Паутина противостояния (сборник) - Рамиль Юсупов

— Ну что, прекращаем играть в конспирацию?

— Прекращаем играть, потому что конспирация еще никому не вредила. — Манан важно выдержал паузу. — Поскольку ты знаешь, чем я занимаюсь, ты легко поймешь суть проблемы. Некоторым из моих… контрагентов в какой-то момент начинает казаться, что они безумно, невероятно круты. Что они достигли вершин мастерства и потому могут позволить себе пересмотреть… гм…

— Отношения с поставщиком, — подсказал Грим, который понял, к чему клонит шас.

— Совершенно верно. Подобные случаи крайне редки и без труда предсказываются, я все-таки неплохо разбираюсь в челах. Но иногда… гм…

— Твое чутье дает сбой, — вновь вставил наемник.

— Именно.

В действительности Манан далеко не так хорошо разбирался в своих «контрагентах», как пытался показать. Да и в бизнесе, говоря откровенно, тоже, а потому среди собратьев-контрабандистов считался отнюдь не самым выдающимся. К чести Турчи, следует отметить, что на значимые высоты в незаконном бизнесе сумел подняться только один шас — Тархан Хамзи. Остальные, выражаясь политкорректно, были менее значимы, а выражаясь обидно — ползали на уровне коленок главного махинатора Тайного Города.

— Так вот, обычно я вовремя определяю, что чел стал ненадежен, и прекращаю сотрудничество. Однако на этот раз я… гм… я…

— Немного пожадничал?

Манан ответил Гриму неприязненным взглядом и прямо отвечать на вопрос не стал.

— Я договорился, закупил товар, но… но… гм…

— Но ехать и продавать его самостоятельно побаиваешься.

— Да.

— И хочешь, чтобы я составил тебе компанию.

— Нет, я хочу, чтобы ты отправился один.

Грим задумался.

Простая работа, честное, с виду, предупреждение. Степень опасности Манан не назовет, хоть режь, но если все так, как он говорит, то максимум, что может ждать наемника, — это встреча с плохо подготовленным колдуном и его прихвостнями. Прецеденты были. Грим слышал, что некоторые «контрагенты» контрабандистов сколачивали преступные группировки или религиозные секты и пытались шантажировать благодетелей. Заканчивались подобные эскапады одинаково: появлением карательного отряда из нанятых контрабандистами головорезов. Ему, судя по всему, предстояло выступить в роли разведчика, проверить, действительно ли клиент Манана слетел с катушек, или из него еще можно потянуть деньги?

«Кстати, о деньгах!»

— Сколько?

— Мы ведь друг другу не чужие — посчитаемся.

— Хотелось бы посчитаться сразу. Чтобы потом не возникло неприятных недоразумений между нами, такими не чужими друг другу.

Манан посопел и назвал цену. Не большую, но и не мизерную. Чувствовалось, что толстяк подошел к делу творчески и долго высчитывал стоимость передачи риска, возможно, даже расспрашивал кого-то знающего, а потому выдал вполне справедливую сумму. За такие деньги можно отправляться на встречу с ненадежным контрагентом, в конце концов, если начнутся разборки, всегда можно смыться в «дырку жизни».

— Все в порядке? — поинтересовался шас, принимая от официанта уже третий бокал с дорогущим коньяком.

С виду — да, все в порядке. И если бы их с Мананом взаимоотношения ограничивались исключительно бизнесом, Грим предложил бы перейти к несложной, но важной процедуре собственно заключения сделки. Однако следовало прояснить еще кое-что…

— Почему ты обратился ко мне?

— Мне казалось, что я изложил суть проблемы предельно ясно, — прохрюкал толстяк между глотками коньяка.

— Ты понял вопрос, Манан. Почему я?

Турчи отставил бокал и честно ответил:

— Потому что ты гарантированно согласишься.

— Чтобы тебе понравиться?

— Ага.

Толстяк не был гением бизнеса, но кое-что в жизни понимал.

— Полегче, Манан, я могу отказаться.

— И что скажешь Лае?

— Учитывая ваши взаимоотношения, я могу сказать все, что угодно.

— У нас с ней дурные отношения, — признал Турчи. — Но я все равно остаюсь ее отцом.

— Это понятно. — Грим вытащил из кармана пачку сигарет, достал одну и чиркнул зажигалкой. — Я был удивлен тем, что ты предложил встретиться. Думал, тебе противно находиться рядом со мной.

— Не все так плохо, сынок, не все так плохо, — с грустной иронией усмехнулся Манан и вновь вытер мокрую шею. — Да, я отношусь к тебе плохо, но без злобы и ненависти.

— Бизнес есть бизнес, да?

— Нет. Не только… — Турчи на несколько мгновений задумался, глядя Гриму в глаза, и в его взгляде наемник не видел ни злобы, ни ненависти. — В последние дни я много думал о Лае, о тебе, о вас… Больше, конечно, о Лае. Я думал, думал и, наконец, понял, что не должен тебя ненавидеть. Ты — просто очередная игрушка. Лая не останется с тобой навсегда.

Слова хлестнули плетью, но на лице Грима не дрогнул ни один мускул.

— Тебе бы этого хотелось?

— Я знаю, что так будет.

Зажатая в пальцах сигарета чуть дрогнула — единственное проявление чувств, которое не смог проконтролировать наемник.

— Потому что она наплевала на тебя? Понимаю, Манан, тебе горько, но Лая поступила так только потому, что ты чересчур резко выступил против нашей…

— Ты еще скажи: любви.

— Да, против нашей любви, — уверенно подтвердил Грим.

Толстый шас посмотрел на наемника с искренним сочувствием.

— Не льсти себе, сынок, а главное — не тешь себя иллюзиями. Лая наплевала на меня, на своего отца, а значит, рано или поздно наплюет и на тебя. Прости, такой уж она уродилась. — И деловито закончил: — Контракт подписывать будем?

— Будем, — кивнул Грим. — Не зря же мы встретились.

— Прокомментировать не хотите? — ехидно осведомился Схинки. — Ваши замечания приятно разнообразят мое нудное повествование.

— Злорадствуете?

— Люблю подмечать чужие ошибки. Сначала вы упустили свободных магов, потом — контрабандистов…

— Я не сторонник тотального контроля, — улыбнулся Сантьяга.

— Но ведь вы прямо запретили контрабандистам вести дела за пределами Тайного Города!

— Не запретил, а рекомендовал принимать повышенные меры предосторожности.

— Вы… — И тут до Схинки дошло: — Вы знали, что мой господин заинтересуется контрабандистами!

— Предполагал, — после короткой паузы подтвердил Сантьяга. — Это очевидный ход.

— А Косар?

— Его мы упустили.

— Вы использовали контрабандистов в качестве наживки!

— Я выдал соответствующее предупреждение.