Плоды страсти - Даниэль Пеннак

– А нам нужно поболтать.

– Я тоже могу остаться с вами? – спросил Малыш.

– Что ты можешь, так это накрыть на стол, – ответила Жюли.

– И добавь еще один прибор, – добавила Жервеза, – я приглашаю себя к вам на ужин.

– А лучше добавить еще три, – подхватил Хадуш, – мы тоже вам навязываемся.

– И к тому же мы очень придирчивы по части обслуживания, – напомнил Симон.

– Точно, – подтвердил Мо.

Я пошел за ними. Мы поднялись в нашу с Жюли спальню. Жервезе предстояло рассказать нам одну историю.

Историю, о которой ей поведал по телефону инспектор Силистри.

Историю, которую она должна была нам передать: устно, по старой доброй традиции.

Историю, которую мы запомнили до малейших деталей.

Часть первая: Любовь

Начинается эта история с экзотического момента. Бельвильский китаец Тяо Банг – это его имя – явился к Терезе Малоссен, чтобы та погадала ему на «Ицзине». Он говорит, что жена его бросила и теперь он умирает от досады, тоски, стыда, ярости и бессилия. Потеряны честь, аппетит, сон, достоинство; стенания стоят такие, что плач Иеремии по сравнению с ними – банальное всхлипывание, бутылочки с женьшенем не помогают, несчастный супруг ходит сам не свой, пока один из его приятелей не сообщает ему о чешском автоприцепчике, где некая Тереза Малоссен предсказывает будущее – это на бульваре Менильмонтан, ну там, между Пер-Лашез и заведением братьев Летру, понял где? Тяо, ты должен туда сходить, клянусь тебе, она творит чудеса! Во кю! (Я иду туда!) Тереза Малоссен принимает Тяо Банга, выслушивает его, бросает палочки и успокаивает: Зиба скоро вернется (Зиба – это имя его ветреной женушки), Зиба, возможно, уже ждет его дома, да-да, пусть Тяо Банг бежит домой и сам убедится, правду она вещает или нет. Тяо Банг бежит домой, Тяо Банг убеждается, что Тереза говорила правду, и Тяо Банг возвращается вместе с Зибой. Тереза Малоссен не ошиблась, Зиба вернулась, жена-изменница вернулась, Зиба вернулась к домашнему очагу!

Первое следствие: семейство Малоссенов получает каждый день на обед и ужин китайские блюда, пока наконец Верден, Жереми и Малыш не объявляют голодовку в защиту кускуса и картофельной запеканки «дофинуа».

– Верно, припоминаю, я тогда как-то не сопоставил эти факты.

Второе следствие: две недели спустя в очередь, вытянувшуюся у чешского автоприцепа, пристраивается высокий представительный мужчина в костюме-тройке, с круглой задницей, торчащей из-под безупречного покроя пиджачка, и с гладко выбритым лицом, по одному взгляду на которого сразу становится понятно, что этот тип живет далековато от Бельвиля. Когда подходит его очередь, он представляется – имя, титул, должность, Мари-Кольбер де Роберваль, …надцатый граф из рода де Робервалей, инспектор финансового контроля первого класса, – и кладет перед Терезой данные о рождении своего братца, будущим которого он весьма обеспокоен. И не без оснований, поскольку это будущее подвесило Шарля-Анри – это имя брата – к одной из балок их фамильного особняка две недели тому назад. Тереза разоблачает ложь и не скупится на слова утешения. Пусть Мари-Кольбер успокоится, его служебное расследование здесь ни при чем, Шарль-Анри погиб по вине звезд и любви, ибо любовь, как и игра случая, способна убивать: и никто никогда этого не изменит. Мари-Кольбер утешен, слегка. И в то же время смущен, очень. Он заламывает свои тонкие аристократические пальчики. Переминается с ноги на ногу, словно робкий юноша. Пока наконец не выдавливает из себя вопрос: может ли он, будет ли удобно, одним словом, не желает ли Тереза еще раз с ним встретиться. Чтобы дать ему еще одну консультацию? Конечно, сколько угодно, автоприцеп открыт для посетителей с утра до вечера. Нет, не здесь, нет напротив, они должны встретиться там, где их никто не увидит. А ради чего? «Ради блага», – отвечает Мари-Кольбер де Роберваль. Блага? Блага. Не просто ради блага жителей одного из районов Парижа, а ради блага всего мира. Всего мира? Да, всей планеты, которая нуждается, бедная, в благих делах.

Конец первой части. Жервеза сделала передышку.

– Вот так Роберваль завербовал Терезу.

– Завербовал?

– Через посредничество китайской парочки. Да так, что твоя сестричка этого даже не осознала.

Часть вторая: Война

Жизнь Терезы Малоссен мало в чем меняется. Она по-прежнему в чешском автоприцепчике проясняет будущее для всех страждущих. Однако к старым добавляются новые паломники: они не отличаются от постоянных клиентов ни внешним видом, ни языком – ну, одним словом, ничем… Вот только новоприбывшим Тереза продает не будущее, а тайком от всех оказывает скорую помощь: она передает им самые разные лекарства, постельное белье, палатки, одежду, медицинское оборудование, операционные столы, школьные книги, ручки, карандаши, резинки для стирания, машины «скорой помощи», семена зерновых, сельскохозяйственные инструменты – короче говоря, все, что может продаваться во имя жизни на земле…

Да, вот как, мы уже об этом знаем. Ну а дальше?

А дальше Тереза следует указаниям Мари-Кольбера, который с тех самых пор сам в Бельвиле не объявляется: столько-то отгрузить тем, столько-то отгрузить этим, и все это в соответствии с расчетными таблицами и загадочными цифрами, которые Тереза использует, не пытаясь понять, что они обозначают. Взять, к примеру, цифру 223 432 таблетки аспирина: даже если допустить, что в странах третьего мира аспирин продается в аптеках без упаковки, эта цифра, с точностью до единицы – двести двадцать три тысячи четыреста тридцать две таблетки аспирина, – наводит на размышления.

– Почему?

Жервеза взглянула на меня. В итоге, поколебавшись секунду, она оставила повествование и перешла к толкованию текста.

Анализ текста

Жервеза. Потому что, если ты заменишь каждую таблетку аспирина противопехотной миной, Бенжамен, то обнаружишь более… более красноречивую цифру.

Я. …

Жервеза. А шариковые ручки – ракетными установками, медицинские свечи – ракетами «земля-воздух», машины «скорой помощи» – пулеметами, а коробки со снарядами…

Я. …

Жервеза. …

Я. …

Жервеза. …

Хадуш. Так, значит, Тереза во всю приторговывала оружием, наивно полагая, что работает аптекарем…

Жервеза. И получала свою долю, которая перечислялась в один швейцарский банк, расположенный на Банхофштрассе в Цюрихе.

Жюли. Свою долю?

Жервеза. На счет, открытый Мари-Кольбером на ее имя.

Ну ладно, мне кажется, я все понял. Тереза Малоссен, или идеальное прикрытие: торговля оружием берет свое начало в кибитке гадалки, которая считает, что вносит достойный вклад в действующее с размахом общество милосердия; монеты стекаются в швейцарскую кубышку на ее имя; если эти делишки становятся достоянием гласности, то репутация советника Счетной палаты Роберваля остается безупречно чистой, без единого пятнышка. Тереза Малоссен? Не знаю такой. Тяо Банг? Какой Тяо Банг? Зиба? Какая Зиба, впервые слышу! Завербованная? Да о чем вы?

Ну а к чему эта свадьба? Зачем он на ней женился?

Я. А свадьба? Зачем он на ней женился?

Жервеза. Чтобы заполучить денежки. Роберваль выждал столько, сколько нужно. Когда он посчитал, что барыши уже достаточно большие, и мог быть уверен, что никакой опасности на горизонте не наблюдается, то заключил с Терезой брак с условием общности имущества супругов и привез ее в Цюрих с тем, чтобы снять деньги с ее счета.

Жюли. Создав себе, между делом, с помощью СМИ образ безупречного филантропа.

Жервеза. Вот именно.

Жюли. До чего примерная семья!

Возбужденный голос Жюли был не совсем уместен при данных обстоятельствах, но ее можно было понять. Жервеза только что подарила ей последнюю главу для ее монографии, посвященной Робервалям, возложив венец на ее творение: было от чего вздохнуть с радостным облегчением.

Жервеза. В Цюрихе Мари-Кольбер перевел всю сумму в наличные. В итоге – два чемодана бабок. Набитые крупными долларовыми купюрами. Эти деньги и искал сегодня днем в вашем доме заместитель прокурора Жюаль.

Симон. Потому что Тереза подозревается в том, что укокошила своего парня ради того, чтобы заполучить зеленые?

Жервеза. Она подозревается в убийстве и краже денег.