.

— Предоставляю расплачиваться тебе, — сказал он, — и, пожалуйста, заплати по небольшому счету в аптеке.

Фиона пообещала, и вот теперь взяла чек и положила его в сумочку. Принялась лихорадочно упаковывать вещи, собирая по квартире подарки Джима.

Она знала, что, даже сердясь на ее неожиданное исчезновение, он расстроится, если она оставит хоть один из его подарков как мучительное напоминание о себе.

Фиона оставила только одно — свою фотографию. Не смогла ее забрать, хоть и понимала, что это неразумно.