Тайная тюрьма - Михаил Нестеров

В этой просторной комнате, походившей на конференц-зал, собрались как военные, так и представители службы безопасности страны. Руководство американской базы при всем желании не смогло собрать здесь начальников всех воинских подразделений. На базу прибыли старшины близлежащих населенных пунктов и командующие округами. Остальные получили телефонограммы с соответствующим содержанием.

Натал Бабангида сидел в третьем ряду. Он много раз был на американской базе. Но ни разу его нога не ступала за колючее ограждение лагеря. Если бы перед ним распахнулись каркасные ворота, опутанные по гребню острой пружинной спиралью, он бы не рискнул сделать к ним хоть один шаг.

Находясь под протекторатом американских военных и фактически работая на них, он в своей «локальной зоне» творил что хотел. А любой вопрос о режиме изолятора лишил бы его мощной поддержки.

— Последние данные о местонахождении Мишель Гловер, — продолжал Веллер. — Она останавливалась в гостинице «Прайд». Она заплатила еще за неделю, оставив в номере кое-какие вещи. Тем не менее некоторые факты говорят о том, что она сбивает нас со следа. Последний раз ее видели в отеле с дорожной сумкой черного цвета. Только я не советую вам заострять на этом внимание. Она по мере возможности будет менять одежду, дорожные аксессуары и так далее. Я назову вам несколько мест, куда путь ей заказан: аэропорт, вокзалы, морские порты.

Бабангида внимательно слушал Криса Веллера. Три недели назад Веллер от имени командования лично выразил ему благодарность «за содействие в ликвидации диверсионной группы». «Почаще бы таких групп», — думал чернокожий голиаф. И его мысленные просьбы были услышаны небом.

Натал держал в руках снимок Мишель Гловер. Конечно, она представляет определенную угрозу янки, но не идет ни в какое сравнение с диверсионной группой. Представься такая возможность, журналистку можно взять не просто голыми руками, а голыми пальцами.

В любом деле майор Бабангида шел до конца. Сегодня на его рабочий телефон поступил звонок из Джорджа. Тонге заплетающимся языком сообщил, что им нужно немедленно встретиться. Бабангида торопился на совещание и резко прервал лавочника: «Не сейчас. Я уезжаю на базу. Встретимся завтра». Интересно, думал он, какое такое срочное дело у Тонге. Он решил не откладывать встречу, а прямо с базы заехать в Джордж.

— Повторяю: с этой минуты занимайтесь только одним человеком, — шомпол снова коснулся снимка. — Задерживайте всех женщин европейской внешности. Любое сходство с Мишель Гловер дает вам право на арест без каких-либо последствий. Вам следует строго предупредить всех гидов и проводников, что сокрытие информации о Мишель Гловер, оказание ей помощи нами будет расценено как содействие и пособничество преступнице. Расплата последует незамедлительно и будет суровой. Это касается и местных жителей. Надеюсь, что мои телефоны не умолкнут ни на минуту. Выходите на связь каждые полчаса в любом случае. Мы размножили снимки Гловер. Вы можете взять с моего стола по десять-пятнадцать штук. Служащие магазинов, почт, агентств должны знать ее в лицо. За работу! — В глазах Криса Веллера отпечаталась духовная ценность долларовых купюр: «Мы верим в бога».

Налитый под завязку инструкциями, Бабангида очутился на ногах в числе первых. Чиркнув головой по притолоке, он вышел из конференц-зала, сунув пачку фотографий в карман кителя. Первый, кто повесит снимки Гловер на дверь своего заведения, будет Тонге.

Глава 5

Ангел и демон

21

«Бриджес. Рэй Бриджес. Неужели это тот самый Рэй Бриджес?» — ломал голову Александр Абрамов. Будучи в должности начальника секции разведки флота, Абрамов изучал оперативные данные на именитых террористов. Это были обычные лекции, частично заменившие занятия по политподготовке. Их вели маститые «слоны» из штаб-квартиры ГРУ. Арабский язык — один из четырех, на котором капитан изъяснялся так же хорошо, как и на родном. Однако и он был не в состоянии запомнить сотни арабских имен террористов, причастных к той или иной группировке. Он часто недовольно морщился: «Своих» террористов хватает". Многие десятки иорданцев, афганцев, сирийцев, турок, египтян, хлынувших в Россию. И на каждого в российских спецслужбах есть оперативные данные. Сбрендить можно, запоминая все это.

И вот однажды на лекции прозвучало имя Рэя Бриджеса. Абрамов подумал было, что это один из активных участников Ирландской республиканской армии. Он внимательно слушал не потому, что английское имя террориста показалось ему мелодичным и словно ласкало слух, отличаясь от резких арабских и уже поднадоевших имен. Лектор лишь вскользь затронул преступную деятельность Бриджеса и переключился на аппарат американской разведки. Абрамов дословно запомнил его выступление.

«Пример с Бриджесом — яркий показатель разносторонней работы ЦРУ. Данные, полученные нашей спецслужбой, говорят о целом ряде провокаций, начатых самой американской разведкой. Я с уверенностью могу говорить о сделке, свершенной между ЦРУ и Бриджесом. Получив гарантии и оказавшись на свободе, Бриджес сдал Лэнгли несколько лидеров ультраправых и экстремистских группировок, функционировавших в Штатах. Будь он трижды террористом, будь ЦРУ трижды уверено в его преступлениях, — он и его позиция провокатора были выгодны спецслужбам США».

Кто-то из офицеров разведки флота спросил лектора: «Каким образом Бриджес оказался на свободе? Его оправдали или устроили побег?»

«Своевременный вопрос, — ответил седоватый „слон“. — Хотя бы потому, что я только что собирался сказать об этом. Бриджес был оправдан через суд. Его место в казенном доме занял номинальный лидер группировки. Нам следует хорошо изучить этот пример и широко применять его на практике относительно террора внутри нашей страны. Он важен и тем, что носит определение „бескровный“. Силовые мероприятия по задержанию террористов, сданных Бриджесом, не подпадали под категорию зачисток. И это очень важный момент».

Также лектор от военной разведки назвал несколько оперативных псевдонимов Бриджеса. «Белый резидент дьявола» — так его назвали в прессе еще в 2001 году. Второй — Ангел. Более короткий, он был производным от более длинного первого. По мнению лектора, именно этот оперативный псевдоним окончательно закрепился за Рэем Бриджесом.

«Он высокий, крепкого телосложения, слегка поседевший блондин, — Абрамов напряженно вспоминал внешность человека, возглавлявшего отряд „тюленей“. Жаль, на лекции его описание было опущено. — Это он, наверняка он. Сделал свое грязно-белое дело и отправился на задворки американской разведки? Она хорошо спрятала его на другом континенте, фактически за колючей проволокой».

"Меня зовут Рэй Бриджес... Что вы делаете здесь, Алекс?.. Вы шпарите по-английски без акцента... Добро пожаловать в «Матрицу».

Абрамов торчал в этом централе месяц, а допросов как таковых не было. «Куда ты торопишься?» — осаживал себя капитан. Он прошел стандартную процедуру: с него сняли отпечатки пальцев, сфотографировали, измерили рост. Эти данные ушли и в Лэнгли, и в Агентство национальной безопасности в Форт-Миде, Не прошло и суток, думал Абрамов, и его личность установили. Он засветился в совместной операции, проводимой разведкой ВМФ России и военной разведкой Израиля. Он имел честь беседовать с представителем военно-морской разведки США адмиралом Маккормиком и по старинке называл его шаутбенахтом.

Сейчас в Лэнгли ведется напряженная работа. Там выясняют, как российская разведка вышла на секретную лабораторию ЦРУ. Они тормозят в поисках ответа на простой в общем-то вопрос: ради чего группа капитана Абрамова подставилась под удар. Потому что они не могут легко принять тот факт, что опытный разведчик совершил ошибку, и на этом моменте строят необоснованные предположения о провокационной миссии российской разведгруппы. Руководители российской разведки ждут ответного хода на эту провокацию, потому американцы и не спешат сделать хотя бы один шаг. Они попались на собственный крючок и выискивают ходы, попав в патовую ситуацию.

Абрамов полагал, что прав в своих выкладках. Но легче от этого не становилось.

Одетый в белую тюремную одежду, он содержался в одиночной камере три на два с половиной метра. Она была расположена в правой половине тюремного блока номер 1 с жестким режимом, куда попадают вновь прибывшие арестанты. Камер-одиночек на всех заключенных не напасешься, рассуждал Абрамов, меряя шагами камеру. В «Матрице» наверняка есть помещения, рассчитанные на несколько человек. Должен быть и отдельный блок, куда переводят тех, кто согласился сотрудничать с разведкой.

Он оказался прав. В блоке номер 3 со щадящим режимом (это такой же современный корпус, разделенный на две части) камеры были рассчитаны на десять человек. В блоке номер 2 содержались узники, давшие согласие на сотрудничество, и носили они оранжевую робу.