Серьезные мужчины - Ману Джозеф

И тут Ачарья осознал, что его что-то отвлекает, но не понял, что именно. То был звук, кроткий мерзкий голос, в котором не было ничего от той красоты мысли, которую этот голос желал прервать.

– Сэр, – произнес кто-то.

Ачарья огляделся и понял, что стоит у своей двери, а темный мужчина с яркими глазами и густыми черными волосами, гладко причесанными на пробор, замер с газетой в руках и говорит на языке униженных безземельных рабов из иного времени.

– Про моего сына напечатали в газете, сэр, – сказал Айян на тамильском.

Ум Ачарьи медленно выплыл из тумана и принялся осознавать сказанное. Он забрал у Айяна газету.

– Тут на маратхи, сэр, – сказал Айян.

– Я читаю на маратхи, – пробормотал Ачарья и прочитал. Глянул на Айяна растерянно. – Ваш сын?

Айян кивнул.

– Блестяще, – сказал Ачарья. – Почему английские газеты об этом не написали? – Великан перечитал статью еще раз. – Я не знал, что в Швейцарии существует Департамент научного образования.

– Есть такой, сэр.

– В понедельник приведите сына ко мне.

– Хорошо, сэр.

– Как следует заботьтесь о нем. Не велите ему стать инженером или еще какой-нибудь ерундой. Родственников своих к нему на пушечный выстрел не подпускайте. Понятно?

– Понятно.

– Оставьте его в покое. Дайте ему книг – и побольше. Можете взять, что захотите, у меня с полок. Не суйте ему только научные труды. Комиксы тоже нужно. Если что-то понадобится, сообщайте. И не забудьте – побольше комиксов.

На столе у Айяна зазвонил телефон. Ачарья. Велел распечатать электронное письмо. Обычное дело. Ачарья предпочитал просматривать письма по старинке и выдал Айяну свой почтовый пароль – «Лаванья123». Посвящение паролей – новая приверженность браку. Супруги стали друг для друга символами, скрытыми звездочками. В остальном, понятно, браки не изменились.

Он распечатал сообщение от человека по имени Ричард Смут. В теме письма стояла шифровка: «Кр-b3». В начале их переписки Айян не понимал, что они сообщают друг другу в строке темы шифрами «К-f3», «а6» и подобными. Но потом понял, что когда Смут отправил свое первое письмо, спрашивая у Ачарьи о возможности его лекции в Нью-Йорке, он обозначил в теме письма «е4» – так записывают первый ход в шахматах. Со временем Айян понял, что у яйцеголовых это обычное дело – обозначать начало диалога «е4». Ачарья, отвечая запросом о подробностях предстоящей лекции, вписал в тему сообщения «е5». Видимо, «е5» – традиционный ответ черных на ход белых «е4». Смут ответил анкетами других докладчиков, принявших приглашение, и в строке «Тема» написал «К-f3». Конь Смута атаковал пешку Ачарьи. Ачарья ответил «K-f6». И вот теперь эти два безумца были в разгаре не только долгой переписки, но и шахматного поединка.

Вошел холуй, плюхнул Айяну на стол одинокое курьерское письмо.

– Большому Человеку, – сказал холуй. – Мани, – продолжил он шепотом, – мне нужно подтверждение проживания. Устраиваюсь на работу в Заливе. Паспорт надо делать.

Айян изобразил задумчивость.

– У меня есть один друг, может помочь, – сказал он. – Дай мне ровно два дня.

Холуй ушел, а Айян принялся разглядывать письмо. В левом нижнем углу значилось: «Министерство обороны». Научно-исследовательский институт подчинялся Министерству обороны, потому что изначально его создали как прикрытие Индийской ядерной программы. Институт со временем выпутался из нее, заявив, что ядерная физика – устаревшая дисциплина и слишком уж она прикладная, чтобы чаровать поэтические сердца физиков-теоретиков. Но финансировать Институт Министерство обороны продолжало.

Айян потеребил конверт. Какой-то он примечательный. Хотя Министерство теперь отправляло по чти все свои депеши по электронной почте, оно иногда отправляло письма курьерской или скорой доставкой. Айян слыхал пылкие дискуссии в столовой: ученые обсуждали, есть ли скрытый физический закон, согласно которому Министерство решает, что слать электронной почтой, а что – курьерской. Отчетливой закономерности все никак не обнаруживалось. Но в целом решили, что плохие новости почти всегда доставляли курьерской.

У Айяна в нижнем ящике стола был запас чистых конвертов с пометкой «Министерство обороны». Обычно он вскрывал официальную курьерскую корреспонденцию Ачарьи, читал его письма, клал их в свежие конверты, подделывал конторские загогулины и цеплял на место квитанции о доставке. Он еще чуть-чуть по изучал свежую доставку, после чего вскрыл конверт.

Письмо было от Бхаскара Басу, могущественного крючкотвора из Министерства обороны, который некогда всерьез пытался прибрать Институт к рукам. Он считал, что ученым нельзя доверять управление Институтом. Управлять положено бюрократам. Но по легенде на той встрече, где Басу попробовал взять власть в свои руки – сделал затейливую презентацию своих планов, – повисла долгая неуютная тишина, которую Ачарья прервал, высказав спокойное наблюдение: «Но у вас же степень по социологии». Он не произнес больше ни слова, однако планы Басу рухнули.

Доктор Арвинд Ачарья [так начиналось письмо], Надеюсь, Вы в добром здравии. Позвольте отвлечь Вас по одному серьезному поводу. Я глубоко обеспокоен Вашим неофициальным запретом на поиск внеземного разума (SETI). Я изучил жалобы нескольких глубокоуважаемых ученых Института и пришел к выводу, что с ними обращаются несправедливо. Я также убежден, что Индийские исследования внеземной жизни премного укрепят престиж страны. Посоветовавшись с самим Министром, Министерство приняло решение, что Институт начнет программу SETI, у которой будет статус подразделения и самостоятельный бюджет. Ее возглавит доктор Джана Намбодри. Кроме того, доктору Намбодри поручат управление Исполинским ухом. Поскольку он выдающийся радиоастроном, было решено предоставить ему полную свободу определять, для каких целей применять имеющиеся большие телескопы метрового радиодиапазона, а также в каком режиме допускать к их использованию сторонние организации. В целях административного удобства и дабы избавить Вас от хлопот по такому мелкому поводу, мы освободили доктора Намбодри от ответственности отчитываться перед Вами о работе с Исполинским ухом. Этот замысел лежит в русле постоянных усилий Министерства по увеличению синергии различных исследовательских программ, которые оно финансирует. Официальное письмо воспоследует. Я завтра буду в Мумбаи, чтобы встретиться с Вами и новой командой SETI. Надеюсь на встречу завтра в одиннадцать.

Айян сложил письмо и поместил его в свежий конверт. Затем открыл толстый словарь – проверить значение слова «синергия». Не впервые он за ним лез, но, сколько ни пытался, все равно до конца не понимал его значения. Попробовал еще раз, но плюнул. Смысл письма он усвоил. Это мощный удар. Под вопросом оказался авторитет Арвинда Ачарьи. Первая стрела прилетела. Айяна захлестнуло волнение зрителя дуэли, которому досталось лучшее место в зале. Он решил: что бы ни происходило в его жизни, в ближайшие дни – никаких отгулов. Битва браминов надвигалась теперь и на Институт, а это развлечение, каким в разное время и по-разному даже его предки наслаждались и слагали о них развеселые народные песни, которые пели когда-то под звездами.

Намбодри был не из тех мужчин, что ввязываются в сражение без уверенности в победе. Потому что он трус. Ачарья же, напротив, не умел воевать с людишками, которые, возможно, и были по праву наследниками постов – любых постов. Зато он обладал устрашающим качеством, именуемым достоинством, с чем его коллеги, со своей стороны, считались. Из того, что Айян слыхал о битвах браминов, эта будет бескровной, но жестокой. Они будут сражаться, как демоны, вооруженные исключительно коварством и идеалами – еще одной разновидностью коварства среди мужчин из хороших семей.

Айян отправился с письмом во внутренний чертог. Осторожно положил конверт на пустующий островок среди моря бумаг на столе Ачарьи.

– Из Министерства, – сказал Айян.

Ачарья даже не взглянул. Распечатал письмо он через двадцать минут. Прочитал всего разок и поместил в большую корзину, высотой почти со стол. Затем повернулся к окну и уставился на море.

Айян зашел с какими-то папками – проверить, прочел ли Ачарья письмо. Конверта на столе не было, а лицо Ачарьи утратило привычное мирное выражение. В блеске закатного солнца глаза директора полыхали огнем.

Когда Айян вернулся в приемную, мобильный телефон ожил у него на столе. Он едва узнал голос Оджи.

– Он сжег ее, – проговорила она сквозь слезы, – он сжег ее. – Она звонила из телефонной будки рядом с БДЗ. Даже сквозь фон автомобильных гудков и мужской смех Айян расслышал, как она отчаянно хватает ртом воздух.