Куклолов - Дарина Александровна Стрельченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец Анна перечеркнула доску по диагонали, хлопнула в ладоши и заявила:
– No more waiting for anyone, let's start rehearsal![11]
Окхан поднял голову от блокнота:
– What about Kate?[12]
– Написала, что придёт к половине второго. – Саша потрясла телефоном.
– In English, please! So, we need to decide what we will play this time…[13] – одёрнула Анна, влезая на стол следом за всеми.
– Stepmother!
– A-line!
– The little madam’s Fufur shop!
– The Charge of imagination[14]!
– Stop, stop, stop! – Анна выставила ладони. – Stop! It’s too complicated for us. What about short tales from popular e-publics?[15]
– Yeah, yeah[16]!
Дальше пошло бурное обсуждение, и я совсем поплыл. Старался только сидеть так, чтобы выглядеть заинтересованным, не зевать. Нет, скучно не было – просто хотелось спать. Встал рано – никак не мог уснуть. А теперь клонило, клонило в сон…
Ребята начали обсуждать, какой понадобится реквизит, по-моему, так и не договорившись, что ставить. Анна особо не вмешивалась, разве что направляла в конструктивное русло, когда уходили совсем в сторону – я это определял по усиливавшемуся смеху. Потом все как-то незаметно перешли на русский.
– У Васи, кажется, есть такие очки чёрные, бабочки.
– У Васи? Зачем ему бабочки?
– Ну, мужские такие.
– А платье, если будем про Скарлетт ставить, придётся брать напрокат.
– Можно там же брать, где мы для Дженни брали в том году, помнишь?
– Погодите, мы разве брали не у театральной студии Изюмкинского?
– Я знаю хорошее место, где можно взять платье напрокат совсем недорого, – вставил я, стараясь, чтобы голос звучал легко. Наступила тишина, в которой пронзительно, ввинчиваясь в уши, зазвенел звонок.
– Моя мама работала в колледже. Там тоже была театральная студия. Очень бо…
Хлопнула дверь, и все, кроме Анны, синхронно обернулись ко выходу. Первой в аудиторию с хрустом и шорохом проникла огромная, как от холодильника, коробка. Окхан побежал помочь протащить её через проём. А когда коробка влезла, в дверях показалась Катя – румяная с мороза, весёлая и слегка лохматая.
Она что, преследует меня?!
– Hello everybody! I missed you so much![17]
Катя обвела присутствующих глазами, мазнула по мне – кажется, не узнала – и вместе с Окханом боком взгромоздила коробку на первый ряд.
– Sorry, I’m late… But it was a really big box…[18]
– Ты его всё-таки достала! – ахнула Анна, соскакивая со стола и бросаясь к коробке. – Woah, Kate, nice![19]
– Yeap[20], – довольно ответила Катя, снимая перчатки. – Вы гляньте, что там внутри.
Саша, Тина и Окхан окружили коробку. Катя сияла, как именинница. Я подошёл, стараясь не сильно высовываться. Анна взялась за переднюю стенку.
Изнутри ударило резкой смесью ароматов. Я слишком хорошо знал этот сложный клубок.
Раскалённые добела софиты, бархат, столярный клей; быстро, перед самым выходом потушенные папиросы. И этот горький едкий душок – ванильная эссенция, что-то старушечье, нафталин…
Запах театра. Не просто театра. Кукольного театра.
Глава 11. Улица
Оказалось, коробка нужна была для сценки, которую английский театр уже ставил в прошлом году – как раз на основе «Алисы». Кукольный театр выступал в этой постановке и героем, и декорацией. Навскидку Олег так и не сообразил, как можно смешать эти вещи, но факт оставался фактом: сценку собирались повторить, прошлогоднюю сломанную декорацию отправили на переработку в экоклуб, а новую Катя раздобыла невесть где – и, значит, постановке быть.
«Бред какой», – думал Олег, помогая Окхану тащить коробку в полуподвальное помещение, где были свалены пальто, учебники физики и контейнеры с пластиковыми крышечками. «Бред какой…» – повторял он, уже не совсем уверенный, что хочет оставаться с английскими театралами. Изольда – это одно. Но снова соприкасаться с кукольным театром, пусть даже всего в одной сценке…
Анна, будто услышав его сомнения, – а может, просто для определённости, – оглянулась и уточнила:
– Oleg, are you with us?
– Э… м… д-да?..
– Окей, – кивнула она. – Мы собираемся в Г-404 каждый вторник в большой перерыв. Тебе удобно?
Олег прикинул, сколько ещё математик придётся пропустить, и задумчиво пробормотал:
– Конечно.
Классной он что-нибудь наплетёт; а может, просто расскажет правду. И пусть попробуют с ним что-то сделать. Не выгонят же из школы сироту – да ещё за три месяца до экзаменов.
Что-то жёсткой щёткой прошлось внутри; Олег поёжился.
– Спасибо. Я пойду.
Он уходил нелепо, торопливо, постоянно оглядываясь. У самых дверей остановился завязать шнурок. Казалось, взгляды жгут затылок; ну чего они замолчали? Всё время болтали, а тут замолчали. Ну окликни. Ну позови… Ну…
– Олег!
Сердце вспрыгнуло под горло, а руки от облегчения упали вдоль тела, как брёвна. Он быстро улыбнулся, но, когда обернулся, уже вернул на лицо привычную хмурость. Быстро обвёл силуэты, смутные в сумраке полуподвала, как бы не понимая, кто спросил.
– Да?..
– Ты же в общагу сейчас? – спросила, отделяясь от группы, Катя.
– Да.
– Можешь, пожалуйста, вот этот пакет закинуть? Тут прошлогодняя мелочь по реквизиту.
Сердце ухнуло вниз. Носильщик. Всё понятно.
– Сможешь?..
– Да, давай.
Он схватил огромный, но лёгкий пакет, и стремительно вышел, выбрался сначала на свет, потом на улицу. Уже за проходной закрыл глаза и прислонился к кирпичной, покрытой изморозью стене. Размечтался. Раскатал губу.
Он брёл в общагу, как больной бегемот: еле полз, по-бурлацки перекинув через плечо мешок. Путь, который прежде проделывался за пятнадцать минут, в этот раз грозил занять полчаса. Плёлся Олег так медленно, что на середине дороги, откуда видно было и корпуса общаг, и институт, его нагнала Катя. Она шла вместе с Окханом, смеялась, смотрела что-то в телефоне, волокла ещё две сумки и при всём при этом умудрилась заметить его, притаившегося в тени ларька с ремонтом обуви.
Олег снова закрыл глаза. Начинала болеть голова. Уж лучше бы они просто проплыли мимо…
Но Катя всё-таки подошла. Будто продолжая разговор, кивнула на вывеску «Ясень»:
– Хороший магазин, только дорогой больно.
Олег пожал плечами, не зная, что ответить.
– Ты бы сказал, что ещё в магазин пойдёшь… А то навьючила на тебя.
– На себя посмотри, – сказал он и тут же прикусил язык. Но Катя поняла правильно, поправила на плече свои сумки.
