Сфера-17 - Ольга Онойко

Я шагнул ближе.

На голографическом экране вспыхнул, кинулся в лицо зрителю и отплыл назад логотип корпорации Неккен, известный каждому: два стилизованных лайнера, устремившихся в разные стороны, и крупная многолучевая звезда между ними. Звезда напоминала абрис сверхтяжёлого крейсера «Трансгалактика» анфас с активированными орудиями, и в этом тоже заключался угрожающий смысл. Всё летающее железо в Сверхскоплении, от детских аэродосок до универсальных истребителей, производилось плюс-заводами Неккена, – и это не считая бесчисленных дочерних фирм, которые занимались буквально всем и почти все были монополистами в своих сферах. Девяносто восемь процентов жителей Сверхскопления пользуются операционной системой «Эмералд», сто процентов смотрят продукцию кинокомпании «Сны Сердца»… Дальше можно не перечислять.

«Неккен: космос доступен!» – прокричал жизнерадостный детский голос.

И экран вспыхнул так ярко, что я зашипел от боли и заслонил ладонью глаза.

Исполнительный директор Неккена, подтянутый улыбчивый мужчина лет сорока, стоял перед камерой один. За его спиной высились бионебоскрёбы Сердца Тысяч, золотился лазурный океан и била беспощадным светом звезда, слишком яркая для непривычных глаз. Огромное окно… Вид в окне медленно менялся. Оно как будто спускалось к земле с неописуемой высоты.

Запись велась не в кабинете и не в конференц-зале – в лифте.

– Добрый день, господа, – директор сверкнул белоснежными зубами. – Меня зовут Алан Йеллен, и я хочу обсудить с вами кое-какие детали.

Я спиной почувствовал, как все остальные отвели глаза. Морелли пригорюнился, Улли встал и что-то сказал Симкину… Да, я понимал. Я видел запись первый раз, поэтому любопытство всё пересиливало. Но вести официальную запись, предназначенную для трансляции первым лицам государства, в лифте… Господин Йеллен недвусмысленно демонстрировал нам, чего мы стоим.

Это следовало принять к сведению, но никаких эмоций по этому поводу не допускать – любые эмоции были бы неконструктивны. Я сосредоточился на содержании передачи.

…Вторая голоконференция с Сердцем Тысяч за пять лет. И второй раз – запись. Никто в центре мира не станет подгадывать время для связи с семнадцатой сферой онлайн… В первый раз сама госпожа гендиректор, Её Величество Акена Тикуан строго заявляла, что не признает национализацию плюс-заводов и потребует возврата кредитов, а также что она возмущена происходящим на Циалеше, где попраны все ценности правового гуманитарного общества… Я помнил такой же жуткий, слепящий – сущее орудие пытки – свет звезды Сердца Тысяч на той записи, серые фигуры трёх директоров, насквозь пробитые этим светом, и ещё подпрыгивающее игривое словцо «то-та-ли-та-ризм!»

Словцо это почему-то относилось не к трём серым фигурам, а к Народному правительству Циалеша.

Господин Йеллен о тоталитаризме не обмолвился. Более того, он не обмолвился и о национализации, и о долгах. Запись оказалась довольно короткой. «Корпорация, – говорил господин директор, – не заинтересована в сокращении рынка сбыта, корпорация заинтересована в мирном улаживании конфликтов и разрешении противоречий. Корпорация планирует возобновить закупки продукции плюс-заводов Циалеша, но перед этим необходимо наладить дипломатический контакт и получить гарантии соблюдения правовых норм». Он, Алан Йеллен, уполномочен пригласить на Сердце Тысяч для переговоров главу нового правительства планеты Циалеш либо же полномочного посла такового.

– Это очень странно, – сказал я, когда запись закончилась.

Лауфер вернулся и ревнивым жестом забрал у меня свою планшетку, Морелли уставился на меня из кресла, Линн закурил.

– Что именно? – уточнил Доктор, поигрывая кием. – Что ты по этому поводу думаешь, Ник?

Я задумался. Вопросов оставалось очень много, но кое-что лежало на поверхности.

– На Циалеше не производится ничего, что нельзя было бы купить в других местах, – ответил я. – За исключением, конечно, кое-какой сельхозпродукции, но это несерьёзно. Покупательная способность населения на Циа низкая. Да и вообще, наши триста миллионов человек – не тот рынок сбыта, который Неккен боится потерять. Йеллен демонстрирует пренебрежение, но о наших долгах молчит. Такое впечатление, что заводы и кредиты – мелочь, а нужно ему что-то другое.

Все молчали. Доктор смотрел на меня пристально. Глаза у него были ярко-голубые, какого-то химического цвета. Я кожей чувствовал его взгляд.

– Что, например? – спросил он.

Я помолчал. По лицу Доктора было понятно, что он ответ на этот вопрос уже знает и просто экзаменует меня.

– Что-то такое, что нельзя взять силой, – сказал я. – Иначе за этим бы пришли миротворцы. Но что именно – я не знаю.

– Интересное мнение, – сказал Зондер. И добавил: – Я не ошибся.

– В чём?

– В тебе, Ник, ты летишь на Сердце Тысяч нашим полномочным послом.

Николас поперхнулся. Все уставились на него, и чувства это вызывало самые неприятные. «Жертва, – вспомнил он. – Зондер сказал: “Вот наша жертва”. О чёрт…»

– Макс, – выдавил он, – вы серьёзно?

– Более чем, – кивнул Доктор. – Вылетаешь послезавтра на лайнере Джанкина. Лайнер уже на техобслуживании.

– Макс, я не могу, – слова давались с трудом. – У меня слишком много незаконченных дел. Контрразведка. Стерлядь.

– Стерлядью я займусь сам, – сказал Доктор.

У Николаса закружилась голова.

Товарищ Кейнс обогнул стол и подошёл вплотную к Реннарду. Он смотрел даже спокойнее, чем обычно.

– Мы снимаем тебя со всех задач, – сказал он. – На время посольства. Начиная с этой минуты ты думаешь только о Неккене. Это приказ.

Николас проглотил комок в горле. Его сотрясла мелкая дрожь. Глава Народного правительства добродушно щурился. При Зондере Кейнс чаще молчал, и казалось, что Доктор командует и всем заправляет, но это была иллюзия.

– Ясно.

– Мы здесь долго думали, – присовокупил Доктор, – и пришли к тому же мнению, что и ты. Неккену что-то нужно от Циа. Твоя задача – выяснить, что именно. И выжать взамен из этих ублюдков всё, что только получится.

«Эрвин внедряется к Стерляди, – мелькнуло у Николаса в голове, – а мне придётся иметь дело с Аланом Йелленом… Что же, каждому из нас досталась задача на пределе возможностей».

– Макс, – проговорил он, – если позволите… Первое, что пришло мне в голову…

– Ну?! – Доктор даже подался вперёд.

– Это паранойя, конечно…

– Это уж мне решать.

Николас набрал в грудь воздуха и выговорил:

– Возможно, успехи мантийской интервенции на Циа серьёзнее, чем мы думаем. И Неккен об этом знает то, чего не знаем мы.

– Ого, – тихонько сказал позади забытый Морелли. Глаза Зондера расширились.

– Как рынок сбыта Циа не имеет большой ценности, – продолжал Николас. – Но что, если вопрос стоит иначе? Акена Тикуан предпочтёт потерять деньги, чем уступить Манте ещё одну планету. Даже в семнадцатой сфере.

Зондер стал мрачен как туча.

– Мы проводим детальное исследование общественного мнения, – певуче произнёс в стороне Улли Лауфер. – Пока ничего подозрительного не видим.

– Это только предположение, – поторопился добавить Николас.

– Хорошо-хорошо, – пробурчал Кейнс. – Разберёмся.

…Начупры разъехались почти мгновенно. Улли напоследок прицепился к Симкину, что-то ему обстоятельно втолковывал, и старик явно нервничал. Все помнили, что мантийцы любят внедряться в научные круги. Симкин меньше всего понимал в контрразведке и контроле лояльности, он бы предпочёл верить коллегам-учёным на слово. Николас уловил обрывок беседы, что-то про официальный вирус с искусственным интеллектом, который Улли намеревался распространить в интранете… «Страшный человек Улли, если вдуматься, – мелькнуло у него в голове. – Очень много власти у нашего Красавчика, всё-то он про всех знает. А что, если… Нет, не может быть. Доктор бы заметил».

Николас оглянулся. Зондер сосредоточенно загонял шары по лузам. Промахнулся, выругался, обернулся к Реннарду.

– Ну что, – сказал он, – готов?

Прислуги в коттедже товарища Кейнса не было, только охрана на периметре. Дом вёл ИскИн с помощью множества полуавтономных манипуляторов. Проще было полагаться на информационную защиту, созданную в Управлении внутренних контактов, чем бесконечно проверять живых горничных и сторожей.

На белоснежной скатерти высились вазочки с печеньем и джемом. Фарфор был импортный, с Эрминии. В приоткрытое окно задувал ветер и слабо трепал занавеску. В саду под окнами доцветали осенние цветы, озарённые солнцем.

– Напугали мы тебя? – поинтересовался Доктор, наливая коньяку в кофе.

Николас только глаза отвёл.

– Другого выхода нет, – сказал Зондер. – На Циа есть два человека, которым можно поручить эту задачу. Я и ты. А я лететь на Сердце Тысяч по понятным причинам не могу.