Легион выродков - Максим Волосатый

Сзади раздался предупреждающий писк, и сразу за ним – густое шипение стравливаемого воздуха. Разогрелся мой «подарочек». Я бодро вертанулся на месте (еще бы – я ведь теперь вооружен и крут) и тут же чуть не полетел носом вперед. Дух был бодр и весел (ну… почти), а вот разболтанным мышцам об этом сообщить забыли. Надо будет учесть на будущее.

С легким шипением открылась крышка криокамеры, и звук, который раздался вслед за этим, запросто мог похоронить все мои мысли насчет того, что этого Дивана можно использовать в качестве заложника или на самый край – живого щита.

Сият кашлял. В смысле – КАШЛЯЛ. Я такого, если честно, никогда не слышал. Конвергена трясло, как неуправляемую капсулу при падении в атмосферу. Кашель, казалось, рвется из каждой поры его тела. Он сипел и подсвистывал, стонал и хрипел, задыхался и почти кричал на выдохе. Жуткое зрелище, особенно если прибавить сюда струйки темной крови, побежавшие из ноздрей и ушей. Да уж, нечего сказать, хорош заложничек. Хотя, может, и, наоборот, прокатит: любой увидевший его поймет, что сията надо спасать, и немедленно. Иначе через пару минут спасать будет просто некого.

Но как-то странно все это. Ничего подобного после заморозки быть не должно. Или у него индивидуальная реакция на препараты? Тогда почему в сопроводительных документах об этом ни слова? И центр молчал об этом, когда я доклад отправлял. А впрочем, какая сейчас разница? Помрет – и ладно. Все одно я на тот свет за ним в паре шагов пойду. Ну, и заодно не дам противнику завладеть секретным грузом. Ха-ха-ха.

Смех вышел невеселым. В переходном тамбуре все сильнее слышалась возня космических взломщиков, а у меня подгибаются ноги, трясутся руки, и в капсуле заходится инфернальным кашлем свежеразмороженный конверген. Диспозиция хоть куда.

– Пошли, красавец, – абсолютно невежливым рывком я выдернул Дивана из медицинского ложа и толкнул вперед. Он не сказал ни слова и даже кашлять как-то стал поменьше, но почему-то от взгляда в его сутулую спину мне стало не по себе. Нехорошо стало, муторно. Ведь хоть он нелюдь, а все-таки живая душа. Не по-людски так-то поступаю…

Из переходного тамбура донесся грохот выломанной двери, и сразу за ним сдвоенный взрыв. Нелюди познакомились с приготовленными «подарками».

Вот интересно, что все-таки туда заложили конструкторы и сколько народу там полегло? Хотя – нет. Неинтересно. Совсем.

Грохот распечатанной двери тяжкой кувалдой прошелся по всем невеликим закоулкам клипера, и мои моральные терзания на тему наличия души у конвергенов, понимающе извинившись, сделали ручкой. Все – финишная прямая.

Теперь только бой. Дэ-ка не сдаются. Или это надо произносить в форме вопроса?

– Хомо! – Противный визгливый голос в отсутствие металлической перегородки стал еще противнее. – Выходи, хомо.

Если судить по голосу, его обладатель представляет собой нечто среднее между ящерицей и сказочным сварливым гномом. Тощий, низенький и злобный. Ну, ничего, сейчас мы тебе доброты подбавим.

Еще одним бесчеловечным пинком я задал вектор еле стоящему на ногах сияту. Говорить ничего не стал, и так все понятно. Шатающийся Сагнол понял, что церемониться с ним не будут, и поковылял к выходу, сгибаясь в приступах неудержимого кашля, задыхаясь и хватаясь руками за стены.

Метр родного коридора, еще один, и еще… Прощай, мой ворчливый ходовик. Прости, если обидел. Земные психологи могут говорить и думать обо мне все, что угодно, но я-то знаю, что ты живой.

Стоп. Пришли. Скрюченная фигура сията застыла в светлом прямоугольнике вырванного люка.

– Стоять! – Я вовремя очнулся от своих слезных прощаний с бортовой автоматикой и умудрился даже ухватить Дивана за шиворот.

Не зря: тот уже собирался рухнуть вниз. Люк-то в паре метров над палубой находится.

Щурясь от неожиданно яркого света в ангаре, я уткнул рукав «Шторма» в спину почти падающего сията и аккуратно, не подставляясь под возможные выстрелы, выглянул из-под мышки конвергена, стараясь разглядеть внизу на палубе визгливого гнома. И разглядел…

…Мать его так!.. Вы не поверите!..

Колени!

Медленно поднимаясь взглядом по туловищу их обладателя, я отстраненно фиксировал мощнейшую фигуру «гнома». Его броненакладки на ногах, пояс, больше похожий на стяжку от посадочных амортизаторов, яркую маркировку кирасы. И вот так, сантиметр за сантиметром, добрался до шлема. Через прозрачное забрало на меня смотрели два недобрых глаза. Очень близко посаженные, разделенные только нереально тонкой пластинкой крючковатого носа, они явственно обещали непонятливому «хомо» огромное количество неприятностей за то, что он отвлекает от дел занятых людей. Вернее, нелюдей. Потому что назвать человеком представшее передо мной существо не рискнул бы никто.

Навершие его шлема уверенно возвышалось над порогом люка. Мама моя, да в нем росту метра два с таким лишком, что мне тут же захотелось обратно, в клипер.

– Руки подними, – неожиданным для такой туши фальцетом вдруг присвистнул этот монстр. – Отпусти его и подними руки.

– Пошел ты! – мгновенно отозвался я и тут же чуть не сгорел со стыда.

Ошарашившись видом этого чудовища, я на полном автомате ответил ему в тон. Он пропищал – и я в ответ свистнул фистулой. Вышло настолько по-идиотски, что хоть сразу сдавайся.

Картина машинным маслом: ангар линкора, группа захвата. Взятый на абордаж клипер, вырванный с мясом входной люк, в котором шатается окровавленный, заходящийся судорожным кашлем сият; а из-под мышки у него высовывается одуревшее лицо, только что осознавшее истинные размеры противника, и тонким мышиным посвистом посылает галактикой двух с лишним метровую громадину.

– Пошел ты!

Это я откашлялся и со второго раза сумел-таки нормальным голосом донести до этой дылды серьезность моих намерений.

– Стоять, не двигаться! Одно неправильное движение – и от тебя останется только пепел.

Пауза. Тишина. Писклявый великан, казалось, тяжело вздохнул и неспешно повернулся назад, как будто советуясь с невидимым мне начальством. В его неспешности и нарочитой беспечности (спокойно так спиной ко мне поворачивается, зараза) угадывалось пренебрежение. Что ж, если честно, он имел на это право. Для кого я сейчас могу представлять опасность, кроме полуживого Дивана?

Хотя это как посмотреть.

– Ну-ка отошел на пять шагов назад! – Я постарался, чтобы мой голос больше не дрожал и не свистел. – Останешься на месте – стреляю!

Бронированная туша с изумлением повернулась обратно. Мне опять захотелось спрятаться. Только куда мне прятаться?

– Считаю до трех. – А вот тут, собственно, и трындец. Слово сказано, деваться мне некуда. Не отойдет – придется стрелять. Убьют меня после этого, не убьют – значения уже не имеет. Если я после громких воплей фальцетом еще и начну его убеждать в том, что я на самом деле «страшный», «смертельно опасный» и «слов на ветер не бросаю», то, собственно, лучше бы я и не выходил никуда. Там, в пилотском кресле, и застрелился бы.

– Три! Два!..

Ф-фух, пронесло. Бронированный монстр чуть склонил голову, как будто прислушиваясь к командам, отдаваемым ему неведомым командиром, а потом, нехотя, не отрывая от меня взгляда близко посаженных недобрых глаз, сделал пять мелких (для него) шагов назад. Издевается.

Я прикинул, стоит ли возмущаться и требовать, чтобы он отошел еще дальше, но это было бы уже мелочностью. Я тут помирать собрался, так хрена ли мне длина его шагов? Это я так, для создания боевой атмосферы…

Гигант замер на месте. Я – тоже. Даже Диван перестал кашлять. Помер или проникся важностью момента? Везет ему. В обоих случаях. Мне, например, теперь предстоит решать, что делать дальше.

Но тут мне «на помощь» пришли…

– Итак, хомо, – громкий голос, усиленный акустикой, раскатился по ангару. Ага, так этот дылда тут не один. Хотя о чем это я? Извините, головой, наверное, приложило. Конечно, этот буйвол тут и сотоварищи. Это ж линкор.

– Итак, хомо, кто ты и чего ты хочешь?

Мой открывшийся рот так открытым и остался. Хорошие вопросы, правда? Простые. Вот только ответов на них у меня не было. В смысле, были, но давать их нельзя. И в самом деле, кто я для них? Кто?

Да никто. Даже если конвергены и знают, кто именно катается по галактике на таких клиперах, как мой, все равно сдаваться нельзя ни за что. Поэтому ответ на первый вопрос мы пропустим. О, сразу легче стало.

Теперь займемся вторым. Чего я хочу? Х-м, так сразу и не ответишь. Денег хочу, коньяка хочу, женщин хочу, мощную яхту хочу – и чтоб меня на пару месяцев оставили в покое! Э-э-э, это был поток воспаленного сознания, если кто не понял.

Домой я хочу – вот чего. Вернее, не совсем домой. Сначала – задание, а потом – бегом домой. И больше никаких файратов, сиятов, пиратов и иже с ними…

Кхм. Отличное требование. Так и расскажем стоящей передо мной бронированной башне. Он, наверное, оценит. Ладно, шутки кончились… (Откуда-то изнутри меня ехидно уточнили: «А-а, так это были шутки».) Пора на самом деле выложить, чего я хочу. А желание у меня простое – прочь отсюда. Как можно скорее и как можно дальше.