Заклятый друг (СИ) - Нэн Джойс

Что я скажу маме и папе? Как объясню, что на самом деле произошло?

Я должна справиться сама. Идти дальше. Выкарабкаться и идти.

Даша Соболева никогда не отступает.

— Я могу оставить у Вас вещи до вечера? Чемодан не займёт много места.

— Конечно, — Ольга Сергеевна растягивается в такой улыбке, как будто жизнь мне спасла.

Накидываю куртку и шарф. Всё самое необходимое в рюкзак.

— Пойдёшь искать?

— Мне в Москву надо.

— Там за такие деньги ничего не снимешь.

— Я знаю. Я раньше там жила, Ольга Сергеевна.

— А что же уехала?

— Скоро вернусь за вещами. Спасибо.

— Дашенька. Захвати мусор. Пожалуйста.

Я возвращаюсь с порога. Вытаскиваю из-под мойки завязанный пакет. Он цепляется за дверцу. И вспарывается.

Ольга Сергеевна испуганно охает, когда всё содержимое вываливается на пол.

Я нахожу новый пакет, и голыми руками сгребаю всё в него. Вытираю слёзы, которые в последнее время начинают лить неконтролируемо — грёбаное эмоциональное недержание. И отгоняю Муську.

Всегда голодная кошка с рычанием хватает картофельный очисток и шныряет под стол.

Забираю мешок.

— Спасибо, Дашенька, — раздаётся мне вслед.

В подъезде воняет хлоркой и гнилыми фруктами. Меня подташнивает.

Выход мне загораживает сосед Ольги Сергеевны.

— Ты в магазин, малыш? Возьми меня с собой. Я куплю тебе сладенького, — остроносый алкаш упирает руку в дверной проём, не даёт мне пройти.

— Не нужно, спасибо.

Я пытаюсь нырнуть под его рукой, но он делает шаг в сторону, и я упираюсь носом в его грудную клетку.

Он такого же роста как Макс. И меня парализует эта ассоциация.

Я чувствую, как холодеют руки. И рвотный позыв уже становится невозможно сдерживать.

— Не нужно. Ведь ты сама сладенькая. Может хватит от меня бегать? — чужая рука прижимается к моей талии. — Всё равно ведь не убежишь.

Его дыхание стекает с моей макушки на лицо липкой, пропитанной ацетоном слизью.

Может это было лучшим способом показать, насколько он мне отвратителен?

Я даже не попыталась отвернуться.

И меня попросту стошнило ему на куртку.

— Твою мать блядь! — он отскакивает назад, и я, не теряя ни секунды, вылетаю из подъезда.

Пока бегу по двору, мусорный пакет снова прорывается.

Тротуар за мной теперь устлан помоями. И от меня несёт помоями.

Я насквозь пропитана мерзостью. Потому что собираюсь совершить мерзкий поступок.

22. Даша

Плевать я хотела на моральные нормы и их вариации. Я сама себя предаю. Вот что всегда казалось мне самым отвратительным из возможного.

Но я сажусь в электричку. И еду в Москву.

Прежде, чем добраться до больницы, в которую я записалась ещё вчера, мне нужно в центр.

Там у Коли офис. И я хочу встретиться с ним и попросить денег на первый взнос для аренды.

Коля не откажет, я знаю. Но это всё равно унизительно.

У входа курят. Сейчас послеобеденное время. Мужчины в пальто и девушки в туфельках-лодочках.

Мне стыдно за мои протёртые джинсы. Но выкладывать товар на нижних полках удобнее, когда я встаю на колено.

Смысл покупать новую одежду сейчас? Бесполезная трата денег. Неизвестно как будет меняться мой вес во время беременности…

Стоп. О чём я сейчас подумала? Во время какой беременности?!

Очнись, Даша! Ты собираешься убить этого ребёнка! Да ещё заплатить денег, чтобы тебе в этом помогли!

Я ощущаю на себе брезгливые взгляды, когда достаю из кармана старенький телефон и записную книжку.

Нахожу номер Коли и набираю.

Наверное, зря себя накручиваю. Я ведь вполне могу сойти за курьера. И вовсе никто на меня не смотрит.

— Соболева? — он узнаёт мой голос. — Вот это сюрприз! Куда ты исчезла? Почему не выходила на связь?

— Ты на работе?

— Где же мне ещё быть? А ты? Греешься на лучшем пляже Манкоры? И потягиваешь Писко сауэр, пока Серёга разминает твои ножки? Почему перестала выкладывать фотки? Жадина. Нет чтобы впечатлениями поделиться с друзьями…

— Я в Москве. И мне срочно нужно с тобой поговорить.

Замешательство в трубке.

— В Москве?

— Я у твоего офиса. Можешь спуститься?

— Давай я тебе пропуск закажу.

Я снова искоса поглядываю на сотрудников перед входом.

— Нет. Не хочу входить. Спускайся. Пожалуйста.

Копаюсь в рюкзаке. Где-то в закромах должна быть мятная жвачка.

Она выскальзывает из рук. Я присаживаюсь на корточки.

— Даша…

Голос звучит далеко, как из прошлой жизни.

Я боюсь поднимать голову. Они вдвоём подходят.

И снова Катя:

— Ты вернулась? Вы же на год уехать планировали?

Я знаю. Знаю, что это он. Сейчас стоит рядом с ней и молча на меня смотрит.

Вот бы просто провалиться сквозь землю.

— Привет, — это он уже.

Кажется, хотел бы что-то добавить. Назвать меня по фамилии, или добавить прозвище, которое мне дал.

Но решил, что учитывая всё произошедшее, это будет неуместно.

Наверное, я не смогу с места сдвинуться. Наверное, я просто здесь сейчас умру. И мне хочется этого. Сейчас мне хочется этого больше всего на свете.

Лицо Арского оказывается передо мной.

Он совершает какое-то движение между нами. Наверное, протягивает мне обронённую жвачку.

Глупо думать, что если я не шелохнусь, они просто решат, что я им привиделась. И уйдут.

Пусть он просто пройдёт сквозь меня как через призрака.

Просит-шепчет:

— Скажи что-нибудь. Пожалуйста.

И я начинаю говорить. Только не вслух. Про себя. Всё ему говорю. Всё, о чём я с тех пор даже думать боялась.

Разглядывает. Считывает информацию с каждого мускула моего лица. Наконец, присасывается к глазам. И вытягивает всё сполна, что он должен знать, и что знать не имеет права.

Смаргиваю слёзы и быстро встаю.

— А где Серёжа? — Катя морщится. Она хотела взять за руку Макса, который встал вслед за мной, но его рука оказалась занята. Он держал в ней жвачку и по-прежнему протягивал её мне. Вышло глупо.

Катя много лет Макса любит. А он всегда мимо проходил. Теперь они вместе?

Наверное, она дождалась, оказалась, наконец, в нужное время в нужном месте. Утешила его, когда он так в этом нуждался.

Не зря ведь говорят, что всё к лучшему. Если бы не весь этот кошмар, её мечта не сбылась бы.

— Я только с самолёта. Хотела Колю увидеть, — забираю жвачку у Макса самыми кончиками пальцев, только бы избежать тактильного контакта с ним. — А ты здесь какими судьбами?

Ей понравилось, что я только про неё спросила. Я по улыбке это поняла. Она как будто догадывалась, что дружба между мной и Максом необратимо уничтожена, и теперь её догадка словно подтвердилась.

— Я приезжаю к Максу на