На крутых виражах - Иван Вишняков

...Война - это работа, необычная, тяжелая, изнуряющая. Один фронтовой день по физической и нервно-психической нагрузке равнялся нескольким мирным, довоенным. Но такая напряженная, суровая обстановка во многом способствовала единению людей, укреплению дружбы между ними, усилению у них чувства товарищеской взаимовыручки.

Можно привести десятки примеров яркого проявления этих качеств. Расскажу о случае, который мне особенно запомнился.

В августе 1942 года наши войска вели упорные бои за Воронеж. Правда, в сводке Совинформбюро о них говорилось буднично: "Южнее Воронежа советские войска удерживают занятые на днях населенные пункты на западном берегу Дона"{9}.

Мы поддерживали части, оборонявшиеся северо-западнее города, в районе населенных пунктов Большая Верейка, Землянск, Семилуки. Однажды командиру нашего полка приказали снарядить для прикрытия пехоты пятерку истребителей.

- Кого намерены взять с собой? - спросил у меня Стоянов.

- Как всегда, Александрюка и Нестеренко, - ответил я.

- Подколзина и Васько, - добавил комэск.

Эти двое не раз летали ведомыми с Алексеем Нестеренко. Особенно дружен командир звена был с Георгием Подколзиным - молодым, скромным летчиком. Чуть сутуловатый, молчаливый, он казался замкнутым. На самом деле было не так. Это война оставила на его лице отпечаток угрюмости. Мать Подколзина находилась на территории, оккупированной врагом, и он очень тревожился за ее судьбу.

На боевые задания Георгий всегда ходил с Нестеренко. Не разлучались они и на земле. Их всюду можно было видеть вместе - на самолетной стоянке, в столовой, в землянке. По четкой слаженности в действиях мы и в воздухе сразу узнавали эту пару.

Васько по внешности был полной противоположностью Подколзина невысокого роста, жизнерадостный, непосредственный, энергичный. В кабину самолета он садился так быстро, словно ласточка в свое гнездо. Устроится и улыбается, будто предстоит не боевой вылет, а безмятежная прогулка по Пятому океану. К делу относился вдумчиво, дрался с врагом решительно и расчетливо, проявлял инициативу. В конце 1942 года его, как и Александрюка, направили в особую группу летчиков-истребителей резерва Ставки Верховного Главнокомандования.

Там Васько был удостоен звания Героя Советского Союза.

Вот этих-то ребят я и повел с подъелецкого аэродрома Телегино в заданный район.

Перед посадкой в кабину к нам подошел комиссар А. М. Винокуров и каждому сказал несколько теплых напутственных слов. Затем, обращаясь ко всем сразу, напомнил:

- Не забывайте, ребята, нашу вчерашнюю беседу...

А накануне он рассказывал авиаторам полка о зверствах немецко-фашистских захватчиков на оккупированной ими территории, в частности в тех районах Воронежской области, куда мы летали на боевые задания. Будучи опытным политическим работником, майор умело использовал все средства агитации и пропаганды в целях воспитания у однополчан ненависти к врагу. Его беседы запомнились надолго. Да и как забыть о таком, например, потрясающем факте?

В роще южнее Воронежа воины одной из наших наземных частей обнаружили и опознали два трупа советских бойцов, замученных оккупантами. Красноармейцу М. К. Огневу гитлеровцы отрезали нос, отрубили кисть левой руки и перерезали горло. Старшего сержанта В. П. Корнева они привязали колючей проволокой к дереву и подвергли чудовищным пыткам - отрезали уши, выкололи глаза, а на лбу вырезали пятиконечную звезду. Затем садисты пригвоздили Корнева штыком к стволу.

Акт, составленный об этих зверствах, стал известен всем воинам Воронежского фронта и вызвал в ответ бурю гнева и яростное стремление жестоко отомстить палачам за их кровавые преступления.

Комиссар рассказал и о другом подобном случае. После изгнания оккупантов из села Большая Верейка, куда мы сейчас собрались лететь, в овраге был обнаружен труп красноармейца, зверски замученного гитлеровцами. Фашисты подвергли советского бойца нечеловеческим истязаниям: отрезали ему уши, нос, губы, содрали с черепа кожу. Затем бросили труп в овраг...

Легко себе представить, с каким зарядом ненависти к немецко-фашистским захватчикам летели мы в район Большой Верейки...

По правую сторону Дона, северо-западнее Воронежа, шел бой: мельтешили огненные залпы артиллерийских орудий, медленно ползли танки, вскидывались на поле сражения султаны земли и дыма; горели посевы, рушились дома, гибли сады, умирали солдаты. Видно было, что ни та, ни другая сторона не одолевали друг друга, хотя и несли большие потери. Это и называлось на языке официальных сообщений "На фронте ничего существенного не произошло".

Пока не было воздушного противника, мы имели возможность осмотреться, оценить обстановку. Но вот на горизонте появилась группа немецких самолетов. Цель у них одна - нанести бомбовый удар по нашим танкам и артиллерии, по красноармейским окопам и траншеям. Если бомбежка будет удачной, немецко-фашистские войска хлынут на восток, к Воронежу, родине Кольцова и Никитина, песенной колыбели нашего народа, центру русского черноземья...

- Атакуем на встречных курсах! - передал я приказ летчикам.

В смешанной группе насчитывалось девять "юнкерсов" и шесть "мессершмиттов". При тройном преимуществе врага от нас требовалась особая осторожность, тем более что атака не носила внезапного характера и мы не имели превосходства в высоте. Выскочив вперед, как хищные акулы за поживой, Ме-109 попытались сорвать наш удар. Но каждый из нас отлично знал свой маневр. Взаимодействуя и прикрывая друг друга, наша пятерка отбивала атаки истребителей и настойчиво пробивалась к бомбовозам. Когда цели распределены, даже в трудной обстановке не нарушается согласованность. Нестеренко, Подколзин и я дрались с "мессерами", а Васько и Александрюк били по "юнкерсам".

Два бомбардировщика загорелись. Их экипажам стало теперь не до бомбометания. Потеряв уверенность в себе, они торопливо сбросили груз на свои войска и со снижением потянули на запад. Два "мессера" тоже вышли из боя, чтобы сопровождать горящих "юнкерсов". Теперь их осталось четыре, превосходство двойное. Это уже легче! Наши пехотинцы, наверное, тоже обрадовались, увидев разрывы бомб в расположении противника.

Через некоторое время повернули на запад и остальные семь "юнкерсов". Но прорваться к ним мы не смогли, поскольку их надежно защищали "мессершмитты".

Памятуя о том, что нашей главной задачей является прикрытие своих наземных войск, мы не стали преследовать врага. Ведь могла появиться другая группа бомбардировщиков. Так оно и случилось. С юго-запада к линии фронта шли два звена "юнкерсов" в сопровождении четырех Ме-109. Набирать высоту для удара сверху было уже поздно. Решил вести группу в лобовую атаку.