Расстрелять - Александр Покровский

Часть третья

(Эпилог, который легко мог бы быть и прологом)

- Сучара! Кто это опять мне приклеил?! Вахта! Вахтенный! Где наша вахта?! Вот сучок! И не отодрать! Вычислю - убью!

Разнос

Подводная лодка стоит в доке, в заводе, в приличном, с точки зрения вина и женщин, городе. В 20.00 на проходной палубе третьего отсека встречаются командир ракетоносца - он только что из города - и капитан-лейтенант Козлов (двенадцать лет на "железе"). Последний, по случаю начавшегося организационного периода и запрещения схода с корабля, пьян в сиську.

Командир слегка "подшофе" (они скушали литра полтора). У командира оторвался козырек на фуражке. Видимо, кто-то сильно ему ее нахлобучил. Между козырьком и фуражкой образовалась прорезь, как на шлеме у рыцаря, в которую он и наблюдает Козлова. Тот силится принять строевую стойку и открыть пошире глаза. Между командиром и Козловым происходит следующий разговор:

- Коз-ззз-лов! Е-дре-на вош-шь!

- Тащ-щ ко-мн-дир!

- Коз-ззз-лов! Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!

- Тащ-щ... ко-мн-дир!..

- Коз-ззз-лов! Ел-ки-и!..

Выговаривая "едрена вошь" и "елки", командир всякий раз, наклонившись всем корпусом, хватается за трубопроводы гидравлики, проходящие по подволоку, иначе ему не выговорить.

Всем проходящим ясно, что один из собеседников сурово спрашивает, а другой осознает свое безобразие. Проходящие стараются проскользнуть, не попадаясь на глаза командиру.

Подходит зам и берет командира за локоток:

- Товарищ командир.

Командир медленно разворачивается, выдирает свой локоть и смотрит на зама через прорезь. Лицо его принимает выражение "ах ты, ах ты!". Сейчас он скажет заму все, что он о нем думает. Все, что у него накипело.

- Товарищ командир, - говорит зам, - у вас козырек оторвался. Глаза у командира тухнут.

- Мда-а?.. - говорит он, скользя взглядом в сторону. Хорошо... - и тут его взгляд снова попадает в Козлова. Тот силится принять строевую стойку.

- Козлов!!! - приходит в неистовство командир. Коз-ззз-лов!!! Е-д-р-е-н-а в-о-ш-ь!!

- Тащ-щ... ко-мн-дир...

Правду в глаза

Назначили к нам на экипаж нового зама. Пришел он к нам в первый день и сказал:

- Давайте говорить правду в глаза. В центре уже давно говорят правду в глаза. Давайте и мы тоже будем говорить.

И начали мы говорить правду в глаза: первым рубанули командира - выбросили его из партбюро за пьянство - взяли и выкинули, а вдогонку еще и по лысине треснули - выговор воткнули, но и этого показалось мало - догнали и еще ему навтыкали, пока он не успел опомниться - переделали выговор на строгий выговор. Потом его потащили за чуприну на парткомиссию, и парткомиссия до того от перестройки в беспамятство впала, что утвердила ему не просто строгий выговор, а еще и с занесением.

Командир сначала от всех этих потрясений дара речи лишился и всю эту процедуру продержался в каком-то небывалом отупении.

Потом он себе замочил мозги на сутки в настое радиолы розовой, пришел в себя и заорал на пирсе:

- Ме-ня-яяя!!! Как ссс-ра-но-го ко-тааа!!! Этот пидор македонский! Этот перестройщик ушастый! ГАНДОН ШТОПАНЫЙ!!! И-я-я-я! Дни и ночи-ии! Напролет... как проститутка-ааа! В одной и той же позе-еее! ...Не ме-ня-я бе-ль-яя! Насиловали все кому не лень! Брали за уши и... Я не спал... не жрал... У меня кожа на роже стала, как на жжжжо-пе у кррроко-дила! Откуда он взялся на мою лысую голову?! Откуда?! Где нашли это чудо природы?! Где он был, когда я автономил? Где?! Я ВАМ ЧТО!!!

После этого два дня было тихо. Потом от нас зама убрали.

Черный песец

Есть такой на флоте зверь - "черный песец", и водится он в удивительных количествах. Появляется он всегда внезапно, и тогда говорят: "Это "черный песец" - военно-морской зверь".

...Первый час ночи; лодка только с контрольного выхода, еще не успели как следует приткнуться, привязаться, принять концы питания с берега, а уже звонками всех вызвали на пирс, построили и объявили, что завтра, а вернее, уже сегодня, в десять утра, на корабль прибывает не просто так, а вице-президент Академии наук СССР вместе с командующим, а посему - прибытие личного состава на корабль в пять утра, большая приборка до девяти часов, а затем на корабле должны остаться: вахта, командиры отсеков и боевых частей, для предъявления. В общем, смотрины, и поэтому кто-то сразу отправился домой к женам, кто-то остался на вахте и на выводе нашей главной энергетической установки, а кто-то, с тоски, лег в каюте в коечку и тут же... кто сказал "подох"? - тут же уснул, чтоб далеко не ходить.

К девяти утра сделали приборку, и корабль обезлюдел; в центральном в кресле уселся командир, рядом - механик, комдив три, и остальные-прочие из табеля комплектации центрального поста; весь этот человеческий материал разместился по-штатному и предался ожиданию. Волнение, поначалу способствующее оживлению рецепторов кожи, потихоньку улеглось, состояние устоялось, и сознание из сплошного сделалось проблесковым.

Вице-президента не было ни в десять, ни в одиннадцать, где-то в полдвенадцатого обстановку оживил вызов "каштана", резкий, как зубная боль, - все подскочили. Матрос Аллахвердиев Тимуртаз запросил "добро" на продувание гальюна третьего отсека.

- Комдив три! - сказал командир с раздражением.

- Есть!

- Уймите свой личный состав, уймите, ведь до инфаркта доведут!

- Есть!

- И научите их обращаться с "каштаном"! Это боевая трансляция. Научите, проинструктируйте, наконец, а то ведь утопят когда-нибудь нас, запросят вот так "добро" и утопят!

- Есть!

Трюмный Аллахвердиев Тимуртаз был в свое время послан на корабль самим небом. Проинструктировали его не только по поводу обращения с "каштаном", но и по поводу продувания гальюна. Происходило это так:

- Эй, там внизу, "баш уста", ты где там?

- Я здэс, таш мычман!

- Ты знаешь, где там чего открывать-то, ходячее недоразумение?

- Так точно!

- Смотри мне, сын великого народа, бортовые клапана не забудь открыть! Да, и крышку унитаза прижми, а то там заходка не пашет, так обделаешься - до ДМБ не отмоешься, мама не узнает!

- Ест...

- А ну, докладывай, каким давлением давить будешь?

- Э-э.. все нормально будет.

- Я те дам "все нормально", знаем мы: смотри, если будет, как в прошлый раз, обрез из тебя сделаю.

- Ест... Бортовые клапана Тимуртаз перепутал: он открыл, конечно, но не те. Потом он тщательно закрыл крышку унитаза, встал на нее сверху и вдул в баллон гальюна сорок пять кило вместо двух: он подумал, что так быстрее будет. Поскольку "идти" баллону гальюна было некуда, а Тимуртаз все давил и давил, то баллон потужился:- потужился, а потом труба по шву лопнула и содержимое баллона гальюна - двести килограммов смешных какашек --- принялись сифонить в отсек, по дороге под давлением превращаясь в едучий туман. Наконец баллон облегченно вздохнул. Туман лениво затопил трюм. Тимуртаз, наблюдая по манометрам за процессом, решил, наконец, что все у него из баллона вышло, перекрыл воздух, спрыгнул с крышки унитаза и отправился в трюм, чтоб перекрыть бортовые клапана. При подходе к люку, ведущему в трюм, Тимуртаз что-то почувствовал, он подбежал к отверстию, встал на четвереньки, свесил туда голову и сказал только: "Вай, Аллах!"

Прошло минут двадцать, за это время в центральном успели забыть напрочь, что у них когда-то продували гальюн. Туман, заполнив трюм по самые закоулки, заполнил затем нижнюю палубу и, нерешительно постояв перед трапом, задумчиво полез на среднюю, расположенную непосредственно под центральным постом.

Центральный пребывал в святом неведении:

- Что у нас с вентиляцией, дежурный?

- Отключена, товарищ командир.

- Включите, тянет откуда-то...

Дежурный послал кого-то. Прошло минут пять.

- Чем это у нас пованивает? - думал вслух командир. Комдив три!

- Есть!

- Пошлите кого-нибудь разобраться.

Старшина команды трюмных нырнул из центрального головой вниз и пропал. Прошла минута - никаких докладов.

- Комдив три!

- Есть!

- В чем дело?! Что происходит?!

- Есть, товарищ командир!

- Что "есть"? Разберитесь сначала!

Комдив три прямо с трапа ведущего вниз исчез и... тишина! Командир ворочался в кресле. Прошла еще минута.

- Черти что! - возмущался командир. - Черти что!

Туман остановился перед трапом в центральный и заволновался. В нем что-то происходило. Видно, правда, ничего не было, но жизнь чувствовалась.

- Черт знает что! - возмущался командир. - Воняет чем-то. Почти дерьмом несет, и никого не найдешь! - командир даже встал и прошелся по центральному, потом он сел:

- Командир БЧ-5! - обратился он к механику.

- Есть!

- Что "есть"?! Все мне говорят "есть", а говном продолжает нести! Где эти трюмные, мать их уети! Разберитесь наконец!

Командир БЧ-5 встал и вышел. Командиру не сиделось, он опять вскочил:

- Старпом!

- Я!!!

- Что у вас творится в центральном?! Где организация?! Где все?! Куда все делись?!

Старпом сказал: "Есть!" - и тоже пропал. Наступила тишина, которая была гораздо тишинее той, прошлой тишины. Туман полез в центральный, и тут, опережая его, в центральный ввалился комдив три и, ни слова не говоря, с безумным взором, вывалил к ногам командира груду дезодорантов, одеколонов, лосьонов и освежителей.