Пол Маккартни - Алан Клейсон

На оранжевой пластинке 1961 года с рок–н–ролльными версиями «My Bonnie Lies Over the Ocean» и «When the Saints Go Marching In», вышедшей под лейблом Polydor, стояло имя Тони Шеридана. Так началась студийная карьера Пола Маккартни — который вместе с Тони, Питом, Джоном и Джорджем пытался выжать максимум из посредственных номеров, предназначенных исключительно для Германии. Все выглядело так, будто Пол записывает свой последний диск.

6. «Some Other Guy»

Пол и Пит соревновались, кто из них смазливее.

Как показало время, «My Bonnie» был далеко не последним его диском. Сингл Тони Шеридана продавался достаточно бойко, и вскоре была записана долгоиграющая пластинка с другими вещами при участии «The Beatles», которая также называлась «My Bonnie». Одну из копий пластинки, завезенных в Ливерпуль, ежедневно крутил Боб Вулер, главный диск–жокей Cavern, что сильно укрепило славу «The Beatles» в радиусе двадцати пяти километров. Теперь, когда они избавились от Стюарта Сатклиффа, «The Beatles» на многие годы вперед утвердили классический состав рок–группы: две гитары — бас — барабаны. Когда в 1963 году разразился бум на мерсибит, это поветрие окончательно распространилось среди рок–групп.

«Когда ушел Стюарт, они стали играть намного лучше, — отметил Дон Эндрю из «The Remo Four», — но прошло долгое время, прежде чем я по–настоящему оценил то, что они делали».

Тогда они были всего лишь любителями, однако на голову выше Дона. Таких групп в одном только Ливерпуле было огромное количество, так что вскоре даже «I Saw Her Standing There», не говоря уже о чужих боевиках, вскоре затерялась на общем фоне. Тем не менее «The Beatles» входили в «первый дивизион» поп–групп Ливерпуля, став в 1962 году «Лучшей группой» по итогам голосования читателей Mersey Beat, нового журнала, выходившего раз в две недели.

Вскоре они поднялись на новый уровень: незадолго до Рождества 1961 года «The Beatles» познакомились с двадцатисемилетним Брайаном Эпштейном, менеджером в отделе продаж в центральном универмаге Ливерпуля, принадлежавшем его отцу; в одном из отделов этого магазина был, по мнению редакции Mersey Beat, «лучший выбор пластинок на всем Севере». До этих пор «The Beatles» обходились услугами Моны Бест, которая была достаточно влиятельной женщиной, но, как она сама прекрасно понимала, у нее не было достаточного количества связей и представления о том, как вытащить группу из порочного круга Гамбург — Ливерпуль.

С появлением Эпштейна ее влияние на дела группы свели на нет, хотя время от времени Мона все еще тщетно пыталась взять власть в свои руки: еще бы, ведь она искренне верила в то, что ее Пит — главный красавчик в группе. Так как они больше не нуждались в услугах миссис Бест, «Джон, Пол и Джордж противились всякому ее вмешательству в их дела», — заявил Бил Хэрри, главный редактор Mersey Beat. Почему все битловские женщины не были такими, как Дороти Роун, девушка Пола Маккартни, которая молча сияла от счастья, когда ей позволяли посидеть в баре вместе с «The Beatles»? Полу даже пришлось на время завязать со всеми любовными интрижками, когда она и будущая жена Леннона Синтия Пауэлл приехали навестить их в Гамбург.

Теперь уже Джон и Пол, а не Джон и Стюарт, ездили в жаркие дни со своими подружками на пикники на Балтийское море, чтобы зарядиться перед тяжелыми ночными сменами. Если же вечером им не нужно было играть в клубе, они ехали дальше — на Timmendorf Strand, где можно было поспать прямо на пляже. У самой кромки воды под палящим солнцем Пол, Дороти, Джон и Синтия радовались, как дети: бегали, визжали, брызгались холодной морской водой или строили замки из мокрого песка.

Солнце, как одинокий апельсин, скатывалось куда–то за линию горизонта, и четверка медленно брела вдоль берега, а затем все вместе под гитару пели песни у костра.

В этот вечер, когда не нужно было заводить публику в ненавистном Тор Теп, ничто не нарушало идиллии четырех влюбленных — они шептали друг другу милые пустяки и под одеялами совершали ритмичные движения в такт прибою, который неумолимо размывал песочные замки…

Такие моменты случались все реже и реже: Маккартни, Леннон и Харрисон уже не могли появиться в публичном месте незамеченными — везде их окружали поклонники и репортеры. Итак, ребята постепенно превращались в поп–звезд. В немецком языке есть слово, которое в точности характеризует то, как Брайан относился к «The Beatles»: verharmlosen, что значит «недооценивать».

К марту 1962 года группа сменила свои байкерские кожаные одеяния на твидовые пиджаки без лацканов, которые застегивались до самой шеи и были ровными по всей длине; брюки с высокой талией не имели карманов и плотно обтягивали бедра. Этот фасон был скопирован с костюмов, которые продавались в гамбургском отделении С&А's; в том, что «The Beatles» согласились их надеть, была заслуга Брайана Эпштейна, считавшего, что такой имидж только послужит их большей популярности.

К счастью, Эпштейн, радикально изменивший имидж группы, не стал лезть в ее музыкальные дела. В отличие от Эндрю Луга Хоффмана, который вскоре стал менеджером «The Rolling Stones», он всегда считал себя «серым кардиналом» и держался подальше от камер и публичной шумихи. Да и вообще, несмотря на то, что он интересовался поп–музыкой и неплохо в ней разбирался, у себя дома Брайан предпочитал слушать классические концерты по Би–би–си, чем смотреть «Pick of the Pops», Однако Эпштейн был уверен, что в Cavern происходит что–то необычное; он хотел в это верить. Он слышал о том, что в клубе всегда было яблоку негде упасть, его атмосфера была накалена до предела. Кроме того, «The Beatles» вовсю эксплуатировали образ «своих парней», который очень импонировал публике.

Еще до того, как он встретил «The Beatles», Брайан делал робкие попытки попасть в мир поп–музыки: возможно, причиной тому были его личные сексуальные пристрастия, а может быть, скрытое и до тех пор не реализованное желание самому стать одним из них. Как–то раз он пробрался за кулисы во время одного из концертов в Liverpool Empire, организованных Ларри Парнсом. Этот зал, с его бархатным занавесом, большой сценой и рядами кресел с высокими спинками, произвел на Брайана поистине грандиозное впечатление.

«Он обратил внимание на необычное освещение, — вспоминал Ларри, — на выступления отдельных артистов и их необычную одежду. Я был очень польщен».