Зимние волки полуночи - Елена Смирнова

— Нет, ты же не виновата сама, — философски пожала плечами Вера.

— Замечательно, значит, домашнего ареста не будет, — впрочем, его бы и так не было, меня дома силой не удержишь.

— Да, я забыла тебе сказать — папа связался с Университетом, и Афанасий пообещал отменить тебе твои задания, оба засчитав за дракона и нахождение во Владивостоке.

— Ну уж нет! Это моя работа! — я вся кипела праведным гневом. Ну, папа! Придет, я ему устрою веселую жизнь!

— Это очень опасно, твое нахождение во Владивостоке и так стало уже нарушением правил, поставив под угрозу твое здоровье. Ты хочешь еще и жизнь туда поставить?! — сестра слегка повысила голос, выведенная из себя моим упрямством. Судя по тому, что я так легко вывела ее из состояния душевного равновесия, работали они тут не покладая рук и нервы были уже ни к черту.

— Нет! — я упрямо мотнула головой. — Но я не желаю отказываться от интересной и любимой работы!

— Она опасная!

— И что?! Я сама знала, на какой факультет иду и сама сделала выбор!

— Все делается лишь для твоего блага! Мы что, по-твоему, очень хотим рыдать над свежей могилой?

— Не хотите — не рыдайте! — отрезала я, вылетая из кухни и быстрым шагом направляясь в свою комнату.

Нет, это нечестно! Почему я должна отойти в сторону, как будто нахожусь при смерти?! Может я, конечно, слишком распаляюсь, но в целом я права. Мне очень нравится эта работа, а все ушибы, раны и сломанные конечности — всего лишь небольшие неприятности. В конце концов, это действительно мое задание, и я хочу его выполнить. Хотя бы второе… первое я, наверное, выполнить не смогу — как я уже говорила, я не убиваю людей. Но из-за какого-то вшивого бешеного дракона лишать меня совершенствования магических навыков? Нечестно и негуманно. Я с размаху плюхнулась на кровать, охнув при этом от боли — отозвалось раненое плечо.

Делать было решительно нечего, а чувствовала я себя замечательно. Подойдя к зеркалу, я сняла повязку с головы и обожженной руки, удовлетворенно обнаружив под ней гладкую кожу. А вот порез не зажил… но я слишком многого хочу сразу.

Я снова легла на кровать. В воздухе повисла какая-то скука, разогнать которую не представлялось возможным. А главное — даже сходить прогуляться пока нельзя, рука (а точнее, плечо) все еще болит, да и голова. И идти-то некуда, доходилась уже.

Чем бы заняться? Наплевав на все, я включила компьютер и вставила в него диск со вторым заданием. Леший с ним, с первым, раз сняли. Камень с души, даже легче стало — убивать не придется. Что же на втором диске?

Вставив его, я поняла, что ничего не понимаю. Судя по всему, я схватила со стола Афанасия не тот диск. Это я определила по тому, что единственная папка, которая на нем была, оказалась запароленной. Чудесно… это точно не задание, а если и оно, то не на тренировку магических способностей, а на мозги. Заинтересовавшись, я достала коробочку. Конечно, это не то. Но тогда я торопилась, вот и схватила первый попавшийся. Обычно на вкладке в коробочке написано, кому предназначается данное задание. Здесь же была совершенно интригующая надпись: «Архив. Секретные данные». Сами понимаете, что это меня сразу же заинтересовало. Взломав код (это оказалось не слишком сложно, спасибо Алару, научил), я открыла папку.

Меня встретила фотография высокого мужчины лет тридцати, с достаточно длинными черными волосами. Цепкий взгляд отталкивал от себя, а резкие, даже чересчур, черты лица были неприятными. Я узнала его, сразу же узнала этого подонка. Это был еще один нелегальный некромант (везет же мне на них), сбежавший из тюрьмы два с половиной года назад. Через полгода он объявился недалеко от Ателленского Университета Магии, на кладбище, на том самом, где у меня была практика после второго курса. Задание-то было простое — всего лишь усмирить парочку упырей да хилого черного мага. Никто не знал, что там завелся этот некромант, и о том, что он не так давно заменил этого самого хилого мага. Мне ничего и не сказали, а когда я все поняла ночью, на кладбище — было поздно. Веггот чуть не убил меня, но хорошо, что вовремя появился Лаорт, серьезно беспокоившийся за мою жизнь. Колдуну все-таки удалось тогда сбежать… а вот Лаорт… До сих пор не могу вспоминать этого без слез… нет, нет, это уже прошло и его теперь не вернешь…

— Спасибо, — выдохнул он. Я взглянула в побледневшее от потери крови лицо, обрамленное испачканными в крови светлыми волосами, и не смогла удержаться от слез.

— За что? — всхлипнула я. Держаться дальше было выше моих сил, я не могла просто так смотреть на то, как он умирает. Умирает из-за меня.

— За то, что исполнила мою просьбу…

— Ты еще можешь выжить! — я поднесла к его клыкам свое запястье. — Пей! Пей, прошу, это единственный шанс!

— Не надо, — он лишь покачал головой, затратив на это действие огромное количество уходящих сил. — Лучше умереть, чем сделать… тебя такой же, каким я стал сам… Не плачь… для проклятых все равно не существует счастья…

Жизнь уходит, капля за каплей, отражаясь в синих глазах, устремленных взором в небо, туда, где господствует серебряный диск луны, свет которой отражается на белоснежных клыках. А на бледном обескровленном лице медленно застывает выражение какого-то неестественного покоя, приходящего только тогда, когда душа уходит в вечное небытие. Если бы его глаза были закрыты, я бы подумала, что он спит…

Нет, я не буду вспоминать этого. Я вытерла навернувшиеся на глаза слезы и снова взглянула на фотографию Веггота. Как же я его ненавижу! За все, за то, что он сломал мою душу. Мне ведь тогда было очень плохо, но я никому, даже лучшему другу ничего не рассказывала. Никто так и не узнал причины моей депрессии, последовавшей вслед за заживлением полученных ран. Я ведь тогда превратилась в живой призрак, все ленточки, кофточки, кружева и каблуки отправились ночевать на антресоли или под кровать, практически все медальоны, кольца, подвески, диадемы, сережки мирно переехали в темные недра шкатулок, а волосы достаточно резко укоротились.

Один серебристый росчерк острого, как бритва, клинка прочертил воздух, а затем вмиг укоротившиеся до плеч волосы рассыпались по плечами неровными прядями…

Я сделала это не только потому, что больше не стало того, для кого я хотела и была красивой и обаятельной, а потому, что так было удобнее работать. Практически истреблять всех упырей, вурдалаков и восставших мертвецов, а по ночам серой тенью скрываться в лесу, в бессильной тоске царапая острыми когтями деревья и от безысходности воя на луну. Но легче мне становилось ни на секунду, даже спустя два года я не могу простить себя и забыть все, что случилось. Кто-то меня не поймет, назовет слишком сентиментальной, но я действительно не могу забыть этого.