На крутых виражах - Иван Вишняков

Фронтовики хорошо знали тактику немецких истребителей. "Мессеры" чаще всего атаковывали "ильюшиных" снизу. Это объяснялось двумя причинами: во-первых, тем, что воздушный стрелок Ил-2 не мог вести огонь вниз, чтобы воспрепятствовать нападению врага; во-вторых, тем, что летчик, выходя из пикирования, прежде всего ищет своего ведущего, чтобы пристроиться к нему, и на какое-то время забывает о возможности внезапного нападения самолетов противника, утрачивает бдительность. Таким образом, Нестеренко не только не мог защитить штурмовиков, но и сам подвергался опасности.

Случалось, что Алексей, заметив на земле какую-либо цель, без разрешения командира группы покидал строй и атаковал ее. Храбрость храбростью, а дисциплину нарушать нельзя, ибо такие самовольные действия распыляли наши силы, ставили под угрозу срыва основное боевое задание.

Вот почему мы часто беседовали с Нестеренко, обсуждали его ошибки и промахи. От вылета к вылету Алексей становился все более тактически грамотным воздушным бойцом. И результаты незамедлительно сказались. За 11 сбитых вражеских самолетов его наградили двумя орденами Красного Знамени и двумя орденами Отечественной войны I степени.

Именно в таком составе - Соболев, Нестеренко, Александрюк и я - 27 июня наше звено вылетело на боевое задание. Нужно было прикрыть наземные войска, сражавшиеся с врагом в районе Гремячьего, что километрах в двадцати юго-западнее Воронежа. Моим ведомым, как всегда, был Виктор, а у Соболева Алексей.

Елецкое небо было нежно-василькового цвета, будто не поднимались в него дым и смрад пожаров, не выбрасывали зенитки раскаленный металл, будто не сходились в нем для смертельных схваток армады самолетов и не падали на землю железными факелами. А внизу расстилались бескрайние просторы. К северу от Ельца, разделенного рекой Сосной на две части, - город Лебедянь и мой родной Данков, на востоке - Липецк, на юге - Задонск, Семилуки, Воронеж. И по всей этой земле с севера на юг неторопливо нес воды свои Дон-батюшка. Вливаются в него реки Красивая Меча, Сосна, Воронеж, Умань, а ниже Икорец, Битюг, Толучевка и десятки других речек и речушек. Только грустно, тяжело на сердце: топчут землю нашу враги, пьют воду нашу, коптят родное небо...

- "Соколы", курс на Гремячье, - напоминаю ведомым и первым иду вдоль дороги от Ельца к Воронежу. Скорость у наших "мигов" приличная: на высоте 7000 метров она достигает 640 км/час. Но нам незачем так высоко забираться, мы летим значительно ниже и, конечно, с меньшей скоростью. У каждого на борту по одному крупнокалиберному пулемету и по два ШКАСа калибра 7,62 миллиметра, под крыльями по шесть реактивных снарядов. Вместо эрэсов иногда брали по две бомбы-полусотки. Но сегодня мы не собираемся бомбить врага. Реактивные снаряды нам нужнее, ибо немецкие летчики страшно боятся этого оружия.

Звено подошло к Гремячьему и сделало над ним несколько кругов. Самолетов противника не было видно. Не ослабляя наблюдения за воздухом, я изучал наземную обстановку. По дорогам клубилась пыль. С востока к Дону двигались пехота, артиллерия, обозы. Встречались небольшие танковые колонны. Это, видимо, подтягивались к фронту наши резервы. В районе Гремячьего они переправлялись на правый берег Дона, затем следовали на запад и юго-запад.

Появления вражеских бомбардировщиков, вероятнее всего, следовало ожидать со стороны Курска или Орла, поэтому мы особенно внимательно наблюдали за западным и северо-западным секторами неба. Однако в воздухе было пока спокойно. Развернувшись на 180 градусов, наша группа пошла вдоль Дона, то снижаясь, то увеличивая высоту. Александрюк, летевший слева от меня, первым заметил неприятельские самолеты. Они держали курс на Гремячье.

- Вижу две группы "юнкерсов" по восемь самолетов в каждой, - передал он по радио, - и четыре истребителя прикрытия.

Это были Ю-87 и Ме-109. Хорошо, что мы обнаружили их своевременно, когда они только показались на горизонте. Это позволило нам заранее подготовиться к атаке.

- Внимание, "Соколы", - подал я команду летчикам, - разворот на девяносто градусов влево с набором высоты до трех тысяч пятисот метров.

- Вас понял, - поочередно ответил каждый ведомый.

Звено взяло курс навстречу противнику. Вряд ли он видел нас, потому что мы приближались к нему со стороны солнца. Кроме того, фашисты были на тысячу метров ниже. Первая группа бомбардировщиков шла примерно на три километра впереди второй. На таком же расстоянии позади "юнкерсов", но чуть выше их следовали "мессершмитты". Оценив обстановку, я решил, не ввязываясь в бой с истребителями, одновременно атаковать обе восьмерки Ю-87. Мы с Александрюком наносили удар по первой группе бомбовозов, Соболев и Нестеренко - по второй. Пока фашисты разберутся в ситуации, дело будет сделано.

Мы не должны, не имеем права допустить налета вражеской авиации на гремячьевскую переправу через Дои. В противном случае может быть сорвана переброска наших резервов, а войска, направляющиеся на фронт, понесут большие потери.

Тяжелогруженые "юнкерсы" держали крейсерскую скорость - около трехсот километров в час. Внезапно свалившись на них со стороны солнца, мы нажали на гашетки пулеметов. В перекрестье моего прицела - лидер первой группы "юнкерсов". Короткая очередь, еще одна... Бомбовоз, будто перерезанный надвое, рухнул вдалеке от гремячьевской переправы. Мой ведомый Виктор Александрюк поджег замыкающий самолет. Из второй группы горящей головешкой вывалился третий пикировщик. Так вам, пираты! Получайте кресты... осиновые.

Выходя из атаки, я заметил, что строй вражеских бомбардировщиков смешался: один "юнкерс" шарахнулся в сторону, другой рванулся вверх, третий - вниз... Круто развернувшись, мы снова ударили по растерявшемуся противнику. И опять на землю полетели обломки двух "юнкерсов".

- "Соколы", делаем третий заход! - сказал я летчикам.

И они снова развернулись. Но теперь перед нами были "мессершмитты". Четыре против четырех. Видимо, никто из нас не сомневался в победе. Однако нам пришлось разочароваться: вражеские истребители, не приняв боя, трусливо повернули на запад. Это была смешная картина: освободившись от бомб, налегке улепетывали восвояси "юнкерсы", а за ними, создавая видимость охраны, шпарили "мессеры". Включив радио на передачу, Костя Соболев хохотал. Потом засмеялся Витька и последним - неулыба Нестеренко. Я тоже смеялся, наблюдая соседство трагического и комического, но ребятам, однако, сказал, чтобы они не нарушали радиодисциплину...

В баках наших машин горючего оставалось только на обратный путь, и мы, сделав круг над войсками, переправляющимися на правобережье Дона, пошли домой. Красноармейцы и командиры приветственно помахали нам пилотками и фуражками. На душе было спокойно: мы выполнили поставленную задачу, не допустили налета вражеских бомбардировщиков на донскую переправу.