Кошмарный принц - Денис Шулепов

А возможно, ручка была только передаточным звеном от источника к приёмнику. Но если приёмник известен, то кто источник — оставалось только догадываться.

И тут смотритель почувствовал голод. Когда он ел в последний раз? Он откатился от бузинового стола, пока снова не «отключило» и, не перечитывая написанное, пошёл в квартирку.

Поел скромно и неаппетитно: макароны по-флотски, сдобренные кетчупом и майонезом. Пока кушал, несколько раз подумал, что неплохо бы всё это разжидить, как минимум, бутылочкой шампанского.

Пока желание реализовать попытку новой вылазки не возобладало в нём, Виктор Ильич поспешил вернуться в кабинет-студию… хотя бы для того, чтобы прочитать последнее из написанного, или потому, что это, теоретически, приближало к тому или иному исходу. Но — что душой кривить! — ему хотелось писать, хотелось снова почувствовать тепло потусторонней энергии, облучающей тело и в первую очередь суставы пальцев.

Глава 32

Егор увидел его на остановке у метро «Водный стадион», покупающего в ларьке сигареты. Вид отца был всклокоченный, движения нервозны, Егор с расстояния определил, что тот в тихом бешенстве. Но впервые в жизни не испугался, что будет выпорот за отлучку, не испугался праведного отцовского гнева. Если прежде (до подземельного путешествия) его взгляд на отца был нерешительный и затравленный, то теперь — пронзительный, будто Егор видел саму суть отца, а не предъявленную миру оболочку. В принципе, так оно и было: отныне отец сыну представлялся несносной букашкой, а весь его вулканический характер — спичкой, чиркнутой о коробок.

Сын пошёл к отцу.

Отец, завидев его, сплюнул, сжал кулаки и двинулся навстречу… но, сократив разделяющие их метры вдвое, остановился. Кулаки невольно разжались. Что-то было не так, он не мог уловить — что, но… что-то было не так. Что-то не так с его сыном. И когда между ними оставалось каких-то пару метров, отец понял, что не так. Походка, расправленные плечи, взгляд, выражающий непоколебимую твердость и… сила. Отец почувствовал небывалую доныне силу духа собственного сына, он словно лучился ею, и излучение это было тёмным, оно подавляло и отражало отрицательные эмоции, направленные на мальчика. Этакая демоническая харизма подрастающего авторитета. Что с ним случилось, спросил себя отец, ощутив, как ненавистный зверёк по имени Страх, запертый в клетке и охраняемый бешеным псом по имени Агрессивность, впервые за почти четыре десятка лет проявил себя кичливым.

— Привет, пап, — сказал Егор.

— Где ты был? — онемевшими губами спросил отец.

— Какая разница, пап? Я вернулся, — сказал Егор.

— Тебя не было трое суток. И ты спрашиваешь «какая разница»?!

— Трое… — Егор несколько удивился. Как могло время так сильно растянуться? Он, задумавшись, потупился.

Отца это вдохновило на крик:

— ТРОЕ, твою мать! — Он выставил перед лицом сына три пальца. Егор неожиданно, равно как для себя, так и для отца, схватился за пальцы и вывернул их, намереваясь сломать. Егор чувствовал, что сможет сломать, почувствовал это так же чётко, как, когда хотел оживить хорта.

— Не трогай мою мать! Ты не любил её… иначе, ты бы любил меня… папа, — прошипел Егор.

— Пусти, — проблеял отец.

Но Егор не торопился отпускать, он хотел сказать что-то такое, что испугало бы отца, заставило бояться, только не находил слов. Все слова казались ничтожными и пустыми. Прохожие с любопытством озирались, и Егор понял, что действия намного эффективнее громких фраз.

— Никогда больше не прикасайся ко мне, — сказал десятилетний мальчик, глядя в глаза отца. Он ждал ответ.

— Хорошо, — процедил отец, из последних сил сдерживая натиск взбунтовавшегося в нем зверька Страха. Бешеный пёс Агрессивность, поджав хвост, успел спрятаться в одном из тёмных углов подсознания. Отец услышал угрозу в словах сына и верил в её реальность, как священнослужитель верит в Бога. Он лишь снова подумал: «Что же с ним случилось? Где он был?».

Егор отпустил пальцы отца. И пошёл домой.

— Куда ты? — выкрикнул вдогонку растерявший свою свирепость отец. А Егор, не оборачиваясь, показал ему «fuck» (сбив с толку прятавшегося в ауре мальчика Дива — ведь это был знак Киш, рушащий преграды. Совпадение или люди знакомы с Ритуальными знаками?) Егора вполне устроил итог встречи с отцом: здорово, что на улице, классно, что не нужно ничего объяснять! Потому что он и сам толком не понимал, что случилось. После дрёмы в метро всё произошедшее с ним воспринималось через призму неверия. Всё так немыслимо. Можно было бы принять путешествие в подземелье за обычный бред, который снится в метро, когда хочешь провалиться в сон, но удерживаешься от этого, чтобы не пропустить нужную станцию. Можно было бы, если забыть об оборванном виде, потере «Электроники 77», о голоде и жажде. И совсем уж о необыкновенном ощущении всесильности. А главное — исчезновение ссадин, ушибов и гематом.

Он шёл домой и вспоминал, как Чудин вывел его по тайным замысловатым ходам на свет Божий. Он едва успевал за быстроногим коротышкой, благо хоть, что видел в темноте теперь лучше кошки, почти как в ясный полдень. Он вспоминал, как, разворачивая верхний слой дёрна, который нарос за века с добрый метр, Чудин открыл потайной лаз из подземелья, и они вылезли в неизвестном Егору лесу. Он спросил Чудина: «Куда идти?», а Чудин ответил: «Куды хошь». И бегом скрылся средь деревьев, только его и видели. А видели двое, Егор и двойник Егора, покинувший тело мальчика.

Сосредоточься и поймешь, куда нужно идти, между тем сказал Див. Образ двойника мальчика терял четкость и контур, Диву не терпелось ощутить свободу и власть, но по какой-то причине он не мог покинуть ребёнка. По-видимому, магия коронованного чернокнижника распространялась и за пределами пещеры-острога, и владел этой магией необразованный юнец! Див возненавидел мальчика ещё сильнее, он жаждал его смерти, но смерть мальчика могла привести к непредсказуемым последствиям. Мальчишка, который понятия не имел, кто в его власти и как этой властью воспользоваться, был сейчас неуязвим. Но пока он пребывает в неведении, нужно поскорее избавиться от пут. Див ещё не придумал, как осуществить план, но запудрить мозги ребёнку стоило немедленно, и он сказал: «Теперь мы квиты, ты дал мне свободу, я тебе — неограниченную силу. Ты должен изучить её сам. Наши пути расходятся».