Время своих войн-1 - Александр Грог

   И Леха, не дождавшись ответа, продолжает.

   - Пытаемся. Всякую Историю надо начинать с дееписания, что опять-таки, учил, находим у Карамзина, - постольку-поскольку, мерилом всему выступают дела... Наше дееписание собственными жизнями по страницам собственной истории.

   Сергей-Извилина не хочет разочаровывать, потому оставляет при себе, что Карамзин, когда писал - метался, взяв по сути "высочайший заказ" на то, чтобы осуществить правку русской истории в пользу дома Романовых, их немецкого взгляда и идей, писал - то по совести, то под давлением членов собственной партии, поскольку был масон, то опять увлекаясь, без оглядки ни на что. Русская история способна увлечь за собой, но не в болото, не в бездну, какими бы сусанинскими тропами не пытались плестись и вести за собой историки, чистых родников никак не миновать, на них натыкаешься повсеместно, умереть от жажды невозможно - истинных чистых проявлений человеческих характеров несть числа...

   - История слоиста ...

   - Черта-с-два! История дырява! Она настолько дырява, что кажется состоит из одних дыр и непонятно на чем держится. Сами дыры сшиваются наживую стороной заинтересованной. А как - просто диву даешься! Дела славные либо замалчиваются, либо выворачиваются наизнанку, в других прискорбных сделано все, чтобы скрыть истинного виновника.

   - Вот рисовальщики! Ей богу, люблю, когда Извилина речь толкает - втрое от сказанного начинаешь себя уважать! - но и Леха иногда способен загнуть такое, что... В общем, Серегу на царство, а Лешку его замполитом!

   Седой кашляет в кулак.

   - Сашка, вот ты человек верующий, что бы сказал на все это?

   Сашка думает, что в отечественной истории можно настрогать всякого, но подавать надо холодным умом - только тогда эту строганину можно вкушать. В чтобы ином виде? Когда не улежалось? Могут обвинить в дикарстве, в поедании сырого мяса, людоедстве. И только то сырое, что уморожено на костку, не считается сырым.

   - Кто верует, что победим сейчас - становись по правую руку от меня, кто не верует - по левую, но ломать, как хотите, будем вместе. Вместе же и удивляться, когда победим! - говорит Сашка-Снайпер и добавляет чуточку сконфуженно: - Я лично это очень удивлюсь.

   - Да! - говорит Петька-Казак и "несет туман", лишь ему понятный. - Я в смысле - про "левых". От побед "левых" много что помельчает, но это не потому, что отстали, а от того, что потом ни за что не сознаются, что "левыми" в этом деле были...

   - Если что и нужно, так это приказ: "Ни шагу назад!", и все к нему сопутствующее, включая штрафные роты, - всерьез говорит Седой. - Без этого, скажем прямо, хана России...

   --------

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   "...Каждый командир, каждый красноармеец и политработник должны понять, что наши средства не безграничны. Территория Советского Союза - это не пустыня, а люди - рабочие, крестьяне, интеллигенция, наши отцы и матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг - это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 млн. населения, более 80 млн. пудов хлеба в год и более 10 млн. тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских ресурсах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше - значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.

   Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступления, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.

   Из этого следует, что пора кончить отступление. Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

   Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности. Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем отбросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило..."

   Народный комиссар обороны И. СТАЛИН

   (Из приказа N 227 от 28 июля 1942 г)

   (конец вводных)

   --------

   Петька, сварганив коктейль Б-52, пытается цедить его через соломинку, сердясь, что они то и дело загораются.

   Седому вспоминается - навеяло картинку - сколь много во Вьетнаме наваляли всякого летающего барахла, да как славно оно горело. Первая прямая проверка сил, которая не позволила затянуть штатовцам свою удавку на Дальнем Востоке, но заставила их искать иные, подлые способы войны.

   - Про что задумался, Казак?

   - Достаточно ли жизнь глупа, чтобы шокировать!

   - Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет...

   - И в засаду попадет! - режет свою правду Казак. - Не будь умным пред умными! - крепит себя собственным опытом. - Умным противопоставляй такую русскую глупость, чтобы врагов корежило от безысходности и бесперспективности отгадки твоих действий. Чтобы "умь за умь" у них заходил, да там клинил. С умными бороться легко. Ум предсказуем. Непредсказуема и оригинальна лишь глупость. Именно глупость, но глупость в глазах умного.

   - Уймись, Задорнов, билет не в партере!

   - Из всех вас, дураков ненормальных, не могу предсказать лишь Сергея-Извилину. Гениальный псих!

   - Не льсти! - говорит Извилина. - Я бы насчет мумб не додумался.

   - Казак, я вот все пытаюсь спросить насчет их ног... В смысли женских мумбу-юмбских нижних конечностей. Колесо не глядя на них выдумывали?

   - Руки не интересуют?

   - Это в контексте какого использования?

   - Если руки золотые, то неважно откуда они растут, - заявляет Седой. - К ногам в этом случае, я бы тоже выдвигал не столь завышенные требования. И потом, по какому-такому нравственному праву ты моих женщин обсуждаешь?

   - Что заметил, все Седому уже обзавидовались, а Лешка-бабник так и ни разу. И даже не взгрустнул.

   - Что так - а Лексеич? Чего молчишь? Тебе наши африканки уже не нравятся?

   - Наши?

   - Это фигурально. Что при нас - то наше.

   - Нравятся! Но здесь вопрос применения, - говорит Замполит. - К примеру, лошади мне тоже нравятся, очень нравятся, но это вовсе не значит, что я готов их трахать.

   - Расист ты, Лешка!

   - Если расизм заключается в том, что одна особь - а в данном случае моя - не желает спать с другой особью, - а в данном случае хотя бы и Петровичем - кстати, вон он тоже какой загорелый! То - о, да! В смысле - расисистее меня только роса.

   - Быть не может!

   - Не переводи стрелки на Петровича!

   - Мумб надо было из Либерии везти! Всем!

   - Я не из Либерии, - возражает Казак.

   - А я про тебя и не говорю! Я про мумб и про всех! Всем русским мужикам второй женой должна быть мумба-юмба из Либерии, дабы лучше воспитать первую. И надо везти мумб прямо сейчас, пока и там их не разобрали.

   - Не либерди!

   - Либерия уже не та, - вздыхает Казак. - Вернее, та, но по-другому. Скурвилась!

   Либерия уже не стреляла ни на прямую, ни из-за углов, заставляя замечать то, на что раньше не обращали внимание - грязь, нищету, убогое существование.

   Появилось и нечто новое - этакая отрыжка демократизма: полицейские при законах, которые не исполнялись, коррупция власти, попрошайки в чинах и профессиональные попрошайки на улицах, продажа должностей, доносы, нисколько не замутненные родственными отношениями, похищения с целью выкупа - целая ниша бизнеса... - все объяснялось последствиями гражданской войны.

   Вертолеты Ми-8, перекрашенные в цвета ООН и укомплектованные украинскими экипажами, летающие вдоль океанского побережья, нарабатывающие валютные рабочие часы, пешие в коричневых чалмах патрули, с голубыми касками у пояса, составленные из индусов. Никому ни до чего нет дела, кроме собственных. Магазины, принадлежащие тем же индусам, ливанцам и пакистанцам. Армянская мафия. Китайские строители, восстанавливающие дороги к золотишку и прочим "арендованным" приискам. Словно сдали страну в чужие руки навечно, а сами либерийцы выпросили себе лишь временное разрешение составлять ее природный фон.

   Женщины - прекрасные, стройные высокие гибкие, готовые отдаваться лишь за обещание увезти в Европу. И благодатные, как положено быть женщине, на все 100 процентов - полным отсутствием ревности, считающие, что у мужчины должно быть их несколько.